Глава 3 (2/2)

Дверь гостиной распахивается, и оттуда выходит Эффи, громко прокричав:

- Я сказала, это не прилично! О, - она заметила нас и встала на месте, оглядывая нас. - У вас проблемы?

Я качаю головой, а Пит отпустил мою руку, которую оказывается до этого момента все еще сжимал. Мы проходим в гостиную, быстро съедаем завтрак, а потом сами спускаемся до столовой. Там все трибуты сидят и ждут, пока назовут их имя и вызовут в тренировочный зал.Мы в самом конце очереди. Сначала пойдет Пит, потом я. Я не знаю, что он будет им показывать, да я и на счет себя-то не знаю. Просто постреляю из лука? Сколько мне дадут за это? 3 балла? Не знаю. Я начинаю нервничать.

- Ну, так, сколько ты из лука уже стреляешь? - возвращает меня в реальность голос Пита. Я и забыла, что мы разговаривали. То есть делали вид, что разговаривали. Я то и дело замолкала, не желая продолжать бессмысленную беседу.- Давно, уже и не помню, - расплывчато отвечаю я, не сильно концентрируясь на нашем разговоре.Мы сидим за круглым столом друг напротив друга, и Пит пододвигается ко мне ближе, говорит тихо, чтобы услышала только я (помимо нас тут еще два Дистрикта):

- Ты уже придумала, что будешь показывать распорядителям?Я пожимаю плечами.

- Буду стрелять из лука, а что еще мне остается?Десятый Дистрикт покинул столовую, и помимо нас осталось двое ребят. Они сидят по одиночке, так что нам тоже уже нельзя говорить - каждое наше слово слышно. Мы просто сидим рядом и ждем своей очереди.Я начинаю нервно стучать пальцами по столу. Совсем неожиданно для меня голос объявляет:

- Пит Мелларк.У меня начинается слабая паника. Я следующая.

- Удачи, - выпаливаю я прежде чем понимаю, что мы одни и притвориться уже не для кого. Пита это похоже тоже удивило, но он сказал "Спасибо" и пошел в тренировочный зал.

Я повторяю у себя в голове свой план - захожу, беру лук, нахожу мишени, стреляю по мишеням, благодарю распорядителей и ухожу. Нужно сделать все красиво и аккуратно. Много уверенности придает мне то, что на тренировках никто лук не брал. Но и ведь тоже не брала. Хотя, конечно, мало вероятно что у всех этих трибутов особый навык - стрельба из лука. Этому нигде не учат, насколько я знаю, а от куда папа все это знал, я не имею понятия. Может, сам научился за долгие годы практики.

Проходит минут пятнадцать, и уже знакомый женский голос объявляет:

- Кэйт Эбернетти.

Я встаю со стула на ватных ногах. Я очень долго просидела, ожидая своей очереди, и ноги у меня затекли. Я подхожу к дверям, ведущим в тренировочный зал, делаю глубокий вдох, выпрямляю спину и открываю двери.

Не изменилось ничего, только вдоль одной из стен стоит длинный стол, накрытый разными блюдами, запахи которых я чувствую даже отсюда; за столом сидят и разговаривают друг с другом распорядители Игр, среди них я замечаю Сенеку Крейна - главного распорядителя. Они все уже уставшие, сытые, ну и изрядно выпившие, конечно. Они вообще меня не замечают.

- Кейт Эбернетти, - говорю я в надежде привлечь их внимание к себе. Сенека Крейн переводит взгляд на меня, некоторое время просто рассматривает, а затем говорит:

- Начинай.

Я быстро оглядываю зал. Замечаю в углу скиданные в кучу куклы тушек животных - кролика, белок, а затем быстро меняю в голове план своих действий.

Из секции по вязанию узлов я беру несколько веревок, бегу обратно к тушкам животных и завязываю их в силки. Минут через пять три силка готовы, обвязаны вокруг шей тушек. Я подвешиваю их к сетке, висящей под потолком, предназначенной для лазанья.Когда все три тушки крепко подвешены, я иду к луку со стрелами. Беру в руки лук и даю себе пол минуты на его осмотр. Он немного отличается от папиного, но не сильно. Времени испытывать его у меня нет. Я выкладываю из колчана лишние стрелы, оставляя только шесть штук. По две на одну мишень. Промахиваться нельзя.Я отхожу к противоположному концу зала, готовлю лук, целясь в свою первую мишень. Достав первую стрелу, заряжаю лук. Тетива натянута туже, чем на папином. Мне остается лишь надеяться, что это не сильно повлияет на траекторию полета стрелы. Я глубоко вдыхаю, задерживаю дыхание, представляю, что я в своем родном лесу, на обычной охоте...

Дальше я все делаю быстро. Первая стрела летит вперед, обрубает часть веревки, на которой висит тушка, а вторая уже нацеленная стрела пронзает "кролика" до того, как он коснулся пола зала. С оставшимися двумя я поступаю точно так же, действуя молниеносно. Когда последняя тушка касается пола, со стрелой ровно в черном круге в центре, я выпрямляюсь, опускаю лук вниз, и смотрю на распорядителей, стараясь незаметно восстановить сбившееся дыхание - на время выстрела я задерживаю дыхание, чтобы не сбить направление стрелы, поэтому сейчас воздуха мне не хватает.

Некоторые смотрят на сбитых тушек, другие - на меня и на лук. Я жду, когда они все же что-то скажут. Пара человек начали вести обсуждение, изредка показывая рукой то на меня, то на тушки.- Можете идти, мисс Эбернетти, - наконец говорит Сенека Крейн. Я кладу лук и пустой колчан на место и поскорее выхожу из тренировочного зала.

По их лицам невозможно угадать, понравилось им, убедила я их или нет. Я как будто в дремоте иду к лифту, поднимаюсь на наш этаж. Не хочу идти в комнату к себе, там я одна, наедине со своими мыслями и переживаниями.

Прохожу в гостиную, там за длинным низким столом сидит Цинна, а перед ним - много бумаг с чертежами.

Он слышит, как я вхожу, и поворачивает голову ко мне.

- Прости, не хотела отвлекать, - быстро говорю я. Я даже не уверена, что мне можно здесь находиться. Может, нужно строго сидеть у себя в комнате, никуда не выходить, чтобы не случилось чего лишнего.

Но Цинна улыбается, и движением руки просит меня сесть рядом с ним на диване.

- Ничего. Как выступила?

Я опускаюсь рядом со стилистом. Разведя руками, говорю:

- Не знаю, понравилось им или нет. Стреляла из лука, как говорил Хеймитч.

Мне нравится говорить с Цинной. Хоть он и из Капитолия, и сидит тут только для того, чтобы сделать меня красивее, он другой, не как моя команда подготовки. Я твердо решила для себя, что ему можно верить.

- Что ты делаешь? - спрашиваю я, кивая на чертежи. Всмотревшись получше, я начинаю различать отдельные части одежды - рукава, или воротник.

Цинна разворачивается к столу и собирает все разложенное в одну стопку.

- Просто зарисовываю новые идеи, - он говорит дружелюбно, и снова улыбается. Знаешь, может в следующем году, будем снова так сидеть и вместе уже выбирать костюмы для твоих трибутов.

Цинна подмигивает, продолжая все складывать в аккуратную стопку. Я не сразу понимаю, о чем он говорит, но постепенно для меня доходит. В следующем году если я что то и смогу делать, то только если выиграю эти Игры. Цинна надеется на мою победу, хотя нет, даже верит в нее.

Я испытываю сильный прилив чувств к своему стилисту, даже чувствую, как слезы начинают подкатывать к моим глазам. Черт, в какой момент своей жизни я стала такой слабой? Плачу по пустякам...

Цинна замечает мое состояние, склоняет голову в бок, словно говоря, что я зря это. А дальше он делает то, чего я совсем от него не ожидала - протягивает ко мне руки и обнимает за плечи. Я без сомнений принимаю его объятия и кладу свои руки ему на спину. Делаю глубокий вдох и зажмуриваюсь, чтобы успокоиться и не плакать.

- Я не смогу победить, вряд ли я смогу победить, - тихим-тихим шепотом говорю я, словно нас подслушивает весь Капитолий. Чувствую, как Цинна отрицательно качает головой. - Я видела других трибутов, они сильные, подготовленные...

Цинна отодвигается от меня и кладет палец мне на губы, останавливая мой поток слов. А потом сжимает мою руку и говорит:

- А ты, не сильная? Я знаю тебя всего лишь пару дней, но убедился в том, что ты сильная и производишь сильное впечатление на людей. Сейчас у тебя есть спонсоры из-за Парада трибутов. Но когда они увидят тебя на арене, ты понравишься им еще больше. Ты охотница, Кэти, ты стреляешь из лука. Тебе не составит труда убить кого-то из своих соперников.

- Я ведь на животных охочусь, - говорю я, завороженно слушая речь стилиста.

- А будет ли на арене разница?

Я отвожу от него взгляд и смотрю на пол. Дело в том, что разницы действительно не будет. Всего лишь забыть, что трибуты - люди. Тут я думаю о Пите, если мне придется столкнуться с ним , смогу ли я забыть о том, что ОН человек? Смогу ли я убить его, ради собственной победы?

Я знаю ответ. Конечно, не смогу.

Я смотрю на Цинну, крепко сжимая его ладонь. Он снова улыбается, только сейчас по-другому. Сочувственно, немного грустно. Но мне становится легче, сама не знаю почему. Дома мне никто почти не улыбался.

До вечера я сижу с Цинной, смотрю, как он работает. Хотела найти Хеймитча, но он наверняка вообще не в Центре. Общается с другими менторами или ищет для нас с Питом спонсоров. Нам самим из тренировочного центра выходить запрещено.

Около восьми в гостиную к ужину приходят команды подготовки, моя и Пита, Эффи, а Хеймитча всё ещё нет. Я хочу рассказать ему про то, как выступила, хочу услышать его мнение. Кто, как не он, объективно оценит моё выступление, пусть даже не видел. Я сажусь за стол, за которым мы едим, он пока не накрыт.Этим занимаются слуги Капитолия – безгласые. Безгласые именно потому, что не могут говорить, они не устраиваются сюда на работу. Есть люди, как либо переступившие дорогу Капитолию, и если Капитолий не так разгневан, чтобы их повесить – им отрезают языки и присылают работать для будущих трибутов. Они ходят во всем красном, кроме тонкого белого воротника. Расставляют на столе посуду, носят еду, наливают в стаканы напитки. Я тихо сижу и смотрю за их работой. Эффи как-то говорила мне, что мне нельзя к ним обращаться, кроме как с приказом.

Минут через двадцать заходят Пит с Хеймитчем. Мне почему-то кажется, что до этого они тоже были вместе, и это напрягает.

Но эти мысли быстро уходят. Наконец-то я могу поговорить с Хеймитчем, хоть немного, хоть и в окружении большого количества людей. Даже сидеть просто рядом с ним – уже радость. На нём синего цвета строгий костюм, а из маленького карманчика на груди выглядывает красивая белая розочка. Это выглядит очень мило. Я сама слышала, как Эффи хотела предложить Хеймитчу капитолийскую моду, из этого вырос ещё один длинный спор наших менторов. Они, похоже, вообще никогда сообща, без ругани не работают.Пит садится справа от меня, а Хеймитч – слева. Я поворачиваюсь к нему, он берет стакан с простой водой, делает глоток и говорит:- Ну, как выступили?- Не знаю, - я пожимаю плечами. Протягиваю руку к Хеймитчу, он отдает мне стакан с водой, и я делаю большой глоток, чувствуя внезапную жажду. А Пит тем временем говорит:- А ноль когда-нибудь ставили участникам?Я резко поворачиваюголову к нему.- Ты не мог так плохо выступить, - меня бесит его уверенность в том, что он ничего не стоит. Арена даже не началась, а он как будто уже руки опустил. Глядя на его широкие плечи и даже немного накаченные руки, вряд ли кто-то из профи сразу списал его со счетов или занес в список слабаков на Играх.

- Ну, ты не видела моего позора.- Ой, хватит. Посмотри на себя. Никому слабым ты не покажешься. Если на меня кто-нибудь из профи навалится, я – труп.- Да, только вот ты скорее их из лука застрелишь, прежде чем они до тебя доберутся.Я начинаю злиться. Что за глупый спор.- Лука на арене может и не быть, а твоя сила всегда с собой.- С тем парнем из Первого мне точно не справится.- Ну, с тем может и нет.- А какой тогда вообще смысл в моих "способностях"?Я раскрываю рот, не зная, что сказать, и ошарашено смотрю на Пита.- У меня выиграть вообще нет никаких шансов!- Да полно у тебя шансов! - громче обычного говорит он. - Ты уже понравилась им, не выходя из Центра. Знаешь, что сказала мне мама, когда пришла проститься со мной? Она сказала, что и в этот раз Двенадцатый Дистрикт выиграет. Вот только не меня она имела в виду.Я секунду смотрю на Пита, не зная, что сказать. Ужасно, когда мама так говорит, но я уверена, он просто не так понял. Нахмурив брови, я сквозь зубы говорю:- А со мной проститься никто не пришел.Мускулы на лице Пита расслабляются, и злобное выражение лица меняется на другое. Опасливое, что ли. Будто он жалеет, о том, что сказал.- Та-ак, - Хеймитч встает со стула, обходит меня и останавливается между мной и Питом. - Вы снова решили поубивать друг друга перед ареной? Не доживете ведь, - он оттаскивает мой стул подальше от Пита, я не сопротивляюсь. Оказывается, мы привлекли всеобщее внимание, но, к счастью, атмосферу тут же разрядил телевизор, включившийся по команде Капитолия. У жителей Панема не спрашивают, хотят ли они смотреть те или иные передачи об Играх. Просто включают их и все. И тут уж, хочешь-не хочешь, а должен смотреть.

Атмосферу может это и разрядило, вот только у меня снова начинается паника. Сейчас будут объявлять баллы.

Спонсоры обычно не обращают внимание на низкий балл, просто игнорируют, а если он высокий - то это влияет на их мнение. Мне бы хоть какой-то.Хеймитч уговаривает меня поесть, но мне кусок в горло не лезет. Я внимательно смотрю на экран телевизора, пытаюсь запомнить результаты. У Первого дистрикта 8 и 7 баллов, маловато для дистрикта профи. Тот высокий блондин с копьями из второго, его зовут Катон, а девушка из его дистрикта - Мирта, они получили 10 и 9 баллов. Не знаю, почему я именно их запомнила. Следующие результаты я тоже пыталась запомнить, но вскоре все сбилось в одну кучу. Те маленькие ребята, которые стояли рядом со мной и Питом на первой тренировке получили тоже 8 и 7 баллов, как команда профи.

Ведущий, тот же самый Цезарь Фликерманн, говорит:- И, наконец, Дистрикт 12... Кейт Эбернетти и Пит Мелларк.

Нас вместе объявят?

- Они получают...Я прикусываю губу, на язык попадают соленые капли крови.- По одиннадцать баллов.