Глава 10. Освобождение. Часть 03. В отсутствии власти (1/2)

(Берлин, Берлинский Городской дворец. 23-28 декабря 1812 год).(Ангелина).Все семейство Густава отправилось на Конклав в Гамбург, и город технически остался без присмотра. В древнем Элизиуме были закрыты все двери и около пятнадцати человек гулей старших Вентру были заперты в подземелье для охраны. Лишь Бэну и Миле было позволено сопровождать своих хозяев. Гули Вильгельма были оставлены в замке Шарлоттенбурга, так же не избежав участи оказаться в четырех стенах дома Густава, без возможности покинуть его. Своего старшего слугу Анжело Сенешаль забрал с собой.Ангелину, о том, что ее запрут на несколько суток, предупредили за пару минут, перед тем как Катерина с бешено испуганным взглядом проводила ее до дворца. Палач боялась оставлять свой город, и боялась, что Саббат воспользуется слабостью Берлина, и захватит обитель ее Сира. Поэтому Ангелине в случае войны было приказано биться на смерть.Женщина успела прихватить с собой бутыль с вином и головку сыра. Воду хранить было опасно, она быстро зеленела и тухла, кроме того брать ее из реки было черева-то для здоровья даже гулей. Денег же на то, чтобы купить нормальной еды тоже не было. И Бэн просто украл для нее сыр, в надежде, что Принц не задержится дольше, чем на два дня и Ангелина сможет продержаться.

Но на входе в древний подземный зал всю провизию у нее изъял старший охранник Густава – Герд Хазе, объяснив это тем, что им придется поддерживать друг друга, чтобы быть готовыми в случае нападения или вторжения других вампиров. Элизиум следовало защищать ценой своей жизни, а провизии у всех оказалось немного, так как Принцу и в голову не пришло предупредить смертных о заточении заранее. Взамен Ангелине выдали свечу и плетеную подстилку.

Первые двое суток прошли в утомительном ожидании, вестей почти не было, Катерина лишь сообщила, когда они добрались до места. К третьей ночи большая часть еды была съедена и гули мрачно смотрели друг на друга, подозревая, что кто-то утаил лишний кусок. Почти никто друг с другом не общался, и Ангелина отсчитывала часы, ожидая следующего послания от хозяйки.Ангелина проснулась от какого-то странного тихого писка. Звук напоминал удавившуюся мышь, и женщина сначала решила, что рядом действительно умирает какая-то зверюшка. Она легла на другой бок, уставилась в непроглядную тьму, в которой не было ничего. И вдруг перед ее лицом показалось что-то светлое. Белесое, светящееся, словно дрожащий туман, из пола выползла лысая голова и, открыв рот, издала скрипуче-пищащий звук.Ангелина с диким воплем вскочила на ноги, уставившись на череп, который повернул за ней голову, следя пустыми глазницами. В ответ на ее крики раздались удивленно встревоженные голоса и гули стали зажигать лампы и свечи. Зал частично осветился, и череп пропал, словно его и не было. Ангелина, продолжая смотреть в то место, где увидела странное видение.— Что случилось? — Спрашивали ее все наперебой.— Мне показалось, я что-то увидела, — неловко оправдалась женщина.— Что… где? — Рядом с ней столпились мужчины, сонно рассматривая пустой пол.Убедившись, что никого лишнего нет и не заметя ничего подозрительного, гули вновь разбрелись по своим углам. Ангелина не рискнула лечь в то же место и передвинула свою подстилку ближе к камину. Мужчины потушили свет, и комната вновь погрузилась в кромешную тьму.Женщина легла, нервно вглядываясь в пустоту, но вокруг было все так же темно, и она успокоилась, решив, что ей это просто померещилось. Вздохнув, Ангелина расслабилась, укладываясь удобнее, когда прямо перед ее лицом из пола высунулась когтистая белая рука и потянулась к ее запястью. Она была готова поклясться, что почувствовала это призрачное прикосновение.— Только не кричи! — Тихо кто-то шепнул ей на ухо, вовремя закрывая ей рот, потом что Ангелина была готова визжать.Женщина дернулась назад, ощупывая того, кто держал ее и, проверяя, что человек позади не светиться белым и состоит из плоти.— Ты легла в неудачном месте, давай помогу перебраться, — сказал все тот же голос.— Что это? — Спросила она, когда мужчина отпустил ее.— Не спрашивай. Не удивляйся. Это домен Принца и что он разводит в своих подземельях, нам знать не нужно.— Могучий Бондьё , сохрани нас.— Прошептала она, целуя талисман, привязанный к запястью.— Не упоминай богов в этом доме, женщина, накличешь беду, — сказал собеседник, и потянул ее за собой, увлекая к другой стороне зала.— Меня зовут Вермонт Ваген. Я охраняю покои господина и навидался тут многого, хотя и служу всего пятнадцать лет. — Тихо шептал он, указывая в кромешной тьме путь. — Элизиум не рассчитан на прием смертных, и тут нам не место. Надеюсь, господин не забудет о нас и вытащит отсюда. До того, как древние духи решат, что мы лишние и избавятся от нас сами.— Я – Ангелина. Не знаю, что именно я видела, но буду тебе благодарна, если ты ляжешь спать рядом со мной.— Не откажусь, — сразу поддержал Вермонт, и Ангелина в протест фыркнула. — У меня одеяла нет, и я продрог до костей. Вдвоем лежать теплее, — посмеялся мужчина над ее реакцией.Он остановился, расстелил ее плед и помог устроиться на полу, ложась рядышком и прижимаясь к ее спине спиной. Мужчина более не говорил, и тишина после увиденного угнетала Ангелину не меньше, чем странные призраки. Она продолжала вглядываться в то место, откуда они примерно ушли, и когда белое существо показалось вновь, вздрогнула, сжимая в руке талисман. Скелет вылез по плечи, треща и скуля, покрутил головой, как-то угрожающе помахал на Ангелину кулаком и пропал. Женщина продолжала глядеть в ту же точку, боясь вдохнуть и мысленно читая молитвы древнему богу, которому поклонялась ее мать. Минут двадцать она лежала неподвижно не в состоянии уснуть или хотя бы успокоится. Вермонт печально вздыхал на каждое ее вздрагивание и шепот. Ему тоже было не уснуть из-за ее страхов.

Немного взяв себя в руки, Ангелина развернулась к мужчине и обняла его, надеясь, что так ей будет спокойнее. Он был крепок, широкоплеч, как и многие гули, что являлись охранниками и недолго думая, она забралась руками ему под рубашку. А потом в штаны. Вермонт удивленно хмыкнул, а женщина страстно дыша, стала поглаживать его.— Извини за это вторжение. Но это лучший способ успокоиться и уснуть.— Верю. Но за эти пятнадцать лет я почти ни разу не поднимался на поверхность. У меня не было женщин, и я как-то отвык от них.— Бедняга. Как ты справлялся?— Сначала тяжело, потом привыкаешь.— У тебя есть шанс исправить ситуацию. Сейчас я готова выполнить любые твои пожелания, лишь бы ты помог мне забыть увиденное.— Я могу зажечь лампу и загипнотизировать тебя, — спокойно сказа он.Ангелина фыркнула, прекратила ласкать его вздувшуюся плоть и отвернулась.— Хей. Извини. Я же сказал, что не общался с людьми, относить терпимей, — теперь Вермонт повернулся к ней и положил руки на грудь, — Ангелина Милсон, если ты готова вынести мою неопытность, я помогу заснуть и тебе и мне.— От куда ты знаешь мою фамилию? — Удивилась она, расстегивая на себе рубашку и затаскивая его руку себе в штаны.— Густав много говорит о Катерине. И считай меня своим поклонником. О тебе и Бэне в этом подземелье ходят забавные слухи.— Насколько забавные? — Ангелина тихонько застонала, когда он стал поглаживать ее клитор.— Говорят, у тебя есть член. Но первичный осмотр показывает, что слухи врут. — Вермонт говорил это без намека на иронию, и Ангелина повернулась к нему лицом, не давая больше болтать, прижалась к его губам.Проснулись они, когда другие гули уже поднялись и разожгли свет, пытаясь поделить остатки еды. Гули Каспара уверяли, что господа уже выехали в сторону Берлина. А значит, очень скоро их заточение закончиться. Густав не озаботился сообщить своим о том, когда вернется и молодым слугам Секретаря не слишком доверяли. Герд, старший охранник Принца и вероятно самый старший из всех присутствующих распорядился порционно раздать последние крохи еды и воды. Ангелине выдали пару глотков ее же вина, от которого пить захотелось лишь сильнее и кусок хлеба с сыром и ветчиной.

Вермонт тоже проснулся и пытался отыскать в тусклом свете свои разбросанные прошлой ночью вещи. Получив свою порцию еды, он хотел сбежать к другим гулям Густава, но Ангелина дернула его за рукав, усаживая рядом.— Сколько бы нам не осталось тут сидеть, я надеюсь, ты не сбежишь и развлечешь меня болтовней.

— Я не слишком хороший собеседник, Ангелина. Одиночество и молчание вполне меня устраивают, — равнодушно ответил он. Но все же остался.Женщина украдкой разглядывала ночного спасителя. На вид ему было лет двадцать пять, он был одет в дорогой камзол, и на руках было множество перстней, от чего Вермонт совсем не был похож на телохранителя. Кроме того его гладко выбритый подбородок и чистые уложенные волосы заставляли ее предполагать, что он ее обманывал и гулю приходилось немало общаться со смертными и выбираться на поверхность. Его руки были опрятны, ногти аккуратно и коротко подстрижены, на шее висела дорогая толстая цепь, а вышивка на рубашке была выполнена золотыми и серебряными нитями. Вермонт выглядел приличнее и дороже чем многие гули, что служили Густаву.— Вижу недоверие в твоих глазах, — сказал он, поедая свой бутерброд.— Ты говорил что охранник, а выглядишь как вельможа, — сообщила Ангелина о своих догадках.— Я промываю мозги смертным. Несколько часов ковыряний в чьем-то сознании каждый день. Приходиться производить впечатление, чтобы люди подпускали меня на верную дистанцию.— Значит, ты все же общаешься со смертными и выходишь из Элизиума.— Если не считать Элизиумом весь дворец, то возможно ты и права. И гипноз я бы не назвал общением. Я не соврал тебе, если ты это хочешь сказать. — Вермонт поежился, словно чувствуя неловкость. — Хотя ладно. Виноват. Мое существование не настолько убого, как я описал его вчера. Кроме того раз в месяц мне приходиться посещать собрания у Анжело. Но это за общение я тоже не считаю. И женщин у меня не было, как я и говорил, пятнадцать лет.Ангелина рассмеялась.— Да уж. Вчера ты представил себя таким затворником, что пробудившись, я боялась увидеть рядом с собой обезьяну.— Спасибо за комплемент. Как видишь, мои социальные навыки не далеки от животных инстинктов.— Не принижай себя.

— Думаю, ты бы так же отзывалась о своей жизни, если в течение длительного времени не могла покинуть территорию замка и всех людей, что приходилось тебе встречать, ты бы заставляла слушать свои команды и забывать о твоем существовании. Я знаю, что должен гордиться положением слуги Густава, но общество его стада и громыхающих цепями призраков не приводят меня в восторг.— Почему ты не воспользовался женщинами, что обитают в этом доме?— Спать с кем-то и знать, что на завтра она и не вспомнит меня? Меня не радовала такая перспектива.— Думаешь, со мной будет иначе?Ангелина усмехнулась, а Вермонт вернулся к своему бутерброду. Он немного отодвинулся и молчал, очевидно, не довольный ее репликой. Но женщину это не слишком беспокоило. Впрочем, она чувства себя обязанной ему за помощь и некоторую поддержку, но Вермонт в плане общения вел себя как Глен, а от контактов с глупцами она устала.Нарушая тоскливую тишину, с ней связалась Катерина и сообщила, что они подъезжают к городу. Это взбодрило женщину, подняло настроение. Неприятные пять дней в обществе пятнадцати мужчин подходили к концу, и Ангелина мечтала выбраться из душной, пропахшей мочой и потом комнаты на свежий воздух и увидеть любимую госпожу.— Я не видела тебя на собраниях ни разу, — признала Ангелина, снова заводя с Вермонтом беседу.— Часто прогуливаю сие сборище, — поморщился гуль. — Анжело конечно не доволен. Но у меня всегда есть, что сказать в свое оправдание. Тем более господин действительно не хотел бы отпускать меня за пределы дворца. Моя работа тут крайне важна и я обязан поддерживать безопасность Маскарада и его убежища.— Да и я сама там редкий гость. Бэну не нравится система подчинения гулей и он не в восторге, когда я следую законам Анжело.— А что ты думаешь сама? — Вермонт заглянул ей в глаза и женщина смущенно отвернулась.— Я поддерживаю своего напарника.

— Верный ответ, — сказал он небрежно и отвернулся.— А что я еще могу думать? — Она обиделась на его реакцию, — Анжело относиться ко мне как к отбросу. Других гулей-женщин, кроме Милы, что является привилегированной любовницей Каспара, и Ольфы, что старше и опытней большинства в этом городе и нет. Я молодая гуль Палача, бывшая чернокожая рабыня и на меня даже двухдневные гули Малкавиан смотрят с призрением. Лишний раз появляться в их обществе и слушать насмешки за спиной, а потом укоры Бэна за то, что посещаю проповеди Анжело, не приносят особого удовольствия. Ты-то сам, почему избегаешь этих сборищ?— Не люблю людей, — буркнул Вермонт.Ангелина со вздохом умолкла, против такой причины и возразить-то было нечем.

— Послушай, — обратился гуль к женщине, заметив, что она расстроена. — Может, будем ходить на эти встречи вместе? Ты поможешь мне с моими проблемами в общении, а я прикрою тебя от других гулей, чтобы не смеялись над тобой?Ангелина удивленно уставилась на него.— Ты это серьезно?— Да, тебя это удивляет? — Вермонт задумчиво почесал затылок, — не подумай, что я тебе это предлагаю, потому что ты со мной переспала, или что я тебя жалею, вовсе нет.Женщина громко рассмеялась, и гуль Густава, удивленно на нее посмотрел, словно не слышал смеха много лет. Ангелина все не унималась, и он поднялся, намереваясь уйти. Но Ангелина вновь остановила его, прекращая потешаться над мужчиной.— Извини. Я-то думала, что это я тобой воспользовалась, и мне придется делать тебе какие-то глупые одолжения, чтобы расплатиться за вчерашнюю ночь.

— Это не глупое одолжение, — гуль казался отстраненным, немного задумчивым.— По мне так это звучало, как нелепый повод встретиться со мной еще разок.

Вермонт пожал плечами. Его скукоженный вид плохо сочетался с дорогим нарядом гуля. У него действительно были проблемы с поддержанием разговора. И хотя Ангелина признала, что он был умен и остроумен, во многих его репликах чувствовалась наивность и простодушие, которое никак не вязалась с его статусом слуги Густава, охранником Берлинского дворца и защитником Маскарада. Вермонт потерял связь с реальностью, разучился понимать ложь и сарказм, легко шел на поводу и лишь заявление, что он не любит людей показывало истинной положение вещей. Гуль был одинок, и смирился со своим вечным одиночеством.— Я с радостью приму твое предложение, если ты не будешь вести себя как джентльмен-защитник, не будешь целовать мне руку и поучительно размышлять о моем непристойном мужском наряде. Не станешь публично выгораживать и вспоминать о моем женском начале.— И в чем тогда будет состоять моя задача? — Недоверчиво посмотрел он на нее, словно ожидая сложных правил.— Ни в чем! — Ангелина хохотнула. — Составь мне компанию, поучи гипнозу, а я могу рассказать тебе, как лучше общаться со смертными и как найти себе девицу, которая будет рада видеть тебя раз в месяц в своей постели.— Я надеялся, что ты пригласишь меня в свою. — Признался Вермонт и опять задумчиво уставился в потолок, когда Ангелина снова рассмеялась. — Я был настолько плох?— На данный момент я свободна, и ты можешь претендовать на место в моей постели.

— Что это значит? — Он действительно не понял.— Значит, что я согласна и что ты можешь не переживать из-за своих навыков, если я чем-то буду не довольна я объясню тебе как лучше действовать.— Спасибо, ты меня взбодрила! — Он говорил это с полным равнодушием. — В этот вторник следующая встреча. Я могу зайти к тебе после нее?— Можешь! — Ангелина улыбнулась и, притянув его к себе за шею, поцеловала. От неожиданности Вермонт удивленно на нее уставился, но быстро сориентировавшись, ответил на ее поцелуй. — Только никаких статусов. Я тебе не любовница и не подружка! — Строго сказала женщина, отпуская его губы. — И не вздумай искать со мной встречи, если я не приду на собрание, или если не позову сама.— Понял.Двери отворились, и гули дружно вскочили на ноги. В зал вошел Фридрих и раздраженно поморщился от запаха.— Ты и ты, — указал он на своих слуг. — Вычистить тут все немедленно. Остальным вернуться к своим обязанностям. Принц вернулся в город.

***(Кёпеник, конюшни Eichhorn. 24 декабря 1812 год). Среда.— Город выглядит безумно, — проговорил Ларс, присаживаясь рядом с господином.Дмитрий не обратил на него внимания, продолжая вырисовывать какой-то график и сверяя различные сводки.— Вентру покинули Берлин, поставив всех своих контактов на уши и доведя город до абсурдного положения предвоенной готовности. Наполеон вернулся в Париж, лишившись всех своих войск, солдаты, что следили за городом, были частично отозваны во Францию. В тоже время армия Каспара окружила Берлинский дворец, несмотря на то, что все знаю, что курфюрст уехал в Силезию. Это привлекает лишнее внимание и военные не остановят Саббатников если они вздумают захватить Элизиум.— Саббатники не пойдут на такую глупость. — Ответил вампир, не поднимая головы. — Зачем подставляться, врываться в город и захватывать пустой Элизиум, когда с возращением хозяина им придется драться на его территории, натыкаясь на его ловушки. Нет. Эту защиту Густав ставил не против Саббата. Он боится внутренних врагов.— Берлинцев?

— Многие с радостью бы воспользовались отсутствием Принца и заглянули бы в его сокровищницу, полную ценных артефактов. Кроме того Принц охраняет свое стадо, что успешно подкармливает его в течение столетий, охраняет свои секреты и боится, что кто-то может уничтожить установленную Тремерами защиту.— Вы правы, не подумал об этом.— Яснотка могла бы легко обойти его охрану, но она спит. Хотя возможно, лишь пустила об этом слух и теперь вне подозрений. Бруджа, объединившись с Тремерами, тоже представляют угрозу. Но Петр не пойдет против Вентру, он придерживается нейтралитета.

— Значит, Принцу не о чем беспокоится. — Подытожил Гуль.— Ему стоит беспокоиться обо мне, — спокойно ответил Дмитрий, и Ларса передернуло, когда он понял, что замыслил хозяин.

— Я не буду подставляться, — продолжил вампир, заметив тревогу в глазах своего слуги, — меня не интересует смертные, что принадлежат Принцу или тайны Элизиума, спрятанные в подземельях. Мне нужны кое-какие бумаги и вещи, оставленные курфюрстом и его семьей.

— Я смогу похитить для вас все необходимое. — Ларс с удовольствием погладил вшитые в ремень ножи. Руки чесались убить пару десятков смертных.— Уверен, ты справишься. Я присмотрю за тобой и буду руководить.— Спасибо, господин.Дмитрий кивнул и вернулся к своей работе. Он был уверен в слуге. И ни за что не стал бы рисковать им, если бы сомневался в нем или своих данных. Ларс был не только ценным рабом, он был его спутником, поддержкой и Дмитрий не мог представить свое существование без этого долговязого белоголового финна.— Как мы будем реагировать на вторжение русских войск? — Продолжил Ларс, дав хозяину закончить с финансовыми расчетами.— Надеюсь, Густав не повторит прежних ошибок. И Пруссия выберет верного союзника.— А если Селина все же явится в город и предъявит свои условия?— Не знаю, что эта психопатка может потребовать. — Дмитрий задумчиво посмотрел на слугу, словно ожидая, что тот расскажет ему о планах Бруджа. — Если все выйдет из-под контроля придется пробудить Яснотку. Остается надеяться, что Селина прислушается к сестрице и не начнет новую войну.— Яснотка сестра Селины?— Не уверен в их кровном родстве, но именно так завет ее Яснотка. — Дмитрий расстроено взглянул на подготовленные проекты, над которыми он работал последние годы. И хотя Яснотка более не распоряжалась им, он понимал, что большую часть прибыли все равно придется передать Носферату, так как старуха того хотела. И Варан был не в силах перебороть связывающие его Узы и отказать ей.

— Если Селина не захочет вести переговоров, и мы потеряем контроль, ты должен выполнить мои инструкции. — Словно вспомнив что-то, быстро сказал Дмитрий, — следи за Дитой, проверяй ее сохранность и если Бруджа атакуют капеллу, выведи ее оттуда и доставь мне!— Да хозяин, я и так присматриваю за девушкой, как вы и велели. К сожалению, у меня нет возможности круглосуточно присутствовать в капелле из-за приказов Анжело.Дмитрий злобно шевельнул носом, и Ларс почувствовал желание хозяина убить старшего гуля. Но Дмитрий так же прекрасно понимал, что это вынужденная мера и покуда Вильгельм имеет столь большое влияние на своего Сира Ларсу придется мириться с таким положением вещей.

— Я выполню ваше поручение. Девушка будет доставлена к вам в случае атаки на капеллу, — поспешил успокоить хозяина гуль.— Если Дита окажется у меня, я буду рад, когда Селина развяжет войну и перебьет всех Тремеров и Вентру. Я готов покинуть Берлин, если ?бездонный сосуд? покинет его со мной.***(Гамбург, 25 декабря 1812 год. Ночь). Четверг.Наполеон потерял свою армию, свои позиции и статус. Но Тореадоры продолжали прикрываться его несуществующей мощью и властью, которая вот-вот приведет их к краху французской империи.Густав прибыл на конклав в огромный дворец в центре Гамбурга, с опозданием на час. Его слуги внесли гробы с тремя его Детьми и их тела были выложены в центре зала.— Я прошу прощения, за слишком рьяное выполнение законов Камарильи в своем домене. И лично у Марселя прошу прощение за казнь его Отпрысков, что нарушили Третью Традицию. Взамен моя Дочь казнит публично троих моих младших Отпрысков, а я позволю Тореадорам беспрепятственно посещать свой домен, если они не забудут представиться в течение первой ночи.Принц Берлина покинул зал в то же мгновение, не дав никому и слова промолвить в ответ. Юстициар Тореадоров попыталась выразить свое недовольство, но ее голос потерялся в воплях отчаянья и боли. Катерина стала поочередно вытаскивать колы из Инги, Свена и Карла и разрывать их тела когтями, у всех на виду, используя всю свою устрашающую силу и способности, вводя большинство присутствующий в трепетный ужас.На следующую ночь после конклава Густав встретился с принцем Гамбурга. Принца Берлина сопровождали Катерина, Вильгельм, Каспар и Фридрих, от чего Арчибальд не переставал улыбаться и обнимать свою трость, в которой был спрятан клинок, в течение всей встречи. Густав обсудил возможные стратегии и условия, которые помогли бы Пруссии быстро и успешно собрать достойную армию, чтобы сокрушить бесстыжих французиков.