Глава 9. Раздробленная пара. Часть 01. Долина реки По (2/2)

— Ты должна была остановить меня! — Вампир с ужасом смотрел, как она умирает у него на руках. Вскрыв вены, он стал кормить ее своей кровью. Дита пила слишком медленно и чернота не проходила.

— Пей, пей скорее, милая моя, прошу тебя, — он поглаживал ее голый череп и снова плакал.

Наконец смертная глубоко вздохнула и сделала большой глоток. Чернота стала отступать и вскоре девушка снова приобрела нормальный цвет.

— Все хорошо, хорошо, больше не пугай меня так, милая, — он продолжал ее гладить. Ларс не зря предупреждал его, возможно Дмитрий даже не заметил из-за наркотиков, как она останавливала его.

Вампир поднялся с кровати, все еще сжимая ее маленькую высохшую кисть.

— Прикажу Ларсу позаботиться о тебе, он все тут уберет. А ты пойдешь спать со мной. В мою постель! — Я люблю тебя, — прошептала она.

Это обожгло Дмитрия сильнее, чем солнечный луч. Вампир резко отпрянул, отпустив ее руку. Может ему всего лишь показалось? Может это действие алкоголя и таблеток? Принцесса не должна была этого говорить.

Он чудовище.

Он монстр, которого невозможно любить!

*** (Потсдам. 30 мая 1812 год. Ночь) Пятница. (Дмитрий) Солнце село, и караван подъезжал к Берлину. Вампир боялся подойти к смертной несколько суток, изливая Ларсу свое непонимание и недоверие. Немного успокоившись, Дмитрий решил все же встретиться с Дитой.

Девушка путешествовала в отдельном фургончике, вместе с Ларсом и Дмитрий быстро пересек расстояние, что отделяло их, и забрался вовнутрь. Маленькая кроватка, поставленная между множества цирковых атрибутов, была освещена крошечной масленой лампой.

Ларс сидел на полу и ковырял палочкой деревянный настил, завидев хозяина, он вскочил и, отодвинув тело смертной, предложил вампиру присесть на кровать. Весь день девушка спала, и когда Дмитрий пришел к ней, она все еще была в постели. Ларс сразу покинул комнатку, отправляясь на поиски одежды для девушки, получив мысленный приказ хозяина.

Слова о любви еще тревожили вампира. Он боялся чувств и их проявления. А Дита всегда была с ним холодна, даже более того, девушка ненавидела вампиров и отталкивала Дмитрия, выказывая ему свое призрение. Но это Варану нравилось, такое положение вещей было для него нормальным. Поэтому вампир предпочитал думать, что всему виной наркотики или ему просто это показалось.

Дита повернулась к нему, и, приподнявшись на локтях, опустила голову, приветствуя.

— Как ты себя чувствуешь? — Его не особо это интересовало. Просто хотелось, чтобы она с ним говорила.

— Хорошо, — девушка не смотрела на него, не поднимала взгляда, прижимая подбородок к груди.

— Ларс сделает тебе поесть, ты ослаблена. — Хорошо

— Скоро мы прибудем в Берлин, я не смог достать для тебя приличной одежды, придется пойти в той, что добудет тебе Ларс. — Дмитрий мысленно следил за передвижениями слуги, и давал ему указания, не отвлекаясь от разговора со смертной. — Хорошо

— Может, скажешь что-нибудь еще? — Дмитрий потерял терпение, и так проявляя ей слишком большую заботу.

Дита не ответила.

Вампир сел к ней ближе, взял ее высохшую кисть в свою руку, она была похожа на куриную лапку. Девушка не двигалась, и вампир бережно поглаживал ее руку, поднося к носу и вдыхая ее запах. Дмитрий был уверен, что мог бы просидеть так всю ночь. Он почти не замечал ее молчаливости и отстраненности. Это было не важно. Носферату собирался забрать принцессу к себе домой. Дмитрий сделает все, чтобы девочке было хорошо и комфортно, чтобы она была счастлива и делилась этим счастьем с ним.

Караван въехал в Потсдам и повозки стали останавливаться. В их фургончик запрыгнул Ларс, который принес девушке купленную у кого-то из труппы мужскую одежду. Видя столь трепетное отношение своего господина к смертной, гуль почувствовал легкие уколы ревности, но намного сильнее Ларс чувствовал восторженное желание ее крови, которым делился с гулем Дмитрий, сам того не замечая.

Даже в таком страшном виде, лысая и высохшая Дита казалась Ларсу вкусным, сочным кусочком, привлекательным деликатесом. И это желание выражалось в физическом влечении, которое злило его, так как девчонка была уродливой, но Ларс не был способен контролировать свое к ней желание.

Гуль сложил одежду перед ней. Но девушка не двигалась.

— Помоги ей одеться, — приказал Дмитрий, все еще не отпуская ее руку. И сам приподнял смертную с постели, спуская ее ноги на пол.

Когда Ларс сел перед ней, пытаясь надеть штаны, Дита взяла одежду из его рук и сама оделась. Повернувшись к Дмитрию спиной, она нагнулась за рубашкой.

На ее спине был черный знак. Вздрогнув, Дмитрий положил на него свою руку, закрывая. Слишком болезненно было узнавание. Его знания о Тремерах были не слишком обширны, но общаться приходилось, и он уже видел что-то подобное. На гулях Тремеров. Их отмечали, чтобы следить. Это был маяк, что указывал к ним дорогу.

— Что это? — Все же просил он у девушки

— Я пытался его срезать… — начал Ларс, но Дмитрий остановил его.

— Амалия, знак на твоей спине, что это?

— Тремеры. Следят за мной. Они знают, где я. — Она говорила тихо и медленно. — Знали все это время.

Дмитрий убрал руку. Все верно. Он видел его именно таким.

Все его мечты рухнули в одночасье.

Жизнь, которую он рисовал с безграничным запасом крови, с девушкой, пахнущей жизнью, превратилась в несбыточную фантазию. Тремеры придут за ней уже через день. Куда бы Варан ее не повез. Лишь саббатский город, дом Архиепископа мог быть местом, куда бессметные маги не рискнули бы сунуться. Дмитрию не удастся спрятать свое сокровище, не удастся забрать ее себе.

Варан поднялся, чувствуя, как деревенеют ноги. Он потерял ее снова, едва получив.

*** (Берлин, Alte Leipziger Stra?e 8. ?Liebe Haima?. 30 мая 1812 год. Ночь). Пятница. (Петр) Петр был безгранично рад возращению ?бездонного сосуда?. Обещая золотые горы, он снизил Дмитрию оплату и даже разрешил самому выбирать дни, по которым Дита может посещать его дом. Вернул бланки, на которых записывал долги Дмитрия. Тремер временами продавал эти долги другим вампирам, но теперь Дмитрий был не должен Тремеру ничего.

Петр так же обещал сообщить Карлу о помощи, оказанной их клану.

Дмитрий слушал вполуха. Все эти обещания не были сравнимы с его желаниями. Носферату хотел получить Диту для себя. Сделать ее своим гулем. Тогда никто больше не посмеет пить ее кровь. Но Петр лишь рассмеялся над ним, когда Варан заикнулся о такой возможности.

Дмитрий ушел расстроенным. Это было видно даже через его маску. Все это время Дита беззвучно наблюдала их разговор, ее обсуждали как вещь, но она даже не пыталась возразить. Не то, что раньше.

Когда Носферату покинул его покои, Петр подошел к принцессе, осматривая ее худое, высушенное тело.

— Саббатское общество тяжело на тебе сказалось. Ты, кажется, сломалась, девочка, — вампир попытался заглянуть в ее разум, но смертная все так же закрывалась, не позволяя ему читать ее прошлое. — Думаю, покорная Дита многим понравиться еще больше.

Он наклонил ее голову, открывая тонкую длинную шею, и укусил ее. Дита только вздрогнула, как будто от укола.

Вампирский укус должен приносить наслаждение. Это – то немногое что позволяет им сохранять Маскарад, привлекая этим заблудшие души и обманывая желающих получить удовольствие. Но этот Поцелуй не принес Дите никакого удовольствия. Он погружал в забытье, холодный бездушный транс. И в нем не было бывшей радости, что испытывала девушка раньше. Этот Поцелуй был обманом. Таким же обманом, как и Поцелуй всех голодных тварей в Милане. Лишь прикрытие их черного дела – кровопийцы, они просто голодные звери, чудовища ночи. Они пьют ее кровь и им все равно, что она при этом чувствует. А сейчас, Дита чувствовала лишь холодные длинные клыки, проткнувшие ее шею и вытягивающие из нее кровь. Больше ничего. Это было неприятно. Неприятно и больно. Девушка оттолкнула вампира, попыталась. Но Петр сдавил ее руки, не позволяя ей выдираться. Снова боль. Она живет в ней. И любое сопротивление ведет к большим страданиям.

Она замерла. Опустила руки. Сдалась.

*** Записи Бэнджамина Груневальда *** (Шёнеберг, поместье Кормфилд. 1812 год). Дневник Бэнджамина Груневальда. Страница 7. ?orri ?король снега? Она вернулась через полгода. Был конец мая 1812 года, Наполеон направлял войска на Россию и Берлин потерял последних крепких мужей. Узнал я о ней из самого надежного источника информации – сплетен гулей. Я почти не заходил к Петру, мне не чего было там делать, да и место навеивало особые воспоминания. Но на тренировках ребята стали болтать, и я решил проверить.

Стоило мне войти в общую залу, как меня сразу окликнул слуга Петра, он подозвал меня и передал конверт от своего хозяина. Я быстро вскрыл его, там был небольшой лист с днями, временем и именами. Расписания для Диты. Это было лучше подтверждение того, что она вернулась. Я кивнул слуге и, расталкивая пьяных посетителей, спустился в помещения стада. Ее старая комната была занята гулями. Дита была там, где и предполагал. Я замер у двери, пытаясь разглядеть ее в слабом свете свечи, которую она держала в руке, читая какую-то книгу. Девушка была очень бледной, исхудавшей и ее волосы были коротко острижены. Мне было горько смотреть на жалкую ее тень. Ко мне подошла одна из обслуживающих девушек и окликнула Диту. Я вжался в стену, не желая, чтобы она заметила меня.

— Пойдем малышка, — ласково говорила ей девушка для еды, — клиент ждет тебя.

Принцесса прошла мимо меня, не замечая, голова была опущена, спина сгорбленна. Как будто крепкий стержень, делавший ее сильной и яркой, сломался. Уходя из капеллы, я видел, как молодая Тореадорша поглаживая Диту по головке, уводит ее в отдельную комнату. Я отвернулся, не желая ее более видеть. Раскрыл расписание, в которое уже вписались и старшие Вентру. Но мне не хотелось больше быть ее сопровождающим. Ее больше и не было.

По слухам в Берлин Диту вернул Носферату Дмитрий, который в Милане решал свои личные проблемы с Архиепискпом. По его утверждению, он собирался тому отомстить за смерть своего Сира. Наверно Варану повезло, что Епископа не было в городе. Дмитрий вырезал его стадо и сжег его убежище, забрал с собой Диту и сбежал. В благодарность Карл позволил Носферату иметь доступ к ее крови, так же как и старшим кланам. Учитывая, что Дмитрий был пешкой Яснотки, скорее всего Девочку мне придется отвозить во все дома уродцев. А возить ее к ним мне хотелось меньше всего.

Но избежать мне этого не удалось. Уже на следующий день, я подъехал ровно в указанное время. Служанка почти вручила мне Диту, завернутую в плащ, я подсадил ее к себе, она была легкая, как пятилетний ребенок, и всюду, где я касался ее, я чувствовал острые торчащие кости. Мне было неприятно, больно. Дита исчезла, и ее место заняла прозрачная кукла.

Через несколько дней я отвез ее и к Катерине. Та, строго оглядев Диту, поморщилась:

— Надеюсь, твоя кровь не испортилась, так же как и твое тело?

— Нет, госпожа, моя кровь неизменна, — без эмоций ответила смертная.

— Бэн, ты хоть покорми ее, это же ужасно, — добавил Вильгельм.

Я кивнул. Я не смотрел на Диту, и хотя мое сердце болело, переживая за нее, я понял, что сжег свои чувства, превратив их в пепел воспоминаний.

*** (Шпандау, Spandau Citadel. 18 июля 1812 год. День). Пятница. (Джетт) То, что Алиса похитила Диту, было вполне предсказуемо. Слишком активно Лазарио рекламировал девушку старому Епископу. Джетт хотел бы помочь своей любимой еде, но не мог. Тысячи голодных Саббатников и членов Иммортели рыскали по Европе в поисках слабого места пирата. Стоило ему высунуть нос из Берлина, как его тут же сожрали бы, растаскали бы его богатство, сдали врагам. Джетт готов был пожертвовать ценным гулем ради своего спасения.

Тем более, все закончилось хорошо. Девушка вернулась. И хотя Алиса явно не поскупилась на пытки и извращения, Дита осталась цела. Худая, как живой скелет, бледная, опустошенная. Но ее кровь была все так же вкусна. Принцесса прибежала к хозяину через несколько дней после прибытия. Дита верила, что только благодаря крови пирата остается живой и хранила его кровь, поддерживая Узы в своем теле. Девушка пришла к нему в обычное время. Она не разговаривала с Джеттом, лишь обвиняющее смотрела, пока пила его кровь. Этот взгляд должен был вызвать в нем жалость или чувство вины, но такие чувства не были над ним властны. Как и многие другие.

Вампир ждал, когда она напьется, чтобы самому вкусить свой сладкий плод. Да, чувство собственничества в нем было безгранично, он считал Диту не просто своей слугой, рабыней, Джетт считал ее своим достижением, своим путем к успеху.

Бруджа притянул к себе смертную и стал пить ее кровь. Вампир скучал по этому вкусу, переживал, что не испробует ее более. Но вот она здесь, пусть расстроена, обижена, но Дита принадлежит ему и остальное его не касается.

— Ты хоть немного, когда-либо любил меня? — Вдруг спросила она. Ее голос был спокоен, без эмоций.

Джетт не прекратил свои занятия. Это был риторический вопрос.

— Я хоть что-то значу для тебя? Или я просто ?Бездонный сосуд?? — Все так же спокойно спрашивала принцесса.

Джетт прервался и посмотрел ей в глаза.

— Не говори глупостей! Я очень ценю тебя, ты самое прекрасное, что я когда-либо пробовал. Ты должна помнить это и беречь себя.

— Да, хозяин.

Джетт был сыт, и слушать ее нытье ему совершенно не хотелось. Дита больше нравилась ему улыбающейся и смеющейся, готовой для него на все. Пират наделся, она быстро придет в себя. Оставив ее одну, Бруджа покинул комнату. Девушка осталась сидеть у его кровати, в которой застала его. Прижав ладони к глазам, она плакала. Безслезно. Вальтера выжег ей слезные железы, и они еще не восстановились.

Дита плакала не из-за безответной любви, что испытывала много лет к этому величественному вампиру, в которого влюбилась, будучи совсем ребенком. Она плакала, потому что ее чувства, что грели ее разорванное серебряной пулей сердце множество лет, исчезли без следа, и потому что ей хотелось полюбить другого мужчину, но она пока не могла. Не смела. К Джетту осталось лишь сладкое приторное слепое обожание – осадок Уз Крови, который не исчез за полгода. Ведь она сохраняла его частицу в себе, даже умирая от жесточайшей боли, которой подвергали ее члены Саббата, она терпела и не тратила его кровь, надеясь, что он придет. Поможет ей. Что он спасет ее… Но он даже не собирался.

К ней подошла Фантагиро, которая все это время стояла у двери и наблюдала за ней. Вампирша тоже хотела ее крови, но видя девушку в таком состоянии, она решила сначала ее утешить. Подсев с ней рядом, женщина обняла смертную и положила ее высохшую остриженную головку себе на грудь.

— Не плачь девочка, терзания лишь облагораживают душу, укрепляют ее и делают прекрасней.

— Во мне не осталось души.

— Это ты сейчас так говоришь, пройдет немного времени и тебе станет легче, а накопленный опыт сделает тебя мудрее и благороднее. Твое доброе сердце справиться с любыми переживаниями, я знаю, я видела как оно прекрасно и мягко.

— Мое сердце мертво Фафи, и ты это прекрасно знаешь.

— Я никогда не встречала никого добрее, ты словно ангел несешь свет в наш мир, Амалия. Храни это.

Дита не ответила. Она сжалась в острый комочек, стараясь спрятаться от этого мира. Фантагиро осторожно прокусила ей шею, выпивая понемногу кровь, надеясь, что вампирские зубы принесут ей удовольствие, и она расслабиться и забудет о бедах. Но Дита лишь дрогнула, как будто ей было больно, и сжалась еще сильнее.

— Тебе пора идти. Тремеры ждут тебя.

Дита молча, поднялась и посеменила к тайному проходу. Принцесса не спешила. Даже если заметят ее пропажу, никто не станет задавать вопросов. Потому что она все равно не ответит.*** (Берлин, Alte Leipziger Stra?e 8. ?Liebe Haima?. Тремерская капелла. 3 августа 1812 год. Ночь). Воскресенье. (Петр) Яснотка всегда приходила без приглашения. Появлялась, где хотела, подслушивала и подсматривала, уверенная в своих способностях делать себя невидимой старая Носферату собирала тайны Берлина. Зачем – никто не знал. Яснотка не торговала секретами. И не передавала их Эрилес, которая в отличие от Сира, любила рассказывать новости за звонкую монетку.

Сегодня Яснотка прислала гуля – Браина Освальда. Мужчина выглядел грузным и старым. Возможно, таким сделала его уродующая плоть кровь Носферату, а возможно ее отсутствие. Яснотка к гулям была не внимательна, не редко забывала кормить, от чего они слабели и сходили с ума. Или умирали от старости. Этому было за двести, и вероятно он нашел способ, как напоминать хозяйке об обязательной дозе вите. Но Петр помнил его сто лет назад – Браин был и моложе и стройнее.

Слуга низко поклонился и на словах передал пожелание госпожи встретиться с главой капеллы. Петр лишь кивнул, и за спиной смертного возникла десятилетняя девочка. Приветливо улыбнувшись розовыми губками, она села напротив Тремера, сложив белые ручки на острых коленках, и с довольным видом попросила Браина уйти. — Вы хотели поговорить или просто скучаете? — Стараясь говорить в тон ее настроению, сказал Петр. — Поговорить. О, да! У меня много интересных разговоров накопилось. Но все как-то не до тебя было, — защебетала девочка детским голоском. — Во-первых: поздравляю! Карл лично высказал Дмитрию благодарность за Диту и дал дозволение ему питаться. Во-вторых: поздравляю! Густав решил, что Дита действительно ценна, раз за ней охотиться Саббат и запретил кормиться с нее всем кроме себя. В-третьих: поздравляю! Джетт нашел способ уговаривать Тирана и изменил его решение. И снова – поздравляю! Ты воспользовался ситуацией особенным образом и назначил за ?бездонный сосуд? непомерную цену. Теперь желающих получить ее кровь поуменьшилось. Так как не все Каиниты этого города способны добыть такие деньги.

— Спасибо, спасибо. Но во всем этом моих заслуг нет. Ведь и идею с оплатой придумал Джетт.

— Когда Вильгельм будет подвержен ритуалу? — Быстро сменила она тему. — Сенешаль не отвечает мне. Боюсь, ему не хватает духу решиться на такой шаг. И он боится последствий. — Найди способ убедить его. И поскорее! — Конечно. Было бы удобно, если бы нашелся Каинит, что уже испытал этот ритуал на себе и показал Сенешалю, что это не смертельно. Но где мне такого найти? — Скажи, что Дмитрий за возращения Диты был избавлен от Уз. С ним я договорюсь, и он неплохо сыграет свою роль. — Рано или поздно правда выльется наружу, и я буду выставлен лгуном. — Не выльется! — Уверенно сказала Яснотка, — может даже проделать это с ним. Мне ничего не будет стоить вновь связать его Узами. — В том то и дело! — С гордостью воскликнул Петр, — после того как Узы будут сняты получить их от прежнего источника не возможно. И Вильгельм догадается, что я обманул его, потому что ты так просто мальчишку не отпустишь! Яснотка нервно задергала пальчиками, перебирая других Каинитов, которых можно было бы использовать для примера. — Да, Дмитрий ценный экземпляр. У него волшебное свойство делать деньги из ничего. Жаль, он не любит ими делиться. Кстати! — Она резко подняла тоненький пальчик, — сколько ты берешь с Дмитрия за ?бездонный сосуд??

— За возращение Диты он попросил все мои бланки с его услугами. Так что цену он платит полную, как и остальные. Что впрочем дешевле, чем было раньше. — Сколько. — Сорок марокза посещение.

— Ясно. Дмитрий оказался очень жаден, и выпрашивать девочку у него каждый раз мне не доставляет особого удовольствия. Но и сорок марок для меня не приемлемая цена. — За одну могу выделить ее на час. — Прервал ребенка Петр, за что получил полный призрения взгляд. — Одна марка это десять талеров, если я не ошибаюсь с этими вечно меняющимися деньгами. Нет. Дорого! Я немало похлопотала, чтобы Дмитрий добрался до Диты и хочу и свою долю. Буду платить 5 крейцеровза ее кровь. Можешь привести ее прямо сейчас. Петр кашлянул, желая возразить, но девочка снова презрительно на него взглянула, и Петр не решился с ней спорить. Кроме того Яснотка была полезным союзником и портить с ней отношения было не выгодно.

— При условии, что никто более не узнает об этой скидке. Мне не нужны другие нахлебники, — последнее слово Петр испуганно проглотил, когда Яснотка вскочив на ноги, сбросила маску и оскалилась. — Простите, — вымолвил Петр. — Я плачу девять процентов от каждого посетителя Джетту. И мне придется доплачивать за вас, потому как Дита непременно ему расскажет. Яснотка не ответила. Продолжая стоять в шаге от Тремера, который опустил голову не рискуя встретиться с ней взглядом. Выдержав небольшую паузу, Носферату вернулась на свое место, и Петр тут же поднялся, вызывая в свой кабинет ?бездонный сосуд?. Марианна привела девочку через пару минут, все это время Тремер нервно пересматривал бумаги, стараясь не думать о гостье, которая хоть и стала невидимой, продолжала морально давить свои незримым присутствием. Дита вошла с опущенной головой. Уже привычным для Петра пустым взглядом и полным равнодушием в ауре. Ее волосы росли значительно быстрее, чем у обычных людей и уже доходили до плеча. Марианна ухаживала за ней понемногу – мыла, одевала, кормила. Ее так же подкармливали Маркус и Бэн по приказу господ, но толку было мало. Девочка почти не поправлялась, выглядела измученной, тощей. Лишь цвет кожи стал приятнее, и щечки вернули свою привычную округлость. — Жалкое зрелище, — проговорила Яснотка появляясь.

Носферату усадила Диту на свое место, так как смертная была невероятно высокой и, опершись на ее ножки-палочки, погрузила свои огромные клыки ей в тело. Девушка вздрогнула и стала тихонько попискивать от боли.

Яснотка отпустила жертву и заглянула ей в глаза. Дита спокойно выдержала взгляд уродливого существа. — Все так же не поддается гипнозу? — Спокойно сказала Яснотка. — Возможно, обработав ее память можно было бы вернуть ее прежнее состояние. — Не думаю, что это того стоит. Многих устраивает Дита в таком положении… — Тощая и не получающая удовольствия от Поцелуя?

— Податливая и не спорящая. — Уточнил Петр. — Мои слуги ее кормят, скоро она станет, как и прежде – красивой нимфеткой с длинными локонами. Она не дергается и не пытается сбежать, не грубит вампирам и не бросается на них с кулаками. Не хлопает дверьми и не спорит со мной по любому поводу… Яснотка внезапно рассмеялась. Ее прогнившая кожа жуткими волнами бегала по лицу, и в приоткрытом рту был виден не менее гнилой язык. — Видно много хлопот она тебе доставила! — Заметила Носферату. — За четыре года так и не смог выдрессировать? — Ты думаешь это возможно? Она ставила себя выше вампиров! Анжело с товарищами поколачивали ее и издевались в надежде сломать ее гордыню и заставить подчинятся. В итоге она стала бросаться на них! Ранила Ромео, сбежала из капеллы. У меня руки опускались. Меня самого-то ее бестактность мало тревожила. Но устал я от бесконечных жалоб клиентов. И если она станет как прежде – посажу на свое место Максимилиана – пусть он расхлебывает.

— Сегодня за Диту я платить не буду! — Строго сказала Яснотка. — Слушать твое нытье и так большая услуга!

Петр обиженно отвернулся и указал Носферату на дверь. Как только Яснотка покинула его комнату, он подсел к девушке и укусил. Насытившись, он положил ей руку на плечи и стал похлопывать как закадычного друга. — Вот вечно с ней проблемы, — проговорил он, смотря на закрытую дверь.

— Петр, — произнесла девушка и Тремер от неожиданности вздрогнул. — Прошу, сотрите мне память. Я буду послушной! Тремер повернул к себе ее личико и заглянул в глаза. Девушка была открыта. Ее память как огромная книга развернулась перед ним, и Петр мог разглядеть каждую минуту ее жизни в Милане. Но Дита открыла для него лишь эту страницу. Остальная память была ему не доступна.

Жизнь в Саббате действительно выглядела как девять кругов ада. Жестокость, с которой познакомилась юная принцесса не шла ни в какие сравнения с тем, что встречал на своем веку Петр. Тремеру довелось пережить множество войн, пытки врагов и тренировки своих ритуалов, которые напоминали еще более страшные пытки. Но Вальтер переплюнул по разнообразию и изощрению все его задумки.

Дита страдала, но Петр боялся, что она вновь убежит, начнет доставлять проблемы и спорить. Карл был крайне недоволен прошлым инцидентом. И хотя Юстициар старался не грубить Петру, явно побаиваясь Лорда Пруссии, он постоянно упоминает о некомпетентности соперника на собраниях Семи. А это подрывало авторитет Петра и он мог лишиться должности уже не своевольным желанием Карла, а по указу Совета Семи .

Отпустив сознание девушки, он погладил ее по костлявому плечу. — Будь послушной, Дита. — Произнес он и, поднявшись, поставил ее на ноги. — Ступай в свою комнату. Ты мне больше не понадобишься. Девушка печально вздохнула, и покорно опустив голову, удалилась.*** (Берлин, Alte Leipziger Stra?e 8. ?Liebe Haima?. Тремерская капелла. 12 августа 1812 год. День). Воскресенье. (Амалия) По Воскресеньям Дита помогала на кухне. Девушка была слаба и сложной работы ей не поручали. Но и с простой справлялась она весьма посредственно и обслуживающие смертных поварята гоняли ее и кричали на беднягу. Другие девочки из стада Петра иногда за соседку заступались, но по большей части тоже были недовольны ее работой. — Быстрее, быстрее! — Крикнула на Диту София, смотря, как неуклюже махает метлой бывшая принцесса.

Дита послушно стала мести быстрей, но толку от этого было еще меньше, и София отобрала у девушки метлу. — Иди лучше вынеси помойные ведра! — Приказала ей девица. Дита словно кукла развернулась и направилась к столам, под которыми высились гора кухонных отчисток. Сгорбившись, она собирала руками грязь в помойное ведро, и когда оно наполнялось, кряхтя, выносила во двор. Повторив процедуру трижды, она без сил опустилась на стул. Но ее оттуда сразу согнали, вручили щетку и тряпку и отправили в трактир мыть столы. Трактир был полон, шумел и смеялся. Люди толкались и обливали друг друга пивом. Девушка с трудом добиралась до столов, и понемногу их терла, пытаясь отскрести жирные пятна и остатки еды.

Кто-то обхватил ее за талию и, протащив несколько метров, поставил перед столом с гулями. Мужчины смеялись, а с появлением девушки умолкли и с хихиканьем уставились на Диту. — Тут почисти! — Приказал Кристьян, который ее сюда и притащил. Дита послушно стала собирать крошки тряпкой, но гули посмеиваясь, стали кидать на стол еду, и Дита не могла отчистить и четверть, возвращаясь к одному и тому же месту. Потом едой стали кидать и в нее, Дита не обращала на это внимания, чем забавляла гулей лишь сильнее.

Когда девушка дошла до Анжело, он взял масленку и полил топленым маслом ее руки. Кожа сразу покраснела и Дита тихонько поскуливая, прижала руку к себе. Гули стали смеяться громче, привлекая лишнее внимание. К их столу подскочил невысокий темнокожий мужчина и, стукнув Анжело по затылку, завопил: — Оставьте ее в покое, ублюдки! Идите и задевайте кого-то своего размера! — Хочешь предложить себя, Ангелина? — Спросил, поднимаясь Кристьян. Женщина в мужском наряде оскалилась и стала закатывать рукава. — Пошла вон и Диту забирай! — Тихо приказал ей Анжело. — Кристьян, сядь! Некоторое время двое смотрели друг на друга со злостью, но потом подчинились старшему гулю и женщина ушла, забрав с собой не обращающую на нее внимание принцессу. Доведя подругу по длинным коридорам капеллы до комнат для стада Петра, Ангелина завела Диту в одну из подземных нор для клиентов и, посадив девушку на одинокий стульчик, встала перед ней на колени. — Раньше ты не позволяла так с собой обращаться, — проговорила гуль, пытаясь заглянуть принцессе в глаза. Дита молча, смотря в одну точку, она была похожа на куклу. — Мне так одиноко без тебя. Хотя бы поговори, скажи хоть слово, — Ангелина умоляюще смотрела на нее, но девушка не реагировала. — Дита, милая моя, проснись, проснись, умоляю тебя. Положив ей голову на колени, женина всхлипнула. — Я думала о тебе каждый день, и Бэн думал. Ты же наша семья. Ты моя сестренка, Дита! Просто посмотри на меня, и я буду тебе благодарна! Дита положила руку на ее стриженую макушку, и Ангелина радостно подняла глаза. — Мне надо работать, — бесцветно произнесла принцесса. Ангелина вскочила на ноги и залепила ей оплеуху. — Дита! — Закричала она, — проснись же! Люблю тебя, и Бэн любит! Ты нужна нам!

Женщин заливалась слезами, но принцесса никак не реагировала. Поднявшись, она вышла из комнаты, оставив гуля Палача наедине со своими печалями. Дита вернулась в зал и продолжила свою работу. Анжело с товарищами ее больше не трогали, а через час София забрала девушку, решив дать ей отдохнуть. Проводя принцессу до спальной комнаты, она помогла девушке раздеться и стереть с себя грязь. Дита подчинялась любым словам, любым приказам и казалась бездушной оболочкой не способной хоть немного понять свое положение. София печально вздохнула, смотря, как Дита послушно закрыла глаза и неподвижно улеглась под одеяло. Потушив свечу, она оставила девушку одну. Но поспать Дите не дали.

Как только дверь за Софией закрылась, в комнату вошли Ромео и Кристьян, освещая ее масляной ламой. Скинув с девушки одеяло, Кристьян закинул ее на плечо и вынес в соседнюю комнату для вампиров. Бросив принцессу на земляной пол он повесил лампу под потолок. В дергающемся замутненном свете одного маленького огонька голенькая Дита была похожа на кузнечика. Длинные неуклюжие ручки и ножки, словно тростинки и ребра, торчащие из-под кожи, делали ее непохожей на живого человека. Следом зашел Ромео и собирался закрыть дверь, когда в нее проскользнул Ларс. — Эй! — Шикнул на него Кристьян, — топай, занято! — Я лишь посмотрю, — с хищной усмешкой произнес Ларс. — И посторожу. Дмитрий велел мне присматривать за девчонкой, а то вы на ней следы оставляете. Не хорошо! — Ладно, уходим, — поежившись, предложил товарищу Ромео, но Кристьян отрицательно качнул головой. — Пусть смотрит. Не помешает. Гуль принес с собой длинный кожаный кнут и, размотав его, встал над девчонкой. Бил он с большим замахом, опуская кнут со свистом. Дита жалась в комок, но даже не пыталась сопротивляться. Ромео снял с себя ремень и ходил кругами, изредка постукивая жертву и недоверчиво поглядывая на Ларса. Через пару минут Дита стала поскуливать, вскрикивая все громче и громче. Кристьян полный азарта бил все сильнее, без разбора попадая и по лицу и по шее. После очередного такого удара Ларс внезапно подскочил к нему и вырвал кнут. — Смотри как надо! — Крикнул он и тут же ударил девчонку, не давая Кристьяну высказывать свое возмущение.

От его ударов плетка оставляла кровавые следы, разрывая кожу и мясо. Дита перестала кричать и сжалась в маленький костлявый кружок. — По шее и лицу не бить! — Указал Ларс, возвращая кнут Кристьяну. — Синяки не нравиться хозяевам, и Вильгельму тоже, — кивнул Ларс в сторону Ромео. Гуль нервно попятился. Ромео Ларса боялся и, находясь с маньяком в маленькой комнатке, не давало ему возможности расслабиться и получить удовольствие от побоев. Кристьян так же особого комфорта не чувствовал и ударив девушку еще пару раз, попинав ее ногами, оставил Диту, быстро выйдя из помещения. Ромео спешно удалился следом. Оставшись наедине с принцессой, Ларс подошел к телу и, подняв ее с пола, усадил на табурет. Почистил ее от крови и рвоты. — Что я сделал не так? — Словно в пустоту спросил он. — Ты сама просила резать тебя. Я рубил точно по отметинам. Дита, ты же говорила… Девушка не реагировала. Гуль глянул на двери, проверяя, что они закрыты. Потом приподнял девушку, закидывая ее ноги на плечи. Развязав свои штаны, вставил в нее член. Девушка вскрикнула, когда он запихал себя глубже. Двигаясь быстро и агрессивно, он прижимал ее к себе и тихо повторял: — Я быстро, лишь немного разгрузки. Ты ведь хочешь, чтобы я кусал тебя? Хочешь чувствовать мой яд? Дита тихонько вскрикивала, смотря пустыми глазами на догорающую лампу. Ларс кончил и опустил ее на пол. Придерживая ее за плечо, проводил девушку до спален и засунул под одеяло.