Часть 13 (2/2)
— Серёжка в правом ухе. Вот где он хранит то, за чем вы гоняетесь.
Вегас сдвигает брови к переносице:
— Это с чего такие выводы?
— Я наблюдал. Всё, как ты учил.
Вегас складывает руки на груди и откидывается на спинку стула:
— Ты серьезно думаешь, что такую важную вещь такой серьезный дядя будет носить на видном месте?
— А может, весь фокус в том, что особо никто на это видное место не подумает?
Вегас зачёсывает назад волосы и слегка наклоняет голову:
— Допустим. Но ты-то как догадался?
Пит пыхтит, раздувая щёки:
— Состояние этого чувака всяко не миллион и не десяток миллионов, так?
— И?
— Имей ты хотя бы миллионов сто в свободном обороте, стал бы одиннадцать раз за два часа проверять, на месте ли какая-то побрякушка весом в несколько граммов золота?
Хм. Выходит, и правда наблюдал? Окей.
Пит залихватски подмигивает ему, фыркая глотком чая со дна чашки. Вегас старается трезво оценить полученную информацию, но чтобы её обдумать, требуется хотя бы четыре часа нормального сна.
Ты тоже не прост, волчонок. Ещё как не прост.
И все же Вегас благодарен ему сейчас, что Пит не пытается поднять вопрос про то, что случилось перед началом сегодняшнего вечера. Но он не может объяснить, что заставляет его взять в руки чёрный рюкзак, пока его хозяин принимает душ. Быть может, он просто хочет прикоснуться к чему-то «его», или он всё ещё надеется найти что-то, что раскроет Пита с другой стороны, какую-то личную вещь. Конечно, он помнит, что рюкзак перетрясли, когда парня взяли с поличным, но вдруг?
Резкий звук открывающейся молнии. Внутри наушники, какая-то мелочь, ключи со смешным брелоком, четверть погрызанного карандаша… и всё. И Вегас уже готов осторожно убрать все сокровища обратно, но пальцы нащупывают что-то твёрдое под подкладкой на дне.
Не думая о последствиях, Вегас раскрывает складной ножик и вспарывает ткань. Сильный удар в груди. Ещё один. Сердце начинает биться о рёбра так, что вот-вот проломит их изнутри. Он уже несколько минут держит вещь на дрожащей ладони, когда перед ним нависает фигура Пита:
— Отдай! Это моё!
Проворные пальцы готовы забрать плетёный браслет, но Вегас быстро зажимает его в кулаке и встаёт перед Питом:
— Врешь. Не твоё. А вот где ты это взял — расскажешь сейчас же.
Пит кидается на него со всей силы, тряся мокрыми волосами:
— Моё! Верни!
Вегас выставляет вперёд пустой кулак, имитируя удар в лицо, который Пит отводит правой рукой, крича без остановки «отдай, отдай, отдай!»
Вегас отступает и в бессилии опускается на край дивана, качая головой. Затем, едва справляясь с дрожью в челюсти, произносит:
— На миг я подумал… я понадеялся, что это твоё… и тогда… впрочем, неважно.
— Но это правда моё!
Вегас горько усмехается:
— Человек способен переучиться делать многое, Пит. Очень многое. Но есть кое-что, что переучивается с большим трудом. Знаешь, о чём я?
Пит уже не кричит. Только, опустившись на колени, скулит, умоляя вернуть ему его вещь. Но Вегас неумолимо продолжает:
— Владение основной рукой. Ты отвёл мой удар правой. А тот, кому когда-то принадлежала эта вещь, был левшой. Теперь я это точно помню. Так что ты сейчас успокоишься и расскажешь мне, где, когда и при каких обстоятельствах ты взял эту вещь. Ты меня понял?
Вегас ожидает услышать возражения, крики, новые попытки лжи, но то, что сквозь рыдания скулит этот несчастный волчонок, полосует сердце по так и не зажившим шрамам:
— Отдай… Я всё что угодно для тебя сделаю, всё, что скажешь… Только отдай! У тебя… у тебя ведь есть другой… и фото его… А у меня… у меня ничего… ничего больше от него не осталось!..