Светский Париж и его обитатели (1/1)
***Вместе с Монсеньором на вечере у мадам де Лафайет. Серьезное общество без фривольностей. Обсуждали литературу. Проявил сноровку, вовремя подсказал Марсу строчку из Расина (я же упражняюсь). Не знаю, как маршал, а мадам после этого глаз с него не сводила. Всё рассуждает о чести и благородстве. Достойная женщина. Но говорить с ней можно только ?о высоких материях?, а вот что с ней делать, если остаться, к примеру, наедине?— ума не приложу.***Париж живет новостями и скандалами. Намедни, одна шоколадница выиграла отель Ботрейи у нашего Монсеньора принца! Вот и играй после этого в карты! Отель вроде как проклятый?— сравнительно недавно его построил какой-то граф, сожженный за колдовство и связи с Дьяволом. И, хотя колдун и не успел в нем основательно наследить, что-то мне подсказывает, что жить там?— та еще радость.P.S. Размышлял на досуге, что же станется с нашими дворянами, если в их отели, пусть даже и проклятые, заедут торгаши?***Узнал подробности. Оказывается на кону стояла дамская честь Шоколадницы (в наличие которой я сильно сомневаюсь). В случае проигрыша, мадам обещалась стать официальной любовницей Монсеньора. Что за женщины! Всё превращают в товар!P.S. Впрочем, в хитрости ей не откажешь. Стань он любовницей тайно, ни за что бы не получила дом в свою собственность. А теперь и отель ее, и принц никуда не делся.***Проходил мимо ?Испанской карлицы?, что держит эта самая Шоколадница?— мадам Моренс. Сподобился зайти. Ну и горькая же отрава этот новомодный шоколад!***Принц скрылся на время в Шантийи. Боится, как бы Его Величество не разгневался. Навестили с маршалом нашего беглеца. Держится молодцом, хоть и расстроен. И, кажется, еще надеется заполучить Шоколадницу себе в любовницы! Мол, когда честолюбие дамы удовлетворено, она начинает благосклоннее относиться к любовным признаниям.Еле сдержал улыбку. Как же наивны бывают мужчины! Даже такие великие воины как Монсеньор.P.S. Ха-ха! Мечты о любовнице явно не по душе адъютанту принца!***Конюшня в Шантийи напоминает дворец. Маршал восхищен. Да, стоит родиться конем, чтобы жить здесь. Я, разумеется, шучу, но видели бы вы это чудо. Отель, впрочем, тоже хорош. Монсеньор страстный коллекционер. Столько картин!***После обеда гуляли с Марсом в парке. Наша современная архитектура тяготеет к прямолинейности и образцовому порядку, мне же ближе трогательная запущенность старых замков. Впрочем, пруд с лебедями пришелся мне по душе. Попытался их подманить.—?Любите лебедей?—?Да я раньше их почти и не видел. У нас в имении канавка, а не пруд, и утки плавают.—?В Плесси тоже есть пруд с лебедями. И замок отражается в воде, белоснежный, как они.—?Правда? Как в сказке?—?Хм… как в сказке.P.S. Вот бы увидеть!***За ужином обсуждались планы новой военной кампании, что витают в придворном воздухе. Монсеньор мечтает получить командование. Но все еще так туманно!Провели чудные два дня. За городом и дышится легче.***Перед Советом заезжали с Марсом к прекрасной Нинон. Первый раз у куртизанки. Держался в тени, не высовывался. Маршал мало говорит, но ему и не нужно. Звезды сошлись?— сумел обратить на себя внимание м-ль де Ланкло удачной остротой. Ваш мальчик прелестен, маркиз?— это она обо мне. Привозите его еще.P.S. Таял, словно масло на солнце.***Позже в карете у нас состоялся разговор о красоте. Записал по памяти. Привожу его полностью, ибо есть над чем подумать. После пережитого триумфа, я в воодушевлении высказался о молодости мадемуазель де Ланкло и ее удивительной красоте. Гадал, сколько же лет нас с ней разделяет, но маршал неожиданно осадил меня.—?Во-первых, шевалье, никогда не спрашивайте о возрасте женщины?— ни ее саму, ни тех, кто может ей это передать. Наживете врагов. Во-вторых, Вы ошибаетесь?— мадемуазель давно немолода. Ей 46 лет.—?Невероятно! Ведь она так красива! —?поразился я. —?Значит, время над ней не властно?—?Только не вздумайте преподнести ей подобный комплимент! —?рассмеялся маршал. —?Прекрасная Нинон не любит думать о своих годах. Как и всякая женщина, полагаю. Стареть не хочет никто.И подумав, добавил:—?Старость?— гораздо большая трагедия для тех, кому есть, что терять, чем для остальных. У всех нас с возрастом уйдут силы, азарт, быстрота мысли, но красивый человек лишится намного большего?— части самого себя.—?Части самого себя? —?переспросил я, не понимая, к чему он ведет.—?Ну да, мой мальчик. Представьте, была красавица, и … годы утекли, она увяла, и нет уже никакой красавицы. А кто остался, кто глядит на нее из зеркала? Она ли это?Я стал серьезен:—?А что Вы сами собираетесь делать, когда перестанете быть красавцем?—?Хм… Интересный вопрос. … Я еще не решил,?— и он тонко улыбнулся, глядя в окно кареты.—?Потому что Вы не перестанете быть им, даже когда Вам исполнится семьдесят лет! —?нахально заявил я.—?Бросьте, Люсьен! Лесть Вам не к лицу,?— запротестовал маркиз и, помолчав, добавил. —?Скорее всего, я буду избавлен о такой задачи.—?Почему же?! Неужели Вы хотите умереть молодым?! —?я был поражен и возмущен одновременно.—?Что значит, хочу? Быть маршалом, мой друг, и надеяться встретить старость?— не это ли легкомыслие?***На Совете у Его Величества. На нашем маршале каждый норовит задержать взгляд?— немудрено, ибо Марс всегда одет по последней моде и иногда так роскошно-рискованно, что и не знаешь, пристало ли военному человеку. Но сам, кажется, не придает своему виду никакого значения и нисколечко им не дорожит, а взглядов окружающих так и вовсе не замечает. Такое у маршала предназначение?— восхищать. Сидит с отсутствующим видом, то ли скучает, то ли мечтает, то ли всё сразу, и глядит в одну точку, словно статуя. Но стоит к нему обратиться, как выясняется, что господин дю Плесси-Бельер не только ничего не упустил, но и успел составить свое собственное мнение. И его нисколько не заботит, что все остальные думают иначе. Сира, на удивление, это не раздражает?— сообщив во всеуслышание, что у Марса невыносимый характер, Его Величество все-таки к нему прислушивается.P.S. Честь служить такому королю!***После обеда в салоне у мадам де Севинье. Приятная беседа, не лишенная остроумия. Сделал одно наблюдение. Дамы смотрят на маршала так, слово он?— пирожное. Хотя некоторым из них кусать его решительно нечем. Это просто неприлично!P.S. А дочь у мадам?— настоящая красавица.P.P.S. Как же мне нравятся танцы! Жаль, дядюшка бы не одобрил. Сегодня Марс похвалил меня за грациозность, но недоволен руками. Раза три показал мне на обратном пути в карете. Какие у него кисти! Я, хоть умри, так не смогу! Он же танцует, как дышит.***Между тем, Шоколадница без ума от свалившегося на нее счастья. Устраивает грандиозный праздник в Ботрейи. Весь свет приглашен. Маркиз тоже едет.Мадам хочет сделать прием, как в лучших домах Франции. Ох, уж эти буржуа! Как они не поймут, что ни шальные деньги, ни дорогой дом, ни благородное платье не сделают из них дворян.P.S. Ла-Виолетт говорит, вечер прошел по-королевски. Шоколадница выглядела как знатная дама, открыла бал с нашим маршалом, и платье ему в тон. Марс, значит, все-таки снизошел.***Вчера заезжали к Шоколаднице, только не пойму, зачем. Рассмотрел ее, наконец, толком. Что ж, на наших бледнокожих красавиц она совсем не похожа. Скорее смугла, с деревенским румянцем на щеках. Спелая блондинка с зелеными глазами. Щебечет, как это принято у жеманниц, но взгляд цепкий. Мужчин она берет тем, что делает вид, будто не понимает, куда они смотрят и какое впечатление производит на них ее красота, и продолжает говорить об отвлеченных вещах с самым безмятежным видом, тогда как они из кожи вон лезут.В Париже о ней сложилось мнение как о дельце в юбке, беспощадной и требовательной, настоящей стервятнице, скрутившей в бараний рог не одного финансиста королевства. Известный сюжет для проповеди?— демон, сокрытый за ликом ангела.Маршал, впрочем, равнодушен к ее чарам, держится отстранено и почти не говорит. Она же ловит каждый его взгляд.P.S. Почему нам не дано видеть себя со стороны?!***Что-то маршал зачастил в Ботрейи… Только не надо мне рассказывать о лучшем в Париже росолисе.***Антуан говорит, что фрейлина де Сансе, которая поселилась у Шоколадницы не такая уж монашка, какой представляет себя сейчас. Несмотря на молодость, количество ее любовников исчисляется десятками. Она, признаться, весьма не дурна, но в лице есть что-то хищное. Говорят, даже наш красавец-маркиз чуть не угодил в ее сети, но вовремя сбежал на войну с турками.Шевалье де Меррей утверждает, что перед тем, как начать каяться, она была на сносях, но куда исчез ребенок мадемуазель, никому не известно. Поговаривали даже, что она отдала его для черных месс Ля-Вуазен.P.S. Если Вам хочется узнать что-нибудь отвратительное про наших светских красавиц, лучше Антуана никто не осведомлен.P.P.S. Но мне не хочется.***Вот уже и кающаяся блудница отбыла из Ботрейи в монастырь на Пасху. Осталась одна Шоколадница. А мы всё ходим и ходим…