Том l: Объятия холода. Глава 3: Открывая глаза, почему ты всё ещё помнишь? (1) (1/2)
Я закрываю глаза,
Отпусти мне мои грехи.
Расскажи о тех днях,
Что мы провели без любви.
Я открываю глаза,
Сон загонит в пучину отчаяния, Скажи, что ты выберешь:
Сладкую ложь
Или горькую правду?
***
Вэй Ин ломал всё, что попадалось под руку. Фарфоровую чашку из-под чая, что любезно принесла служанка. Светильник. Маленькую прикроватную тумбочкую. Ящик. Хрустело стекло, летели щепки.
Он устал.
На Вэй Ина навалилось всё разом. Какого черта он должен всех спасать?
Вэй Ин метнул блюдце в дверь балкона.
Почему?
Скольким они с Лань Чжанем уже пожертвовали?
Вэй Ин в приступе гнева уничтожал всё без разбору.
Почему они обязаны проживать всё это снова?
Как Цзинь Цзысюань догадался о ядре? Какой проницательный паренёк!
— Вэй Ин, остановись. Хватит.
Лань Ванцзи мягко перехватил его руку. Вэй Ина отрезвили чужие прикосновения и беспокойный взгляд золотистых глаз. Он выпустил из пальцев небольшую вазу, которая со звоном упала и разбилась.
Да… Что он делает? Ему нужно остановиться. Никто не виноват в том, что он боялся принять эту реальность, которая затянула удавку на его шее. Вэй Ину пора смириться — они умерли. Он не вернётся назад. Он вновь станет объектом людской ненависти. Он вновь… всё потеряет? У Вэй Ина подкосились ноги, и он осел на деревянный пол, усеянный крупными и мелкими осколками.
А Лань Чжань?... Теперь он боялся больше всего на свете потерять ещё одного близкого человека.
За что Небеса его так покарали? Почему не оставили его душу гнить где-нибудь в аду? Что могло быть хуже бесконечных пыток в судилищах?
У Вэй Ина нашёлся ответ: прошлое, которое стало настоящим.
— Вэй Ин.
— Я… Лань Чжань, я…
Вэй Ин не знал, что сказать. Он прильнул к Лань Ванцзи, который присел рядом, положил голову ему на плечо. Вернулись головокружение и тошнота.
— Я знаю, — Лань Ванцзи коснулся губами шелковистых волос мужа. —
Вэй Ин, я понимаю твои чувства.
Я понимаю твои чувства.
Мне тоже больно.
Лань Чжаню тоже больно. Ничто не способно было сломать Вэй Ина сильнее, чем это осознание. Его надежду смыло, словно разрушенную плотину. Вэй Ин дрожащими пальцами отделил прядь волос Лань Ванцзи и поднёс к губам. Его не отпустило. Чёрт возьми, он всё ещё не пережил своё прошлое.
Вэй Ин почувствовал влагу на щеках.
Он ухватился за Лань Ванцзи, как за спасительную соломинку. Груз на плечах стал тяжелее, и Вэй Ин не выдержал. Его словно придавило каменной плитой.
— Вэй Ин…
Лань Ванцзи прижал супруга к себе, закусив нижнюю губу. Он не мог ничего поделать с его болью. Он не мог её уменьшить. Сколько ни накладывай повязку, это не обычная ссадина, что быстро заживет. Это гнойная рана, которая никак не затягивалась.
Плечи Вэй Ина содрогались от рыданий.
— Лань Чжань… Что мне делать? — он сжал верхние одежды на груди Лань Ванцзи. — Что мне делать?
Когда эта боль уйдёт? Как избавиться от того, что приходилось носить в себе долгие годы? Вэй Ину были не нужны россказни о том, что время лечит. Оно ни черта не лечило, лишь помогало с каждым годом увидеть все горькие плоды своей прошлой жизни. Время не лечило, а Вэй Ин хотел, чтобы боль прошла сейчас, в этой жизни, в этой вселенной, когда-нибудь. Но она — как абсцесс. Как чёрная дыра в груди. Как то, что не вырезать ножом. Как часть него, которая намертво въелась в кожу. С этим приходилось жить, как с родимым пятном или с ожогом от тавра.
Ну почему Вэй Усянь был вынужден терпеть это? Почему?
— Лань Чжань, эта память… она всегда со мной, — Вэй Ин сжал губы, сдерживая всхлип. — Если бы я мог не чувствовать… Если бы мог послать все чувства к чёрту…
Может, тогда ему стало бы легче?
— Если бы я мог послать все чувства к чёрту и оставить лишь любовь к тебе… Я бы отдал всё, Лань Чжань… Потому что невыносимо жить с осознанием того, что никто никогда не поймёт их до конца...
Люди всегда кричат о своих чувствах. Они хотят стать услышанными. Только почему-то на земле, населённой миллиардами людей, живущих бок о бок, все отказываются слышать и трусливо убегают, прячась в панцирь собственных проблем.
Вэй Ин устал кричать, а Лань Ванцзи больше не желал убегать. Никогда.
— Вэй Ин, расскажи мне. Расскажи мне всё, что было… — Лань Ванцзи поджал губы, роняя слёзы. — Я хочу… понимать тебя всегда. Ещё лучше.
Вэй Ин обнимает трясущимися руками человека, которого, как ему кажется, он все же недостоин. Человека, который до конца так и не узнал всех ужасных вещей, что он совершил. Как рассказать о том, что Вэй Ин пытался забыть?
Возможно, свою роль сыграл накопившийся стресс и подавленная тревога, требующие выхода. Возможно, Вэй Ина слишком сильно вымотался за последние дни. Он признался:
— Первые недели… на горе были ужасными. Мне постоянно было холодно. Мне было страшно. Повсюду лежали горы трупов, Лань Чжань. Там можно было сойти с ума. Я не знаю, как мне удалось найти ту пещеру. Просто везение, воля судьбы — не знаю. Но это единственное, что меня спасло… Когда я учился подчинять себе тёмную энергию, первые несколько недель выходило плохо. Мертвецы меня не слушались, Лань Чжань. Они… — Вэй Ин прикрыл глаза на несколько секунд, собираясь с мыслями. — Они нападали на меня… кусали и рвали, как бешенные псы, но так, чтобы я остался жив и мучился от боли. Знаешь, Лань Чжань, постепенно я перестал чувствовать физическую боль, потому что та, что была внутри, была гораздо хуже. И я… я продолжал с ней бороться. Я всегда как-то выкручивался. Старался сделать своё пребывание на горе хоть немного менее нестерпимым...
Вэй Ин нервно теребил край рукава своего ханьфу.
— Питаться было нечем. Я едва-едва начал обучаться инедии, потому приходилось искать червей и земляных жуков… Я пытался, Лань Чжань. Почти целый месяц держался на одних насекомых…
Сердце Лань Ванцзи разбивалось вдребезги. Его Вэй Ин правда проходил через весь этот кошмар в одиночку? На одежде Лань Ванцзи оставались влажные пятна от слез. В комнате повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием.
— Почти целый месяц… А потом?
Вэй Ин усмехнулся так, что у Лань Ванцзи в груди всё болезненно сжалось.
— А потом я сломался, Лань Чжань, — Вэй Ин уставился в одну точку на полу. — Я не смог. Я просыпался по утрам с мыслью: «Вот бы завтра я больше не открыл глаза и всё закончилось»… Голод стал невыносим, а жажда — ещё хуже… Жуков и червей я находил от случая к случаю. И я… я обезумел, — он отвернулся, будто его затошнило. — Лань Чжань, я ел мертвецов… Этот вкус гнили… я был рад и ему, лишь бы избавиться от нескончаемой боли в желудке. Но я просто превратился в животное… Лань Чжань, и это всегда со мной… Это навсегда останется в моей голове, понимаешь? Я не могу забыть, как рвал их на куски. Не могу забыть, как меня выворачивало наизнанку. Не могу забыть, как перестал быть человеком на этой проклятой горе…
Лань Ванцзи прикрыл глаза рукой, будто был окончательно сломлен. Его накрыли воспоминания о тех тринадцати ненавистных годах, проведенных в тоске и наполненных душевными муками. Память… На свете не существовало ничего разрушительнее неё. Она запускала механизм, благодаря которому внутри человека всё рушилось и теряло смысл. Потому что, на сколько бы замков он не запирал болезненные воспоминания в глубинах сознания — от себя не скрыться.
Лань Ванцзи никогда не думал о прошлом, пока Вэй Ин был рядом, но… что? Он не осознавал, насколько глубоко боль засела в нём. Он не представлял, какой ценой Вэй Ин выбрался и обрёл шанс на жизнь — вероятно — ещё более худшую.
Они были измучены. Оба пытались отпустить боль, которая разъедала их души. Это казалось невозможным и далеким.
— Лань Чжань…
— Я здесь, Вэй Ин. Я всегда здесь.
— Мне нужно время. И ты… И всё будет хорошо.
Им обоим нужно было время, чтобы отпустить прошлое и сбросить с себя груз сожалений.
***
— Уже отправил?
Вэй Усянь всё это время глядел в потолок, лёжа на кровати, но, когда Лань Ванцзи зашёл в комнату с полным подносом еды, от запаха которой свело желудок, он приподнялся.
— Да.
Вэй Ин уставился на пар, поднимающийся от пиалы с супом. Лань Ванцзи поставил поднос на уже починенную при помощи духовных сил тумбочку и опустился перед Вэй Ином на колени, беря его за руки.
— Вэй Ин, ты… ещё надеешься?
Вэй Ин тяжело вздохнул.
— Да. Потому что это единственное, что у меня осталось, Лань Чжань. Я никогда не рассчитывал на расположение этой женщины и не думал, что мне это когда-нибудь понадобится… Кто же знал, что мне не плевать на неё и что я до сих пор, как маленький, желаю в душе, чтобы она перестала меня ненавидеть... Забавно, — Вэй Ин горько усмехнулся.
Теперь, когда Сфера Воспоминаний¹<span class="footnote" id="fn_38490053_0"></span> Вэй Усяня уже была отправлена мадам Юй, всё потеряло смысл. Они с Лань Чжанем остановились в гостинице в небольшом поселении недалеко от Ланьлина, как делали последние несколько лет во время своих странствий.
Лань Ванцзи прекрасно знал, чего Вэй Ину стоил этот день. Он понимал, что супруг больше всего желал скрыться от всех. Вэй Ин закрыл лицо руками. Презрение, гнев, порицание, брезгливость, враждебность… Впрочем, когда всем известны твои секреты, подобные вещи заботят не так сильно.
— Что будешь?
Вэй Ин наблюдал, как муж расставлял на столе тарелки с едой. Грудь Вэй Ина наполнило необъяснимое, но такое приятное тепло. Лишь с Лань Ванцзи он в любом месте чувствовал себя дома. Вэй Ин расплылся в улыбке и сказал:
— Тебя, — он засмеялся.
Лань Ванцзи оттаял. Его сердце запело, стоило прозвучать звонкому смеху Вэй Ина. Он улыбнулся в ответ, коротко поцеловал его в губы и заботливо пододвинул тарелку с супом из говяжьего бульона и тофу².<span class="footnote" id="fn_38490053_1"></span>
— Ешь.
— Лань Чжань.
— М?
— Люблю тебя.
Лань Ванцзи, не переставая улыбаться, ответил:
— Я тоже.
Вэй Ин принялся за еду, и некоторое время был слышен только глухой стук ложек о посуду. Быстро разделавшись с ужином, Вэй Ин отодвинул пустую тарелку и, подперев щеку кулаком, любовался Лань Ванцзи, доедавшим свою порцию. Это всегда приносило ему удовольствие. Когда Лань Ванцзи закончил трапезничать, Вэй Ин решил озвучить то, о чём размышлял.
— Лань Чжань, когда вернёмся, как думаешь... что нас ждет? — Вэй Усянь тяжело вздохнул.
Лань Ванцзи сплёл их пальцы в замок.
— Не знаю. Во всяком случае, будь что будет. Мы не сможем ничего изменить.
Вэй Ин кивнул:
— Ты прав. К чёрту, — он кинул беглый взгляд на кровать. — Как насчёт сладкого сна на очередной узкой кровати?
Лань Ванцзи прикрыл глаза, не сдержав легкой усмешки. С Вэй Ином — где угодно.
***
Темно. В коридорах резиденции Пристани Лотоса поселились зловещие тени. Лил дождь. Гремела гроза, очерчивая своим фиолетовым светом отвратительную худобу деревьев. Вэй Ин обнял себя за плечи, чувствуя пробирающий до костей холод, и двинулся вперёд. Сверкнула молния. Коридор неожиданно сменился громадной залой, что повидала бессчётное количество трапез и приёмов, ссор и праздников. Женщина в роскошном пурпурном жуцюне с золотым опоясыванием сидела за деревянным столиком, закинув ногу на ногу. На нём стоял аккуратный расписной чайник. Изящные пальцы обхватили ручку фарфоровой чашки и поднесли её к алым губам. От неё не исходил пар. Напиток был холодным — как и взгляд фиалковых глаз.
Так на Вэй Ина смотрела лишь одна женщина в мире. Мадам Юй.
— Вэй Усянь, что это? — она обвела комнату глазами.
Вэй Ин не понял вопроса и огляделся... Всё было другим.
Когда Цзян Чэн восстанавливал Пристань Лотоса, повторяя все детали, вплоть до расположения декоративных ваз с цветами, достичь первозданного вида залы всё равно не вышло. Невозможно было вернуть прошлую жизнь, как бы он ни пытался. Эту пустоту от потери уже не заполняли правильно расставленные цветы и элементы мебели. Сколько бы иллюзий они ни создавали, ничего не было как раньше.
— Восстановленная зала после сожжения... — ответил Вэй Ин.
— Твоими стараниями, — хмыкнула госпожа Юй и, сделав глоток, отставила чашку в сторону.
Вэй Ин осёкся. Плясали на полу тени ветвей. Ему ещё никогда не было так неуютно. У Вэй Ина вдруг появилось дурное предчувствие…
— Вэй Усянь, ты ни разу не задумывался, почему тебя все бросают? Даже Вэни — и те бросили.
Вэй Ин замер и на мгновение перестал дышать.
— Может, дело не в них? Может, дело в тебе? — она усмехнулась.
Вэй Ин закачал головой:
— Нет. Лань Чжань…
— И он тебя бросит, когда устанет терпеть твое нытье, — грубо оборвала его госпожа Юй. — Когда поймет, кого полюбил. Неудачника. Вечно строящего из себя жертву, брошенного всеми маленького мальчика. Что ты можешь дать, кроме проблем? Что ты можешь дать ему и Лань Сычжую? — она сменила положение. — Вэй Усянь, без Лань Ванцзи ты — никто. Ты сам это знаешь. И тебе страшно.
На Вэй Ина словно обрушился удар Цзыдянь. Он не проронил ни слова — не мог. Задул ветер из окон, пронзительный и совсем не летний. От него хотелось скрыться. Казалось, он способен вспороть грудную клетку и добраться до сердца своими костлявыми ледяными пальцами.
— Почему ты должен всех спасать? — в голосе Юй Цзыюань слышался лёд. — А почему ты один должен жить счастливо рядом с Лань Ванцзи? Почему Цзян Чэн должен был страдать из-за тебя всю свою оставшуюся жизнь? Почему моя дочь не имела права прожить счастливую жизнь с Цзинь Цзысюанем и воспитать прекрасного сына? Она защитила тебя и умерла от удара, который предназначался тебе. И почему я должна была умереть из-за тебя?
Вэй Ин упал на колени, сокрушённый. Она была права. Она была тысячу раз права.
— Вэй Усянь, знаешь, что было хуже всего? Запах.
Голова мадам Юй неестественно дёрнулась, послышался влажный хруст костей. Пурпурные одежды пропитались кровью. Из уголков её рта потекла кровь, она продолжала сидеть, жутко улыбаясь окровавленными зубами. Глаза мадам Юй мертвенно остекленели.
Вэй Ин в ужасе прошептал:
— Не надо.
— Когда ты вернулся с Цзян Чэном, вы уже не чувствовали этого отвратительного запаха гари и крови. Запаха горящей плоти.
Вэй Ин закрыл уши руками:
— Не надо… Пожалуйста…
Но мадам Юй его не слышала. Она беспощадно продолжала улыбаться всё шире окровавленными губами.
— На секунду мне даже показалось, что это вы со своими шиди от скуки начали поджигать воздушных змеев, а у поваров на кухне сгорело всё мясо, пока не оглянулась на горы трупов и горящую адовым пламенем Пристань, — голос госпожи Юй исказился, она злобно захохотала. Кровь стекала и образовывала под её ногами лужу. — И всё это из-за тебя, Вэй Усянь. Лучше бы в тот день я отдала тебя Ван Линцзяо, чтобы они расквитались с тобой, чтобы Вэнь Чжулю выжег ядро тебе, а не моему сыну.
Юй Цзыюань встала со стула. Каблуки сапог оставляли кровавые следы на полу, когда она стала медленно приближаться к Вэй Ину.
— Или думаешь, что раз отдал Цзян Чэну своё Золотое ядро, то сразу заделался великим героем? Смог извиниться за потерю родителей и исполнить данное ему обещание? Смог избежать чувства вины?
Вэй Ин отползал назад с каждым её шагом, но почему-то никак не мог подняться на ноги. Почему? Почему? Почему он не проснётся? Этот кошмар уже должен был закончиться. Всё это — игра его воображения. Так почему?...