Глава 2. Шёпоты в тени (1/2)

А что мне ад, коль на земле все те же черти?..

Хорошо освещенный зал, огромный, величественный, со сверкающим паркетом и дорогими коврами. На стенах висели декоративные подсвечники с вензелями, добавляя какой-то особый шарм. Полукруглые потолки были покрыты фресками с изображениями ангелов, которые в ночи, при мягком свете, казались жуткими демонами с адским оскалом и дьявольскими крыльями. Синие глаза ангелов превращались в чёрные бездонные тоннели, их лица исказились в жутких гримасах, словно кричащие от желания плоти и крови.

Это место было насыщено высокомерием, голубой кровью и превосходством. Всё вокруг символизировало власть и богатство — вечные атрибуты Себастьяна ЛаКруа. Он окружал себя роскошью как щитом, как образом силы и недосягаемости. Каждая деталь кабинета была манифестом его позиции. ЛаКруа восседал в глубоком кожаном кресле за шикарным дубовым столом, откуда открывался вид на город. Позади него, как тень, стоял его Шериф — высокая, угрюмая фигура, напоминающая гориллу, олицетворение грубой силы рядом с интеллектуальной.

Прямо перед ним, напротив стола, стояла женщина в строгом деловом костюме — его правая рука Джезабель Ле'флер. Она никогда не позволяла себе пресмыкаться, а ее холодный взгляд напомнил ЛаКруа их первую встречу. Обманутая, брошенная своим эгоистичным Сиром… В тот день от нее веяло ненавистью, обидой... и любовью. Да, именно любовью, которую она так и не смогла до конца отпустить. ЛаКруа презирал Тореадор за их слабость перед этим чувством, но, одновременно, знал, насколько легко было манипулировать ими через эту слабость.

Джезабель и сейчас продолжала преследовать свои цели, охотясь за местью, но ЛаКруа видел в её взгляде нечто большее. В их первую встречу он оценил её потенциал, как коллекционер оценивает редкую вещь, которую можно выгодно использовать. Сейчас же она была полезным инструментом — и что важнее, верным.

— Вечер прошёл так, как я планировал? — мягкий голос ЛаКруа с лёгким французским акцентом придал его словам тень игривости, которой он умел пользоваться, когда хотел.

— Даже лучше, — ответила Джезабель, её губы растянулись в едва заметной улыбке. Она любила давать такие ответы, когда была уверена в своём успехе. — Хотя до меня дошли слухи, что главные экспонаты этой выставки были кем-то безнадёжно испорчены. Виновника уже ищут.

— Интересно, — ЛаКруа на мгновение замолчал, оценивая её слова, и стал задумчиво рассматривать свою подчинённую. — А что сказала по этому поводу Тереза Воэман?

— Тереза отсутствовала, — слегка пожала плечами Джезабель. — Вместо неё собрание проводила Жанетт.

— Вот как… — ЛаКруа медленно встал со своего кресла, его движения всегда были плавными, почти грациозными, словно он и не вампир вовсе, а нечто более возвышенное. Он подошёл к окну и замер, глядя на ночной Лос-Анджелес, который раскинулся перед ним, как завоёванная земля. Вечный город, который принадлежал ему. Хотя Джезабель знала: даже ЛаКруа, с его желанием править, прекрасно понимал, что власть не вечна. Всё в этом мире — лишь игра времени.

— Джезабель, подойди ближе, — его голос был почти шёпотом, но за ним чувствовалась власть, которую не требовалось подчёркивать громкими приказами.

Девушка сделала несколько шагов вперёд, её сердце (если бы оно билось) в этот момент наполнилось смесью преданности и внутреннего волнения. Каждый раз, когда она приближалась к нему, это было похоже на ритуал.

– Завтра в порт Санта-Моники прибудет судно «Элизабет Дейн». До того, как это произойдет, я хочу, чтобы больше никто не знал, что груз на его борту представляет для меня личную ценность. Необходимо, чтобы всё выглядело как обычная доставка для компании «LaCroix».

— Разумеется, — Джезабель кивнула.

ЛаКруа медленно повернулся к ней, его взгляд вновь сосредоточился на её лице. Он не просто смотрел на неё, он как будто анализировал каждое её движение, каждую реакцию.

— Недавно возникла ещё одна проблема, — его голос был ровным, но в его словах чувствовалась настороженность. — Помнишь детектива Корти?

Она помнила его, но очень смутно. Его облик напоминал ей кого-то из прошлого, но память не давала подробностей. Их пути редко пересекались, а потому Джезабель не могла удержать в уме деталей — всплывали лишь обрывки образов: пронзительные синие глаза, слишком яркие, слишком искренние для того, кто рискнул следить за вампирами, как он. Чёткий профиль, прямой нос, даже небрежная ухмылка — всё это как-то странно напоминало ей о давно утраченной тени. Джезабель ощутила внезапное раздражение, пытаясь освежить в памяти его лицо: мужественный подбородок, резкие линии скул и вкрадчивый взгляд, который казался почти знакомым.

Его настойчивость иногда граничила с безрассудством: он появлялся вновь и вновь, добиваясь встречи с ЛаКруа, но каждый раз получал вежливый отказ — по разным причинам, часто даже без объяснений. Ему указывали на дверь, а он возвращался, как будто ему было нужно что-то большее, чем просто несколько вопросов.

— Довольно долгое время этот молодой человек внимательно следил за моими делами, пытаясь найти разнообразные факты , — продолжил ЛаКруа, его голос снова стал задумчивым. — Мне было любопытно, как долго он продержится. Я даже разрешил ему играть в эту игру. Но в последнее время он стал слишком назойлив. Я позаботился о том, чтобы ему запретили вести дела, связанные со мной. Однако если он не оставит свои попытки — избавься от него.

— Он узнал что-то важное? — Джезабель знала, что ЛаКруа не придавал большого значения человеческим законам, но если он поручал убрать человека, значит, угроза была реальной.

— Ты знаешь, как я забочусь о соблюдении Маскарада. Слишком любопытный человек плох для любого из нас, — ЛаКруа скривил губы в едва заметной усмешке. Ему всегда доставляло удовольствие напоминать о том, что любопытство смертных часто приводит их к гибели.

В этот момент тишину кабинета разрезал резкий звонок телефона. ЛаКруа, раздражённо сжав губы, быстро достал мобильный и ответил. Джезабель заметила, как его лицо начало меняться по мере того, как он слушал собеседника.

— Слушаю. Что? Как?! — его голос постепенно стал более напряжённым, а затем сорвался на резкое: — Как такое могло произойти?!

Джезабель внимательно наблюдала, как постепенно менялось лицо Князя. За считанные секунды он превратился в разъяренного демона.

— Черт! — Он закрыл телефон и бросил его о дорогой паркет с такой яростью, что мобильный разлетелся на куски. — Этим ничтожным людишкам нельзя доверить ничего! Никогда!

Джезабель нередко доводилось видеть ЛаКруа в гневе, но настолько разъяренным он еще не был.

— Что произошло? — спросила она, осторожно наблюдая за его реакцией.

— На «Элизабет Дейн» совершено нападение. Полчаса назад корабль был отбуксирован в порт. Мне нужно знать, что произошло. Немедленно отправляйся туда!

Джезабель молча кивнула, уже готовая к действиям, но ЛаКруа продолжал:

— В данный момент полиция осматривает судно. Даже Носферату не знают всех деталей расследования, — он медленно сел в кресло, снова принимая позу хладнокровного правителя, но Джезабель видела, что внутри него всё ещё кипело. — Я не могу принимать решения на основе догадок. Мне нужны факты. И, что ещё важнее, доказательства того, что события на борту не были сверхъестественными по своей природе и никак не связаны с Анкарским саркофагом.

«Значит, Гэри все-таки сказал правду, — подумала девушка. — На «Элизабет Дейн» действительно перевозили Анкарский саркофаг».

— Осмотри саркофаг, — продолжил ЛаКруа, — узнай, что полиция уже обнаружила. И сделай всё, чтобы это выглядело, как обычное дело.

— Я немедленно разузнаю всё, что требуется, — ответила Джезабель, разворачиваясь к выходу.

— Помни: полиция не должна узнать о нашем существовании, — его голос прозвучал ей вслед, как последний приказ.

~~

Покинув здание «LaCroix», Джезабель направилась в сторону автостоянки. Она шла быстро, каблуки громко стучали по асфальту, но её мысли вертелись вокруг предстоящей миссии. ЛаКруа был напряжён как никогда, и эта тревожная энергия передавалась ей. Но дело было не только в ЛаКруа. Всё это время Джезабель не могла выбросить из головы недавнюю встречу с Гэри Голденом.

Пару дней назад, буквально за этим самым углом, он подкрался к ней, как всегда бесшумно, скрываясь в темноте. Тогда Джезабель ощутила неприятный, покалывающий холодок на спине, словно кто-то сверлил её взглядом. Она замедлила шаг и резко обернулась, готовая к возможной опасности. Из темноты, в пятно света под уличным фонарём, выступила фигура — стройная, почти изящная, закутанная в длинный плащ, так, что его черты были скрыты. Но Джезабель сразу узнала его лицо. Оно было уродливым, словно время и проклятие исказили черты бывшего актёра. Гэри Голден. Его глаза блеснули в тени, и он склонил голову, словно начинал сцену из старинного спектакля.

— Рад вас видеть, мисс Ле'флер, — произнёс он, его голос был низким, немного хриплым, звучал так, как у человека, привыкшего к сцене и публике.

Джезабель сдержала раздражённый вздох. Её всегда тяготили встречи с Носферату, а Гэри был одним из самых изворотливых и неприятных представителей этого клана. Уродство этих вампиров было их проклятием, но они умели компенсировать его острым умом и хитростью.

— Добрый вечер, Гэри, — ответила она холодно, при этом слегка повернув голову, чтобы не смотреть на него слишком долго. Его взгляд всегда был слишком пронизывающим, будто он мог заглянуть прямо в её душу.

Он стоял неподвижно, его плащ слегка колыхался под дуновением ночного ветра, как будто сам воздух обтекал его фигуру, уважая грацию бывшего актёра. Он наблюдал за ней, его уродливое лицо оставалось безмятежным, но в глазах мелькала тень чего-то глубже — искреннего интереса или, возможно, лёгкой издёвки.

— Вы так не похожи на ЛаКруа, — сказал он, наконец, его голос был ровным, но не без насмешки. — Я слышал, что вы человек невозмутимый, собранный. И если за что-то взялись, то достигаете цели. ”С железной волей стоите вы, как древо в буре”. — Его тон был лёгким, игривым, словно он наслаждался своей цитатой, будто она была специально подобрана для этого момента.

Джезабель прищурилась. Она знала, что за этими комплиментами прячется всегда что-то большее. Его насмешки, его пристрастие к цитатам и театральности — всё это лишь добавляло ему уродства, несмотря на внешнюю грацию. «Что на этот раз, Гэри?» — подумала она, осознавая, что он не пришёл просто так.

— Мои источники донесли, что Князь поручил вам одно деликатное дельце, — продолжал Гэри Голден, и его взгляд стал более изучающим.

«И откуда эти крысы всё знают?» — холодное раздражение всколыхнулось внутри Джезабель. Она знала, что Носферату были мастерами разведки, но иногда казалось, что их ”уши” проникают туда, куда не должны.

Гэри шагнул ближе, и его голос стал чуть тише, обретя почти заговорщический оттенок:

— В нашем мире ничего не утаишь, не правда ли? Нам, глазам и ушам Камарильи, слышен ваш шёпот даже в самых отдалённых пещерах. — Он улыбнулся, его губы разошлись в уродливой усмешке, от которой по спине Джезабель вновь пробежал неприятный холодок. — Как сказал один мудрец: ”Лгут звезды, и мы вынуждены им верить”. Мы, Носферату, как те самые звезды — видим больше, чем остальные.

Неожиданно выражение его лица изменилось, от улыбки не осталось и следа, голос зазвучал строго и серьезно:

— Скажите, Джезабель, — произнёс он с лёгким напряжением в голосе, — вы верите в Геенну?

Наконец-то он добрался до сути, а настороженость Джезабель возрасла. Носферату никогда бы не заговорил с ней о таких вещах просто так. За этим стояло что-то большее – Голден с самого начала преследовал какую-то цель.

— В эти байки? О том, что когда начнётся Геенна, пробудятся Патриархи и разрушат весь мир? — с явным сарказмом ответила она, чтобы сбить его с толку. — Нет, я в это не верю.

Она увидела, как Гэри поджал губы, и его лицо стало ещё более отвратительным. Похоже, его задело её пренебрежение.

— Мало кто из Сородичей Камарильи считает это правдой, — ответил он, скрестив руки на груди. — Однако старые вампиры знают о неумолимости Патриархов. Куда уж вам, неонатам нового поколения… — в его голосе звучала насмешка, но за ней скрывалась явная серьёзность.