Глава 8. Плата. Часть 04. Побег (1/2)
не бечено
(Шёнеберг, поместье Кормфилд. 21 октября 1811 год). Дневник Бэнджамина Груневальда. Страница 4. Gormána?r ?время битв? Как-то, в один из вторников, я заехал к Дите пораньше. Войдя в тремерский трактир, уверенным шагом я направился к ее коморке в предвкушении приятного соития, но дорогу мне преградил рыжий Кристьян, гуль Густава.
— Куда? — Нагло спросил он.
В комнате я услышал приглушенный крик и шум борьбы.
— С дороги, — прикрикнул я на него, но Кристьян только усмехнулся и, отперевшись на косяки, показал, что никуда не уйдет. Древняя, могущественная кровь Густава давала ему уверенность в своих силах, но я был лет на триста его старше, и с его стороны это была большая глупость. Я напрягся, тратя драгоценную частицу Катерины в своем теле, и заметив лишь легкое недоумение на лице Критьсяна, прежде чем тот вырубился, вошел в комнату.
Дита лежала на полу, Ромео, главный дружок Анжело сидел на ней и бил ее по лицу, на его щеке красовалась глубокая царапина оставленная когтями девчонки. Легко подхватив его, я стукнул его пару раз о стену, а потом выставил за дверь, прежде чем прекратилось действие ускорения. Я вышел с ним. Стараясь не начать бить его снова, я очень вежливо спросил:
— Какого черта?
— Не все ж тебе одному, — потирая ушибленные места, сказал он.
Я пытался найти слова, чтобы ему возразить, но в голове крутились только ругательства.
— Все смертные Петра в вашем распоряжении, идите и берите.
— Дита тоже его стадо. А эти проститутки приелись уже, сил нет, а тут свежее молодое мясо, еще и с претензией, да тут очередь стоит, просто чтоб ей гордыню поломать, тупая баба должна знать свое место!
— Она гуль Карла Шректа, ясно, а значит, имеет такие же права, что и ты.
— Никаких прав у нее нет, — Ромео пришел в себя после нападения и перешел в атаку, — и тебе лучше вообще не лезть в это дело. Если ты думаешь, что ты в особом положении, и законы гулей на тебя не распространяются, то ошибаешься, Катеринин щенок. Среди нас действует только один закон – закон Анжело, и он назвал ее стадом, тебе ясно, любовничик. Она должна быть мне благодарна, что я вообще обратил на нее внимание.
Гнев обжег мне разум, бешенство вампирской крови, наполняющей мои вены, стал неудержим. Почти рыча, я проговорил ему:
— Хочешь поспорить со мной, смердящий пес? Держись от нее подальше или твое тело не найдут даже ищейки Вильгельма.
Он отступил, видя, что мне тяжело себя сдерживать, но тут появилась Дита и все испортила. Я не успел предугадать ее действия, и Ромео тоже. Быстро подскочив к нему, она воткнула короткий столовый ножик ему в мошонку и бросилась бежать. Ромео согнулся и, завывая, опустился на пол, Кристьян побежал за Дитой, я растерянно раздумывал, кому помогать и с сожалением понял, что конфликтов теперь не избежать. В своих же интересах и интересах Катерины мне лучше было предоставить Диту самой себе.
Я помог Ромео лечь и вытащил нож. Свистнул девочку с кухни, чтобы та принесла чистых тряпок и воды. Ромео не прекращал ругать Диту, на чем свет стоит. Я промыл рану и тот смог немного заживить ее, все еще мучаясь от боли. И только в этот момент я понял:
— Черт, — вскочив на ноги, я посмотрел на часы, было девять, — в одиннадцать я должен доставить Диту в Шарлоттенбург.
Ромео морщась, поднялся. Одна только мысль о том, что он может быть виноват в неудовлетворение потребностей своего господина заставила его забыть о боли.
— Она не могла далеко уйти, разделимся и поищем, — сказал он.
В трактир вернулся Кристьян, развел руками, показывая нам, что не нашел ее, меня охватила легкая паника. Мне не только требовалось доставлять ее, но и следить за ее сохранность. На улице стремительно темнело, и бегать по ночному Берлину было не безопасно. Я поделился своими опасениями с Ромео, который явно не хотел огласки случившемуся, но и оказаться на ковре перед Вильгельмом ему не хотелось еще сильнее.
Обсудив все возможные варианты, мы отправили Кристьяна в Элизиум, сообщить Анжело о том, что Дита сбежала, Ромео я направил в сторону Шпандау (мысленно радуясь, сколько миль ему придется проскакать с его раной), она вполне могла пойти к Джетту. Сам же я направился к казармам, надеясь, что она будет искать укрытия у Ангелины. Но ее там не было. Это была катастрофа. Через час, два десятка гулей рыскали по улицам города в поисках сбежавшей принцессы. Просыпались первые Каиниты, и моя паника перешла в настоящий ужас – мне придется сообщить об этом Петру, который отвечает за нее перед Карлом Шректом. Все было на много хуже, чем можно было представить. Решив не откладывать самое худшее на потом, я направился к Тремеру. Жестко потребовав через Марианну аудиенции, я почти вбежал в его кабинет.
— Простите, — я видел, что вампир еще не полностью проснулся, — мне жаль, что пришлось побеспокоить вас в столь ранний час, но Дита пропала.
Опустив голову и что-то прошипев сквозь зубы, Петр знаком приказал мне следовать за ним. Я был тут, однажды, когда в тайне от Петра выслеживал для Катерины некую личность, которая, как мы подозревали незаконно проникла в Берлин. Теперь, спускаясь в его лабораторию, я испытывал не меньшую тревогу, чем в первый раз. К счастью, в самые дальние комнаты он меня не повел. Оставив в одной из серых, каменных пещер он пропал минут на пятнадцать.
— Она в Кепенике, с юго-западной стороны от озера, — сказал он, протягивая мне клочок карты с кровавой точкой на ней. — Там есть конюшни, возможно, она возьмет там лошадь, так что поспешите.
— Благодарю, — я откланялся, и быстро поднялся в таверну. Там ждало пару ребят, которых мне в помощь прислал Анжело. Я передал им карту, а сам поспешил к Катерине, сообщить, что Диты не будет сейчас, или сегодня. Про себя я гадал, как она так быстро добралась до Кёпеника, может, подсела к кому в карету? Все равно до туда более часа езды. Надеюсь, что Тремер не ошибся.
В Шарлоттенбурге Катерина спокойно приняла новость. — Привезешь завтра, — сказала она и отправилась на еженощный обход.
Вильгельм, смерив меня презрительным взглядом, вытащив из моего сознания полную картину событий, приказал:
— Сообщи Петру, что ему не мешало бы приструнить девчонку. У него же есть его тремерские штучки, которые могут ее удержать. Когда же найдете беглянку, я хочу с ней поговорить. В интересах Берлина, чтобы этого больше не повторялось. Найдете меня здесь.
Я кивнул, продумывая как мне корректнее передать его слова Петру, и снова вскочив в седло, я отправился в Кепеник. Конюшни, о которых говорил Петр, принадлежали Носферату, и меня серьезно беспокоило, что если вампиры или их слуги застанут воровку, то могут ее покалечить. Я мог надеяться лишь на то, что многие Носферату хоть пару раз, но питались с Диты, и могли узнать ее.
Группу, отправленную в соседний городок, я встретил на дороге через полтора часа пути. Они поймали ее, и, засунув в мешок, везли в Берлин. Ребята рассказали, что Носферату был весьма равнодушен к тому, что у него пытались увести жеребца, но его гули сдали ее приезжим слугам Вильгельма. Я объяснил им, что Диту надо доставить в Шарлоттенбург, сам же отправился разыскивать Ромео, которому следовало самому отчитываться перед хозяином.
Я застал его там, где и ожидал, он, бледный и измученный своей раной возвращался из Шпандау. Новость о том, что девушку задержали, его немного подбодрила, но когда я сообщил ему, что Вильгельм в курсе всех подробностей, он снова сник. Поторапливая его, мы подъехали к дворцу. Остальные еще ждали нас, мне вручили мешок с торчащими грязными ногами, она пиналась.
— Спокойно, тебя ждет Вильгельм, — строго сказал я ей. Мне нужно было бы придумать слова, чтобы ее успокоить или утешить, но я не знал таких слов. Мы с Ромео вошли в покои Сенешаля, отправив остальных по их привычным делам. Вильгельм уже ушел, и нам пришлось его ждать. Я пару раз подумывал извлечь Диту из мешка, но потом, представляя, что мне придется что-то говорить, я понял, что не знаю, как буду смотреть ей в глаза. Я должен был защищать ее, заботиться о девушке, но не был рядом, когда это было нужно. И мое сердце сжималось от ужаса, при мысли, что могло случиться, если бы я опоздал. Вильгельм появился после пяти, вся ночь насмарку, и Катерина будет не в восторге. Вампир прислал за нами одного из своих телохранителей, и ожидал в приемном зале. Я вошел, низко поклонился. Ромео так же. Гуль не смел поднимать глаза. Теперь я вытряхнул Диту из мешка. Она не пыталась больше сбежать, быстро поднялась и стала злобно озираться. Ее аура просто горела ненавистью и желанием мстить. Ее сильно избили. Я понял это не только по испачканному, разорванному платью, растрепанным волосам, в которых запуталась трава, ее руки и ноги были в синяках и глубоких порезах, лицо припухло, губы почти почернели. Вот так, получив небольшую возможность оторваться, гули выплеснули на нее свои эмоции.