5. Яркая вспышка (1/2)
Мистер Хайд, позовите доктора Джекилла к телефону.
Каково это было — однажды проснуться в совершенно незнакомом месте, понять, что кусок жизни выдран неизвестным человеком, а после осознать, что ты и есть этот неизвестный человек? Я наблюдал за тем, как Тоби переставляет фишки, читает задания на карточках. Как он кривит лицо во время просмотра слезливой, но скучной драмы. Как курит, забравшись на подоконник, глядя на темные листья дубов за окном. И думал. Каково это было — знать, что однажды ты можешь стать кем-то другим?
Мне правда хотелось верить. Верить в каждое слово, сказанное мне и прочитанное в интернете, в статьи и истории. Но даже Джашин Хидана, которого он возомнил своим богом, казался мне реальнее, чем возможность однажды утром услышать не хриплое привычное «Привет», а совсем другое, грустное или веселое, бодрое или унылое — черт знает, каким был этот Учиха Обито на самом деле. Удобно было наплести с три короба о том, что я мог никогда не проверить и не узнать. Уж слишком много прецедентов было у Тоби в послужном списке, чтобы я продолжал умножать его слова на ноль. И все-таки…
— Что? — Кривая ухмылка тронула его губы, и я резко качнул головой и моргнул. — Я знаю, о чем ты думаешь.
— И о чем же? — Постучав пальцами по косяку, я вздохнул и скрестил руки на груди.
Тоби бросил окурок в урну, но спрыгивать с подоконника не спешил. Так и сидел в полумраке, а его силуэт выделялся на фоне сумерек за окном.
Всего на секунду, в темноте, но мне показалось, что он изменился. Черты лица смягчились, волосы, постоянно растрепанные из-за частых расчесываний их пальцами, пригладились. Спина, вечно напряженная, распрямилась, а опасность, которую источала его кожа, испарилась. На одну лишь секунду.
— Что надо было рискнуть, тогда твои отели бы не прогорели, — сказал он, хрипло хихикнув, а я закатил глаза. Ну, конечно.
— Бизнес — это не мое. Как и риски. — Я толкнул дверь локтем, и Тоби мягко спрыгнул на кафельный пол. За несколько секунд он добрался до меня, схватил за плечи, и я развернулся, сталкиваясь с ним нос к носу.
Нет, он был все такой же. Самодовольный, немного хмурый, дерзкий. Такой же, каким я встретил его неделю назад. И если Обито и правда был нюней и размазней, настолько ловко и долго притворяться он бы не сумел. Даже хорошим актерам это удается с трудом.
— В следующий раз играем на желания. И поверь, я эти игры наизусть знаю, — говорил он, вальяжно вышагивая по коридору, пока я плелся следом.
— Значит, в следующий раз будешь искать новую компанию, — устало отозвался я, остановившись у своей двери. Тоби обернулся и хмыкнул.
— Неужели наш Какаши выучил новое слово? — Он оскалился, но все же отделался одним кивком и ушел, насвистывая прилипчивый Whistle<span class="footnote" id="fn_37485861_0"></span>. А я скрылся в сумраке своей палаты.
И все-таки я должен был попытаться, даже пускай реальность казалась фантастичнее вымысла.
Найти один маленький триггер, который облегчит мои страдания. Крошечный рычажок, способный выключить надвигающийся на меня каток. Быть может, это главный путь к поражению — игроком я по-прежнему был крайне скверным, выпитые пятнадцать таблеток только подтверждали это правило. Мне часто не везло, но хоть раз риски, на которые я решался так редко, должны были оправдаться. С глаз долой — из сердца вон, кажется, так они говорят? И если избавлюсь от Тоби, смогу наконец вздохнуть спокойно. С вероятностью в девяносто девять процентов.
Если бы только не один оставшийся процент, работавший против меня.
Хриплый голос, глаза цвета черного кофе, грубые касания и терпкий запах не давали принять окончательное решение. Твердо и уверенно, раз и навсегда. И чем дольше я затягивал с ответом, тем сильнее в голову вбивалась мысль, что, согласившись, я ничего не потеряю. Разве что свою гордость, но ее я вместе с таблетками выблевал на пол в ванной благодаря Ируке. Я мог отделаться одной ночью истомы, а мог попасть в ловушку на целых три недели, способных превратиться в кошмар наяву, и до конца жизни я буду притворяться, что этого никогда не было. Кошмар сладкий, не спорю, но оттого не менее стыдный. Ведь пока Тоби рядом, спокойствия мне не видать. Ни от него, ни в самом себе. Я должен был что-то с этим сделать. Кроме меня помочь мне было, увы, некому.
Временной передышкой от бешенной гонки мыслей и нападок исподтишка стали два часа во вторник, когда я, выскользнув из цепких лап, которыми Тоби пытался подтолкнуть меня к очередной игре уже в его палате, ведь «у меня подушки удобнее», скрылся за дверью кабинета Сенджу. И начал новую пытку, но к ней я хотя бы был морально готов.
Мягкое кресло поглотило меня, я взял стакан воды и покрутил его в пальцах, после чего сделал глоток. Гораздо смелее, чем в прошлый раз, и Сенджу отметила это внимательным взглядом и коротким кивком.
— Как прошли выходные? Слышала, у тебя был гость в субботу. — Она слегка наклонилась и приспустила очки с носа. — Поговорил с ним?
— Не особо. Как-то… — Я постучал по стакану и слегка поморщился. — Не пришлось к слову, да и обстановка к серьезным разговорам не располагала.
— Какаши, — протянула она, вздохнув, и я покачал головой.
— Нет, я знаю, но просто… это не так легко, как кажется на первый взгляд. — Отставив стакан обратно на стол, я сцепил пальцы в замок.
— Конечно. — Она черканула в блокноте. — Но тебе придется научиться, ты ведь это понимаешь? Ты не сможешь всю жизнь оттягивать проблему до критической точки. Говорить о том, что чувствуешь, все равно придется.
Я молча кивнул, разглядывая, как темнеют ворсинки ковра от следа проведенной по нему стопы.
— Я знаю, как это тяжело сделать сразу и быстро, но, надеюсь, что за эти три недели мы добьемся хотя бы небольшого прогресса. Научиться чувствовать свои границы и говорить нет получалось даже у пациентов с худшими, чем твой, диагнозами.
— А если человек не слушает? — раздраженно вскинулся я, щетинясь. — Если я говорю нет, но ему все равно?
— Если есть возможность уйти, ты можешь ограничить общение. Мы не обязаны общаться с людьми, которые не уважают нас. Но если этого сделать нельзя, придется проявить стойкость, — сказала Сенджу с тяжелым вздохом. — Судя по твоей истории, тебе не хватило твердости в своих словах, так что я бы хотела…
— Это не Ирука, — прервал ее я, неуверенно поднимая глаза. — Сейчас он меньшая из проблем.
— Что-то произошло? — Сенджу щелкнула ручкой и отложила блокнот на колени. — Ты же помнишь, что можешь приходить ко мне, если…
— Да, я знаю, но это… не то, что я собирался обсуждать с вами. Просто это немного личное, и… — Я подался вперед и свел пальцы, соединяя подушечки. — Ладно, я попробую. Кажется, я попал в ситуацию, в которой, что бы я ни сделал, мои слова вывернут в удобную для другого человека сторону. И я в тупике.
— А конкретнее? — Она пристально посмотрела на меня, чуть щурясь. — Это случайно не связано Тоби?
Блестящее начало. Замерев, я взвесил все за и против, а затем коротко кивнул. Скрывать бесполезно, пускай менее неловкой ситуация не стала.
— Да. Я просто думаю, что… — тихо начал я. — Общаться с ним не самая лучшая идея. Но, как отвадить его, я тоже не знаю.
— Конечно. Тоби непростой случай. — Она коротко хмыкнула и поправила очки двумя пальцами. — Но, если постараться, с ним тоже можно будет справиться. Хотя и трудно, пока вы в замкнутом пространстве один на один.
— И как же? — Я крепко сжал подлокотники и уставился на нее исподлобья. — Он ведь слышит только то, что хочет. Любое слово, сказанное неаккуратно, может быть использовано против меня. А после того, что произошло вчера, я и вовсе сомневаюсь, что на него хоть какой-то разговор подействует.
— Ах, это. — Сенджу скрестила ноги и откинулась на спинку стула. — Да, ситуация немного вышла из-под контроля, но сейчас все в порядке. У него бывают вспышки гнева, но, как я уже говорила, в этом месте тебе нечего опасаться. Мы всегда рядом, чтобы его остановить.
— Надеюсь, — пробормотал я, снова уставясь в пол. — На самом деле, мне все еще немного сложно осознать, что в голове Тоби есть еще один человек. Вчера я прочитал несколько статей, но… Понять это непросто.
— Да, когда впервые сталкиваешься с диссоциативным расстройством, поначалу это выглядит, как сказка. Но Тоби и Обито не первые подобные пациенты в моей практике, — Сенджу коротко и натянуто улыбнулась, — так что это вполне реально. Мы очень многого не знаем о нашем мозге и о его возможностях. Так что расщепление личности — лишь верхушка айсберга.
— Если бы он без конца не врал, я бы поверил быстрее. — Хмыкнув, я чуть сполз в кресле, утопая в нем сильнее. — А между ним и Обито большая разница?
— Да, они отличаются. Хотя Обито я знаю не так хорошо, все же чаще работать мне приходится именно с Тоби, но… — Она перевела взгляд на окно. — С Обито это дается куда проще.
— Значит… поменять их местами все же возможно? — тихо спросил я, неосознанно подавшись вперед. И не сразу заметил, как ее брови нахмурились. — Ну, теоретически.
— Это ты тоже прочитал в статьях? Только не говори, что ты думал об этом серьезно, — сказала Сенджу, и я слегка сжался от ее холодного тона. — Что именно произошло между вами? Какаши, я твой врач, я имею право знать хотя бы общую картину, чтобы помочь в ней разобраться.
Вздохнув, я опустил глаза в пол. Хотелось повернуть время вспять и не говорить ничего, обсудить ситуацию с Ирукой и уйти, но, кажется, интуитивно я действовал чаще, чем разумно. И поделом мне.
— Ну, скажем… — Я замолчал на мгновение, пытаясь подобрать правильные слова. Даже с врачами откровенничать было тяжело. — То, что я принимал за дружеское общение изначально, оказалось немного другим, ведь он узнал обо мне и Ируке и решил, что… я буду не против. — Подняв глаза, я увидел лишь спокойное лицо Сенджу, слушавшую меня. — Но я не думаю, что это хорошая идея, поэтому решил сказать нет, но ему этого мало. Он мне не нравится, да и вообще я не считаю, что… с ним может получиться хоть что-то хорошее. Поэтому, наверное, мне стало бы проще, если бы… он исчез.
На несколько секунд повисла тишина, прерываемая тиканьем часов. Я нервно поерзал в заскрипевшем кресле, пока Сенджу разглядывала обложку блокнота с разноцветными треугольниками.
— Ну, во-первых, я должна напомнить тебе, что это больница, а не курорт, поэтому подобные вещи здесь под запретом. И я надеюсь, что ты тоже это понимаешь. Во-вторых, если ты попытаешься вмешаться и вытащить Обито, а я вообще не представляю, каким образом эта идея пришла к тебе в голову, ты можешь испортить результаты лечения и окажешь медвежью услугу всем нам. Да, то, что ты включаешь голову и пытаешься выкрутиться из ситуации — здорово, но не в этом случае. Какаши, избегать проблему — не значит ее решить. Тем более с таким человеком, как Тоби. Да, снова, — она кивнула, коротко улыбаясь, — он сложный случай. Для любого человека, и ты не первый, кто жалуется мне на него. По похожей причине тоже. Но если ты уверен в своих желаниях и будешь держаться своей позиции до конца, в какой-то момент он устанет пытаться. — Она снова щелкнула ручкой, открыла блокнот и начала быстро в нем писать. — Это ведь то, чего ты хочешь, верно?
Я вскинул голову, глядя на ее бликующие от лампы очки.
Нет.
— Да, а как иначе? Это ведь логично, — тихо отозвался я, ковыряя пальцем обивку кресла.
— Ну, то, что логично, не равно тому, чего мы правда хотим. — Она улыбнулась, продолжая писать. — И твои опасения мне тоже понятны, некоторым одного нет явно недостаточно. Поэтому нужно подбирать слова правильно. Просто если ты попытаешься отпустить ситуацию, скорее всего Тоби продолжит донимать тебя все оставшееся время, а этого явно не хотим ни ты, ни я. Так что будь убедительнее. И если ты продолжишь держаться своего, в конце концов он отстанет. Не очень интересно стучать в закрытую дверь вечно. Заодно поучишься отказывать самым сложным людям. — Закончив заполнять страницу, она выпрямилась и отложила блокнот на стол. А я попал в фокус ее внимательных, изучающих меня глаз и поежился. — И обещай не заигрываться. Ты не врач, чтобы влезать в такие сложные вопросы.
— Да, конечно, я понял. — Кивнув, я слегка снова потянулся за водой, пока Сенджу следила за каждым моим движением, словно анализируя на предмет новых расстройств. — Научусь отстаивать границы. Словами.
— Именно. А сейчас мне нужно, чтобы ты ответил мне на эти вопросы. — Она положила передо мной распечатанный лист, и я тяжело вздохнул. Теперь сессия возвращалась в стабильное русло.