Жених на заказ (1/2)

Шан Цинхуа никогда не считал себя счастливым человеком. А с чего бы считать?

У него не было высокого титула, не было счастливого детства, и даже несмотря на тот факт, что его родители были чрезвычайно богатыми торговцами, они оба не позволяли ему пользоваться деньгами. Невозможно было потратить даже одну серебряную монету без их разрешения (умолчим о том, что их любовники и любовницы могли тратить столько, сколько желали…).

Но сегодняшний день, кажется, побил все рекорды его неудач.

Цинхуа сидел в кабинете своей матери, нервно теребя светло-желтую ткань любимого ханьфу, в то время как она стояла перед ним с таким выражением лица, что выглядела как человек, который вот-вот объявит смертный приговор. Ох, юноша знал, зна-а-ал, что добром это не закончится. Их разговоры никогда не заканчивались добром.

— Цинхуа, — сладко протянула она, сложив руки у груди. — Я нашла тебе жениха.

Он поперхнулся, услышав эти слова. Нет, на самом то деле, не то чтобы он не был готов услышать это, но, эм, мамочка! Одумайтесь!

— Ты что? — сипло выдавил он, вставая с подушки и начиная расхаживать по комнате туда-сюда, туда-сюда, продолжая нервно теребить пальцами ткань. — Мама, мы же обсуждали! Ты мне не выбираешь жениха, а я не сбегаю из дома в ночь перед свадьбой, как в прошлый раз!

Женщина раздраженно цыкнула и закатила глаза, помассировав виски. Разговоры со старшим (и единственным законорожденным) сыном всегда вызывали у нее исключительно головную боль, которая могла продолжаться часами, даже когда этот малолетний ублюдок убирался подальше.

— Это другое дело. В тот раз был маленький аристократишка, но этот… Это господин Линьгуан-цзюнь.

Шан Цинхуа замер.

— Ч-что? — прохрипел он, глядя на мать, которая восседала на высокой подушке с выражением абсолютной уверенности.

— Ты слышал. Линьгуан-цзюнь — выдающийся человек. Он богат, знатен и очень… уважаем, — последнюю фразу она произнесла с осторожностью, потому что даже ей было известно, какой ужас вселяет одно только имя Линьгуан-цзюня. — Ты должен быть благодарен, что он согласился рассмотреть тебя в качестве супруга.

Шан Цинхуа был благодарен. Искренне. Только не Линьгуан-цзюню, а своему организму, который не дал ему потерять сознание от шока.

Линьгуан-цзюнь. Грозный. Холодный. Беспощадный. Ему уже за сорок, хотя, стоит признать, он все еще чертовски красив. Ходили слухи, что данный господин не терпит слабости, и что ни один человек, осмелившийся встать у него на пути, не доживал до рассвета. Какой-то бродячий певец даже сложил песню про его ужасную улыбку — улыбку, которой он встречал своих врагов, перед тем как… Ну, в общем, не важно.

А еще было известно, что у него отвратительный характер: высокомерный, жестокий, наглый, любит распускать руки.

Твою мать…

Шан Цинхуа вскочил.

— НЕТ! — выкрикнул он. — Я не выйду за него!

Его мать смерила его ледяным взглядом, прежде чем сказать:

— Ты выйдешь за того, за кого скажет семья, — отрезала она. — У тебя нет выбора.

***

Зал был освещён сотнями фонарей, отбрасывающих тёплый свет на золочёные колонны и изящно вышитые занавеси. Великие семьи, высшая знать и именитые вельможи собрались здесь, в императорском дворце, дабы развлечься, отдохнуть, и, о-о-о, разумеется, посплетничать о том, что младший брат короля севера наконец-то решил найти себе женушку! Его будущий супруг, Шан Цинхуа, стоял в центре этого великолепия с лицом человека, готового в любой момент броситься в окно. (Хм, они относительно невысоко над землей, возможно, это не такая плохая идея…) Бал сиял золотом и алым шелком, пахло благовониями и дорогим вином, вокруг толпились знатные господа и дамы, одетые в лучшие наряды, а в центре всего этого великолепия стоял он — низенький, кудрявый, дрожащий от страха.

Шёлковые золотистые одежды казались слишком тугими, украшения слишком тяжёлыми, а главное — Хуа-эр чувствовал, как оценивающие взгляды пронзают его, словно копья. Его собственная мать, сияя от гордости, что наконец-то их семья сможет получить дворянский титул, стояла рядом, не обращая внимания на дрожащие руки сына.

— Мальчишка, ты должен быть благодарен за такую возможность, — шептала она с агрессивной улыбкой, почти шипя. — Линьгуан-цзюнь великодушно согласился взять тебя в жёны, несмотря на твой… своеобразный нрав.

Шан Цинхуа стиснул зубы. Он бы ещё наверное в теории может быть мог бы пережить необходимость стать украшением для этого холодного человека, но перспектива провести с ним жизнь, <s>возможно, весьма короткую,</s> заставила коленки задрожать. И тогда, когда наконец появившийся (и опоздавший, что, очевидно, показывало его безграничное уважение к своей невесте) Линьгуан-цзюнь с легким высокомерием взглянул на него, словно оценивая, насколько этот брак может быть ему полезен, Шан Цинхуа совершил отчаянный поступок.

— Ваше Величество! — вдруг воскликнул он, делая несколько шагов вперед, ближе к императорскому трону и опускаясь перед ним на колени, привлекая к себе ещё больше взглядов. — Простите меня, но это невозможно! Потому что… потому что я уже давно влюблён и встречаюсь с другим!

Зал замер. Все затаили дыхание.

Кажется, в этой тишине юноша услышал, как его мамаша тихо выругалась под нос. Должно быть, что-то вроде «мелкий паршивец».

Император, сидящий на возвышении в пышных одеждах, явно развеселился. Он прищурил глаза и хитро улыбнулся:

— Вот как? И с кем же, позволь спросить?

Линьгуан-цзюнь, чья холодная маска треснула лишь на мгновение, смерил его таким взглядом, что у Шан Цинхуа похолодело в груди. Если он сейчас скажет что-то не то, его труп даже хоронить не будут — просто подметут во дворце.

В панике его взгляд метался по залу, пока не наткнулся на знакомую фигуру. Высокий, хмурый, одетый в чёрное, как сама ночь, Мобэй-цзюнь стоял чуть в стороне, скрестив руки на груди. Его голубые глаза смотрели с той же ледяной отстранённостью, что и всегда.

— Я уже помолвлен! С Мобэй-цзюнем! Младшим-! Мы… мы тайно встречаемся уже несколько лет!

Некоторые из знатных дам ахнули. Кто-то подавился вином. Линьгуан-цзюнь медленно повернулся к своему племяннику, но тот не сдвинулся с места. Его взгляд метнулся к Шан Цинхуа, и в этот момент что-то в его лице изменилось. Едва заметно, но достаточно, чтобы ощутить, как воздух в зале стал тяжелее. Линьгуан-цзюнь, сложив руки в рукавах, медленно поднял бровь, глядя на него так, будто прикидывал, как быстро сможет сломать ему шею.

Но Цинхуа не мог взять свои слова назад. Потому что альтернатива — брак с Линьгуан-цзюнем — была ужаснее смерти.

Наступила тишина. Все ждали, что скажет сам Мобэй-цзюнь.

И юноша с ужасом осознал, что если тот сейчас его опровергнет, это будет конец. Конец всему. Конец его свободе, жизни и… и жизни.

Но внезапно Мобэй-младший кивнул.

— Да, — коротко бросил он. — Это правда.

Теперь уже ахнули все.

Шан Цинхуа медленно повернулся.

Мобэй-цзюнь.

Высокий, как башня, с ледяными голубыми глазами и непроницаемым выражением лица. Бледная кожа, черные волосы — картина, которая вселяла трепет. Он был словно скала, неподвижный и неизменный.

И он только что подтвердил, что они встречаются.

«Что?» — подумал Шан Цинхуа, в панике глядя на него.

Но паниковать ему не дали.

— Ха! — раздался громкий смех, после чего все повернулись к императору. — Какой неожиданный поворот! — радостно заявил он. — Настоящая драма! Ах, Линьгуан, каков твой племянник, да? Обошел тебя!

Линьгуан-цзюнь ничего не сказал, но взгляд его обещал… Ох, да хрен знает что.

— Это судьба, — продолжил император, отхлебнув вина. — Раз уж так случилось, то свадьбу сыграем прямо здесь, во дворце!

Шан Цинхуа задохнулся.

Он хотел было сказать «что?!», но потом посмотрел на Мобэй-цзюня.

На его лице не было ни тени сомнения. Более того, он даже… выглядел спокойным. Почти довольным.

Шан Цинхуа сглотнул.

Он попал.

И теперь пути назад уже не было.

***

Шан Цинхуа считал себя гибким человеком. В конце концов, жизнь с родителями, которые искренне мечтали об его исчезновении, научила его двум вещам: умению быстро находить выход из безвыходных ситуаций и способности говорить чушь с непробиваемо серьезным лицом.

Но даже он не был готов к тому, что всего через пару дней будет стоять посреди сверкающего дворцового зала, облаченный в дорогой свадебный наряд, перед всей имперской знатью и… выходить замуж?

За принца севера.

Это казалось невероятным. Нереальным. Как дурной сон, от которого он должен вот-вот проснуться.

Но вот император смеется и желает им счастья.

Вот они кланяются друг другу.

Вот Мобэй-цзюнь берет его за руку — легко, но крепко.

И когда их глаза встречаются, Шан Цинхуа вдруг осознает:

Этот человек совсем не против.

Да что там, он даже… счастлив? Ну, насколько это вообще возможно для ледяного северного принца. Конечно, он не улыбается во весь рот, как какой-нибудь идиот-романтик, но уголки его губ чуть приподняты, а в красивых глазах странный свет. Шан Цинхуа сглотнул.

«Что, черт возьми, происходит?!»

А потом… первая брачная ночь.