14. Маски падают (1/2)

Солнце стояло в своем зените, но из-за проплывающих ежеминутно густых туч — предвестники новой порции дождя, — внутри помещения едва ли было светло. Да что уж там, было откровенно мрачно, до пессимистичной безнадежности. На фоне последних событий, при которых я оказалась загнанной в угол, так вообще… замогильно тоскливо. Обреченно. Словно попала в чертовое лимбо, где изо дня в день варюсь в котле недоверия, секретов, угроз, усилий протянуть и не загреметь под клинок капитана или в темницу. Вечное хождение по грани. Ощущение, будто под ногами натянули канат над пропастью, где не видно ни конца ни края, и выставили меня, неуклюжую, в самый центр. Эквилибристика жизнями. Игра, забавляющая многих людей, да и нелюдей тоже.

Из-за лопнувших капилляров и сосудов теперь неустанно чесались глаза. Физически устав поднимать руки каждые две минуты, чтобы потереть веки, я позволила себе уставиться в белый потолок. Ненадолго. Это вскоре тоже надоело, и я бегло осмотрела комнату еще раз. Два книжных шкафа от пола до потолка, выставленные вдоль параллельных стен, рабочий стол со стульями и ковер — вся мебель в помещении. Кабинет главнокомандующего Разведывательным корпусом был обставлен настолько аскетично, что и зацепиться было не за что. И самым ужасным оказалось именно это самое исступленное влечение «зацепиться», отвлечься от своих мыслей и тех, которыми Эрвин успел поделиться, буквально вживляя их в подкорку моего сознания.

Внушать командир умел на профессиональном уровне, как и промывать тщательно мозги, безо всякого гипноза, избиений или, так называемой, «сыворотки правды». Никакого тиопентал натрия не нужно, чтобы вынудить человека говорить. Говорить все, что Смиту потребуется и захочется знать. На мне же его давление умиротворенного голоса с потаенным напором, почти принуждением, не срабатывал. Не так, как ему хотелось бы, конечно же. Я достаточно привыкшая к подобным психологическим тискам уже — отдельная благодарность Леви Аккерману и его склонностям к насилию.

Также я рассказала главнокомандующему все, что разболтал скользкий Аббот, не забывая про желание последнего встретиться со мной для более личной беседы в каком-то наверняка замшелом баре. После запальчивого ябедничества, вперив свой взгляд в его светло-голубые глаза, серьезно и честно поведала о том, что слышу об этой личности впервые.

Честность, как и миазмы, распространилась и на явление такого откровения как:

— Командир, я не Лангнер, да и не Ильза…

Я была готова на все, на любую реакцию Смита, но только не слышать в ответ слегка отрешенное: «Догадываюсь». Мужчина не оторвался от своих записей, просматривая отчеты, вероятно написанные о последней экспедиции, с которой мы вернулись; а мое тело напряглось до натянутой тетивы, до грани срыва, когда на одном месте сидеть становится невыносимо из-за бурлящих внутри реакций, от смеси противоречивых эмоций. Облегчение в комбинации с душеледенящим ощущением неизвестности, тянущей и буквально волочащей меня вдоль всего пути попаданчества, осадком опустились в груди. Неприятно.

— Как? — вздохнула я, осознавая, как апатично прозвучало единственное слово.

Если прозвучит а’ля «во всем вини свой/не свой дневник», я сделаю ритуальное харакири прямо здесь и прямо вот этой пишущей штукой в его руке. Потому что записки Ильзы то же самое для меня, что и для Ахилла его пятка — самое слабое место. Да, у меня этих Ахиллесовых пят можно сосчитать с десяток, — ну и пусть! — но этот чертов дневник… В срочном порядке нужно изучить их письменность, чтобы самостоятельно проштудировать от «А» до «Я» ее записи. Лучше поздно, чем никогда.

— Просто сопоставил некоторые факты, пока Леви и Ханджи ведут собственное расследование, — зазвучал он спокойно, подбивая стопку бумаг, и оперся локтями на край стола. Голубоглазый, подкупающий своей простотой неосведомленных людей взгляд остановился на мне. — Помнится, ты говорила, что последнее воспоминание связано с домом, когда о Разведкорпусе и твоей солдатской деятельности не могло идти о речи, — на его вопросительно вздернутую бровь я лишь кивнула, понимая, что найдена брешь в моих прошлых словах. — Да… Разведчица, которая не знает о событиях, произошедших за год с ней, да и не только за год. Разведчица, которая разбирается в анатомии Титанов и совершенно не адаптирована к нашему миру. Разведчица, которая не помнит саму себя… Не было бы разумным в твоем случае попросить нас о встречи с родителями, да с кем-нибудь из тех, кого ты помнишь из своей прошлой жизни? Не было бы разумным сразу признаться? Хотя бы мне…

«Слава Богу, что главнокомандующий не упомянул Дневник», — подумалось мне сперва, потом слегка обрадовалась, что капитан не соврал об их маленьком следствии с Зоэ за спиной командира, который всегда все знал и лишь делал вид безучастия; а после намек, заложенный подтоном, прилетел поддых не хуже аккермановского кулака. Рефлекторно потерла солнечное сплетение, еще иногда нывшее после позавчерашней тренировки.

— Пожалуйста, поясните, командир, — попросила я, внимательно следя за его выражением лица. Требовать, пусть и в такой мягкой формулировке, в моем положении все равно показалось чем-то непозволительным. Чем-то безумным. Бесстрашным. Но едва ли меня страх мог когда-нибудь остановить.

Эрвин улыбнулся. Мимолетно, уголками губ, но это было искренне. И неожиданно. Учитывая, что я наверняка выглядела отвратительно после короткого допроса в лице Леви, и в моем голосе отсутствовала хоть капля веселья, — или чего-то напоминающего его, — то улыбка мужчины вызвала тревогу.

— Мне нравится твоя смелость на грани дерзости, — он как-то одобрительно качнул головой, и подпер кулаком подбородок, взирая на меня из-под полуприкрытых ресниц устало. — Ты не стушевалась. И готова идти на сотрудничество, если все-таки решила самостоятельно раскрыть правду о своей личности. Похвально. Что же касается пояснений, то у меня есть лишь теория. О тебе. О том, что ты пришла с территории за Стенами, и у тебя определенно имеются полезные для нас знания. Ты… крайне необычная девушка: твоя манера речи, жесты, характер, что сформирован точно не в условиях ужаса нашего мира, — это навело на подобные мысли. Кто-то тебя прислал или это была твоя инициатива, меня сейчас это не слишком волнует. Волнует лишь вопрос… Готова ли ты сражаться за человечество в составе Разведывательного корпуса или продолжишь преследовать свои скрытые мотивы? Впрочем, по моим наблюдениям, у тебя словно и нет никаких мотивов, — подытожил тихо Смит, проморгавшись после длительного сверления дыры в моем лбу. — Если честно, выглядишь ты как потерянная, будто безжалостно выброшенная в том лесу…

Какой же вы наблюдательный, блядь, Эрвин! До мурашек вдоль всех моих тридцати трех позвонков пробрало. Без обиняков и трясучки за грудки. Сразу заметна разница между стратегическим мышлением командира и тактическим у капитана. Пока первый уже хладнокровно просматривал варианты, как меня полезно можно использовать, второй горячо требовал прямых ответов, управляемый приказом и желанием оградить друзей, товарищей, да и простых солдат от потенциальной угрозы. И никого из них я не могла винить. Всех могу понять.

Смитом двигала потребность доказать суждения отца о мире и людях за пределами Стен, Парадиса, о лжи, которую пропагандировало страстно правительство. Методы, конечно, слегка экстремальные и эгоистичные у него временами, но вклад он внес в развитие Разведкорпуса колоссальный, и это не обесценить. Нельзя. А у Леви все немного проще, как мне всегда казалось. Капитан хотел сделать все, чтобы смерти его людей не оказались напрасны, чтобы человечество видело небо и солнечный свет без страха однажды оказаться под заслоном тел Титанов, нависающих над людьми. Искупить вину за кровь на своих руках, за утраченное время, когда можно было, но не получилось. Не получилось предупредить, предотвратить, оберечь и защитить. Спасти. Я правда восхищалась им уже не как персонажем, а как реальным мужчиной, у которого не осталось ничего, кроме веры в их успех, в своих людей, сил двигаться дальше, и бесконечной выносливости с выдержкой.

— Так что ты думаешь насчет моего предложения? — прервал мои думы Эрвин, перекатывая уже между пальцами карандаш.

Его теория была логичной и самой приближенной из всех вариантов к моей ситуации. Необычная девушка в необычной ситуации, выброшенная — буквально — на произвол судьбы. С его фанатичным вожделением знать о том, что существовало помимо их острова, задружиться со мной Смит пытался умело, да и не то чтобы я была против такой странной дружбы. При сильном давлении я с радостью накормлю его нужной ему «правдой», дабы дать пищу для размышлений без угрозы закопать себя и хронологию событий.

Оно и так все шло уже неправильно, и тут не нужно быть ясновидящей для такого предсказания, ведь появление лишнего человека в системе не могло остаться не замеченным. Видимо, когда Фриц занималась перемещением моего сознания в тело Ильзы, ее словами было что-то по типу «ну, понеслась пизда по кочкам», иначе почему она не может мне хоть как-то помочь? В ее голове имелся же какой-никакой план, видение будущего и тому подобное, необходимое для иного финала.

Только какого рода этот финал будет?

— Я в игре, командир Смит, — ответила я после короткой паузы, поддавшись вперед и сложив руки на письменном столе перед грудью. — И я повторю лишь то, что уже вам говорила: я готова помогать вам и разведчикам. Добровольно. Но есть моменты, о которых мне придется умолчать для всеобщего блага, сэр. Вы умный человек, поэтому сможете понять меня, не так ли? — позволить и себе улыбку для сглаживания углов оказалось чуть проще.

— Все так, и я постараюсь. Рад слышать положительный ответ, — он и не старался скрывать свое облегчение, когда произнес эту пару слов. — Нашему Легиону нужны люди, и желательно полезные. Теперь же давай познакомимся вновь и попробуем разобраться хотя бы немного с ситуацией, в которую ты загнала себя первыми потоками лжи, — проведя задумчиво большим пальцем вдоль нижней губы, блондин протянул мне крупную мозолистую ладонь — Эрвин Смит, тринадцатый командир Разведывательного корпуса.

Это… сюрреалистично.

Не только то, что такой важный человек первым предложил мне пожать руки, но и… Неужели у меня появилась возможность, право на свое собственное имя? Шанс немного расслабиться, чтобы не контролировать свои слова и поведение, и позволить быть собой, в своей идиотской ситуации. Потому что эта игра уже начала сводить меня с ума — гидравлический пресс со всех сторон.

Нервно проведя внезапно вспотевшими ладошками по бедрам, я ответила на крепкое рукопожатие.

— Диана Ларина…

Всего через час я уже стояла около командирского стола, опираясь бедром на деревянную поверхность, и наблюдала за сменой эмоций на лицах сидевших капитана и майора. Если Леви взглядом «ты серьезно?» смотрел на своего друга и начальника в одном лице, то Ханджи мелко потряхивало от предвкушения. Хотела поэкспериментировать с человеком извне или придумала сто и один вопрос для той, кто в прямом смысле слова из другого мира? Может, и просто ее привычная гиперактивность. Женщина на энтузиазме работала, в конце концов, и порой его становилось слишком много.

Не так и важно это, если учитывать, что меня трепать как котенка за шкирку станут меньше, хотя бы потому что сам Эрвин поручился за меня, теперь официальную чужеземку; и главнокомандующий Разведкорпуса даже не спрашивал, почему я копия Лангнер, располагающая ее некоторыми личными вещами. Возможно, вновь предположил и выдвинул свои теории, которыми не поделился. Возможно, не заострил внимание на данном факте. Маловероятно, конечно же, но по крайней мере, я отныне была под меньшим количеством подозрений и еще больше нужна Смиту, следовательно, я буду жить.

Я буду жить! Я буду!..

Черт…

Почему мой мозг в напряженные моменты всегда выдавал что-то смешное и еще из какого-нибудь мультфильма?

Иногда казалось, что одной из моей личностей в голове — и не только там — был Хрюнь-Манюнь из «Цыпленок Цыпа», который запросто терялся в собственном мирке, вопил при каждом удобном случае, гиперболизировал малейшее событие, дышал судорожно в пакет при тревоге, пока тот не взорвется, и мог в приступе паники отлупить даже автомат с газировкой. И если Титан однажды меня схватит, то первое что я закричу, это будет что-то по типу: «Я не отдам мозги, у меня их мало!»

Я тихо откашлялась, посмотрев в пол, чтобы не рассмеяться.

Нервишки-то шалят…

Про то, что это тело не мое, говорить не буду. Иначе травмирую их всех окончательно. Это оставлю на потом, а там, может быть, Имир как-нибудь подсобит.

После же короткого и вполне ясного анонса новостей о том, что Ильза Лангнер теперь в междусобойчике на самом деле Диана Ларина и она будет помогать разведчикам, Аккерман сделал подобие контрольного выстрела своими серо-голубыми глазами в мою сторону, явно вспоминая о моей попытке донести эту информацию еще во врачебном кабинете. Я же довольно вскинула бровь, как бы говоря, мол, видишь, я это и имела ввиду. Я не спятившая и не враг. Я просто девушка, попавшая в задницу.

— Пусть это пока что останется между нами, — подытожил светловолосый мужчина и поднялся со своего стула, доставая из внутреннего кармана жакета небольшую связку ключей. — Для столицы по официальным данным ты останешься Ильзой Лангнер, потерявшей память, как все изначально и обсуждалось. Аббот никуда не денется от нас и выдаст бумаги, которые подтвердят твое физическое состояние. Жалование и оборудование получишь через неделю или чуть позже, пока все не согласуется в Митре, — продолжил невозмутимо Эрвин и отпер высокий сейф, скрытый за дверцей шкафа в самом углу, через пару секунд доставая оттуда холщевый мешочек. — Вот, отдашь со своей первой получки, лейтенант. Тебе понадобятся сейчас вещи первой необходимости.

От волнения кисти рук похолодели, когда я приняла выделенные средства из бюджета, и удивленно посмотрела на командира.

— Спасибо, но я могла бы неделю и подож…

— О, Эрвин, я могу сопроводить ее в город? — тут же спохватилась Ханджи, перебивая меня и подпрыгивая на стуле. — Мне все равно нужно заглянуть в аптечную лавку к старому другу Картера и забрать наш с ним заказ. Хотим провести очередной эксперимент, чтобы выяснить, почему затылок слабое место у этих забавных Титанчиков. Слу-у-ушай, а когда мы сможем вновь попытать удачу поймать одного или даже двух? — переключилась Зоэ ловко с темы на тему, и я тихо вздохнула, убирая деньги в карман.

Не ученая, а настоящий вечный двигатель, у которого в медицинской карте стоит противопоказание к умеренному ритму существования. Если подобное вообще возможно в нынешних условиях. И эксперименты в союзе с Картером?..

— Мы только вернулись из пятьдесят пятой экспедиции, а ты уже смотришь в будущее? Майор, расслабьтесь немного, пока у нас есть возможность, — Смит усмехнулся и вернулся за свое рабочее место, смотря на Ханджи так, как смотрят родители на непоседливых детей. — Да, можешь отправиться с Иль… с Дианой в город. Отвлекитесь немного.

Отвлечься? Это звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой, потому что с первого момента попадания к разведчикам, я расслабилась лишь раз, и то наполовину. Когда пила чай с Бертой и мы болтали о какой-то девчачьей ерунде. Нет, нагло лгу. Два раза. Разговор с Рид и когда я засыпала в палатке, уткнувшись в крошечную подушку спального мешка капитана. Чертов чистюля, который пахнет до нескромного потока моего слюноотделения. Серьезно, как от него могут исходить такие приятные ароматы, даже пока он в экспедиции? Аккермановские фокусы… Но обычный шопинг не помешал бы, хоть фанаткой подобного я никогда и не являлась.

— Ох, теперь привыкать к твоему другому имени, — вздохнула наигранно печально Зоэ и, рассмеявшись, облокотилась на мое плечо. — Я с первого мгновения, как увидела тебя кувыркнувшейся с грязным словечком от ладони Титана, поняла, что ты будешь крайне неординарной личностью. Ну что, пойдешь со мной покорять базар Троста? — она поиграла бровями и посмотрела хмуро исподлобья, словно запрещая давать любой отрицательный ответ. — И я жду какого-нибудь рассказа от тебя, о твоем мире, знаешь ли.

— Я… Эм, ну…

Из моего горла вырвалось нечто нечленораздельное, и я ощутила себя еще ниже молодой женщины, чем и так была. Нависала она надо мной, с ее худощавой долговязой фигурой, крайне… внушительно. Привыкнуть бы уже стоило, ведь что в теле Ильзы, что в своем, я всегда была сто шестьдесят сантиметров. И иногда комплексовала, видит Бог.

— Не наседай на нее так, очкастая, — впервые за время нахождения здесь я услышала Леви, со скрипом ножек стула вставшего порывисто с места. Своеобразная забота — о ком? — или раздражение от моего бормотания это — не знаю. Свинцовым, почти ничего не выражавшего своей глубиной взором окидывая мое тельце, капитан расправил плечи и после сосредоточил внимание на командире. — И что дальше? Если все так, как она говорит, а ты ей определенно веришь, то мы собираемся забыть про все, что происходит? Вот так легко?..

— Леви… — удивилась полушепотом Ханджи, не ожидавшая, что подобный разговор начнется в моем присутствии, и повернулась к нему.

Обиделась ли я на подобное безразличие к моей персоне в этом кабинете? Нет. Зацепило ли то, что даже слова Эрвина для капитана не показатель возможности быть со мной не таким вооруженным — во всех смыслах — и жестким? Не капли. Кольнуло ли сердце, душу (или откуда берется такая реакция в теле, когда в груди стягивало все в узел?) пренебрежение его собственными словами о попытке стать моим союзником и поверить моим словам/действиям? Да. Очень больно, как мне показалось.

Поджав губы, я отвернулась к двери, не решаясь уйти или остаться тут. Будто подслушивала. Такое паршивое ощущение…

— Если мы сосредоточимся только на том, чтобы делать лучшие ходы, то никогда не победим нашего противника, Леви, — слова Смита в мою защиту звучали нейтрально, я бы сказала почти отстраненно. Потому что заступался главнокомандующий за свое решение. — Когда это необходимо, мы должны быть готовы пойти на большой риск и быть готовыми потерять все. Поэтому точка. Все свободны.

Чертовски знакомые слова в мозгу уложились беспорядочной кучей, покрытой бесстыдным слоем простой человеческой обиды. Меня хотели использовать. Я знала и знаю. Я согласилась на подобное. Но обижал не этот самый факт, а то, как бесцеремонно и открыто он обсуждался. Почему Эрвин здесь, в этой временной петле, такой бесстрастный? Или я настолько плохо поняла его личность за время чтения манги?

На выход ринулась я первой, толчком ладони распахивая дверь и вылетая в коридор, следом во двор городского штаба.

Мои обостренные эмоции мне не нравились. Чересчур я человечна для этого места. Здесь такому не место — служба в Разведывательном корпусе не про глупые импульсы, чистые чувства и невинные, искренние помыслы. Это всё реверсия выражения «У самурая нет цели, только путь».

У разведчиков нет пути, только цель. Так, что ли?

Потому что цель для всех ясна и очевидна. Спасти Человечество. Разведчики стремятся уничтожить Титанов и увидеть мир, скрывающийся за Стенами. А вот путь для достижения этого? Хах… тут все сложно. Может, и путь был. Есть. Какой вот? Дорога у них — теперь «у нас» — из боли, потерь, смертей? Стиснуть зубы и… дальше? Дальше, дальше, пока не сдохнешь? Happy End возможен, но если брать за основу каноничный финал, то он определенно End, но не совсем Happy.

Не обнадеживало.

Все и всё, не пытаясь, доводило меня до той степени безумства, когда хотелось либо покататься по полу, либо избить манекен для тренировок, от которого я со смехом недавно открестилась. Либо Аккермана, просто за то, что он такая задница. Если бы он не пах так хорошо, я бы точно отлупила его.

Позади раздались тихие шаги, а предплечье перехватили цепким и жестким движением, обвивая пальцы вокруг тонкой кости.

— Оставь свои истерики, Ларина, — прошипел Леви, толкая меня в полутень, подальше от возможных любопытных глаз. Ханджи уже в его компании отсутствовала. — Достаточно с тебя сегодня этих нелепых сцен. Успокойся.