Глава 8. Плата. Часть 02. Стадо (1/2)

не бечено

Кёпеник, конюшни Eichhorn.

11 октября 1811 год. Ночь. Суббота. (Амалия) У Бэна этой ночью были дела, и он привез Диту в Кепеник задолго до заката. Девушка свободно зашла в дом, хозяина не было, и Ларс тоже не появился. Но двери были открыты, и смертная не постеснялась подняться в библиотеку. Уверенная, что за ней никто не следит, она забралась ногами на стул, и стала рассматривать книги на самых верхних полках. Дмитрий обычно ей не позволял своевольничать, и девушка радовалась, что имела возможность взглянуть на сокровища, что прятал вампир в своей библиотеке. Книги в его коллекции были действительно чудесны. Дмитрий покупал все самые свежие и лучшие издания. Дита не знала, читает ли вампир сам свои покупки, но Дита перестала посещать свою книжную лавку, поняв, что и журналы и газеты, что находила она на прилавках, есть и в доме Носферату, и тут она могла читать их бесплатно. После того как в лавке сменился хозяин, ей приходилось платить за каждую книгу. Времени просиживать в библиотеке тоже не было, а выносить можно было лишь некоторые книги и Дита была очень рада возможности почитать в доме Носферату. На ней было легкое платьице, что подарил ей при прошлой встречи Дмитрий. Варан нередко делал ей подарки, одевая по своему вкусу. Но Дита была рада таким подачкам, потому что наряды из капеллы были либо изношены и застираны, либо старинные с узкими корсетами. Их ей приходилось надевать для старших Вентру. И такие платья девушка называла пыточными утяжками. На ногах она носила короткие дешевые чулочки, что отдала ей Ангелина. Дита оставила их в прихожей с изношенными туфельками. Больше из одежды ей ничего не досталось. Дита уже и отвыкла носить нижнюю сорочку. У нее была лишь одна. И в ней девушка спала. Про такие излишества как панталоны или нижний корсет принцесса и не вспоминала. Нижнее белье стоило дорого, и Марианна на такие мелочи денег не тратила. Сняв с полки огромную тяжелую книгу в кожаном переплете, принцесса довольно улыбнулась. Это был новейший сборник стихов Гете, с его личным автографом, комментариями и жизнеописанием. Дита освободила место на нижних полках, чтобы убрать книгу туда, когда придет хозяин и уселась на диван, листая и вчитываясь в буквы. Дмитрий явился рано, было чуть больше девяти, и девушка удивленно посмотрела на него, когда вампир показался на пороге. Он нервно выкручивал свои пальцы, его глаза горели и девушка, покачав головой, убрала Гете на полку и подошла к Носферату, понимая, что он ждет от нее.

Дмитрий громко сглотнул. — Доброй ночи, Амалия. Ты сегодня рано, — произнес он вежливо, с трудом ворочая сухим языком. Его клыки вытянулись и царапали ему губы, но он сдерживался. — Пойдем, ты перекусишь, и не будешь пугать меня своим голодным взглядом! — Девушка махнула рукой в сторону комнаты с ванной, но Дмитрий не шелохнулся, словно гипнотизируя ее, он смотрел ей в глаза. — Ты права, я голоден, — сказал он, дрожа от нетерпения.

— Пойдем, — повторила смертная и он, наконец, отодвинулся от прохода, позволяя ей пройти.

Дита быстро направилась в соседнюю комнату, вампир же следовал за ней попятам, не отставая и держась ровно в полуметре. Дита быстро расшнуровала завязки на легком платье и откинула его ногой в сторону. Дмитрий продолжал неподвижно буравить ее взглядом. Словно выдрессированный, он не кусал без ее команды и, хотя девчонка даже представить не могла, каких усилий ему стоило сдерживаться сейчас, вампир не бросался на Диту. Прошлая ночь оказалась сложной, полной войны и борьбы. Дмитрий не любил схватки, но если того требовала Эрилес, у него не было выбора. Носферату заметила группу Саббатников и вместо того чтобы обратиться к Палачу решила, что их появление – это вторжение на ее территорию и вызвав названного братца устроила им геноцид. За шесть часов им удалось отловить и убить четверых наглецов. Еще один сбежал. И уснув прошлой ночью, Дмитрий боялся, что не сможет проснуться в сознании, столь голоден был его Зверь. — Готова. — Сказала девчонка, и Дмитрий медленно коснулся ее шеи, думая лишь о контроле и о том, что ему следует быть очень острожным. Кровь девушки имела не только бесконечный запас. Ее волшебная кровь успокаивала Зверя, и Дмитрий быстро расслабился, позволяя своей жажде захватить его. Вампир крепко сжимал в объятьях сладкую жертву, неспешно посасывая ее и наслаждаясь ею, как самым ценным деликатесом. Немного насытившись, он дал ей крови и снова укусил.

— Спасибо за терпение, — произнес он, отпуская ее и поднимаясь. — Приятного аппетита, — махнула на него рукой смертная. Она забралась в ванну, и Дмитрий видел, как вода наполняется чернотой, что покидала ее тело. Самое прекрасное и желанное тело, что он видел. — Мне нужно по делам, я оставлю тебя, — сказал он, отрывая от нее взгляд. Девушка не ответила. Но вампир видел в ее ауре радость от того, что он оставляет ее и более ей не придется терпеть его зубы. Носферату ушел, а Дита пролежала в воде, пока она не стала остывать. Девушка вытерлась, слегка просушив волосы, надела платье и завернулась во влажное полотенце. Так было теплее. Пришел октябрь, а нежилой дом не топился, и тут было очень холодно. Принцесса была рада, что Дмитрий шел для нее на столь огромные траты, как ванна. И хотя вода с трудом скрывала бедра девушке, и пахла болотной тиной, но это было лучшее лекарство от слабости и болезненных ощущений.

На улице было все еще темно, а Бэн не придет до рассвета. Дмитрий мог бы и предупредить, что уйдет рано, и она попросила бы Бэна отправить за ней Ангелину. Немного согревшись, Дита вспомнила про книгу и, отыскав лампу, отравилась в библиотеку.

Усевшись на стул с ногами, поджимая под себя холодные пятки, Дита разложила перед собой тяжелый томик, но пролистав пару страниц, ее отвлек появившийся в дверях Ларс. Когда гуль пришел в дом, Дита не заметила, двигался он бесшумно. Было у него что-то схожее с Дмитрием. Какое-то безысходное безумие в глазах.

Смотреть на него было страшно, и, поежившись, девушка вернулась к книге. Гуль подошел к ней и положил руки на плечи, отодвигая стул и вытаскивая ее из-за стола.

— Что? Что такое? — У нее начался легкий приступ паники.

Ларс молчал. Продолжая удерживать ее плечи, он поднял ее со стула и прислонил к книжной полке, стал поглаживать ее по бокам и груди.

— Ларс, прекрати, — Дита попыталась от него избавиться, но он только сильнее прижался к ней и закрыл своей огромной ладонью ей рот, не позволяя ей произнести не звука. Девушка попыталась отбиваться, но он продолжал сопеть над ее плечом, игнорируя и поглаживая ее тело. Раздвинув коленом ей ноги, он стал гладить ее сквозь ткань платья, вдавливая в нее пальцы.

Дита попыталась укусить его руку, но он был твердый как дерево. Чертовы старые гули, ей не нравилось это и в Бэне. Непробиваемая кожа, которая, казалось, не чувствовала ничего. Бэн, конечно, утверждал, что чувствует каждое ее прикосновение, но видя его в бою, ей думалось, что он плотнее камня.

Ларс умело поглаживал ее клитор, не позволяя ей двигаться. Впервые за нечастые стычки от мужчины не несло навозом, и ее тело предательски отвечало на ласки, хотя сложившееся положение было ей отвратительным.

— Как же ты пахнешь... — прошептал он, отпуская ей рот и начиная задирать ей платье.

— Отпусти меня! — Она стала отбрыкиваться и ругаться, но Ларс все также сопел над ее ухом, занятый лишь собой и игнорируя ее полностью.

Подняв юбку, он засунул в нее пальцы, продолжая потирать клитор. Она не смогла сдержать вскрик отвращения и он, приняв это превратно, подтянул к себе ее бедра, продолжая ласкать ее руками.

— Мурло, отпусти! Я не хочу тебя!

— Твое тело говорит другое

— Отпусти меня и я покажу тебе, что говорит мое тело! — Дита была готова начать с ним драку, несмотря на его рост и силу.

— Не к чему, — Ларс усмехнулся, задирая ее платье все выше, он дотянулся до ее груди, разрывая завязки. Осторожно начал сжимать ее соски, ей пришлось закусить губу, чтобы удержать голос своего тела. О Ларсе ходила слава соблазнителя и ловеласа, он действительно действовал искусно, точно и уверено, она с трудом сдерживалась, чтобы не поддаться на его ласки.

— Прекрати это, отпусти!

— Ты вся мокрая, девочка, ты же хочешь меня, — он приспустил штаны, и она почувствовала, как он упирает в нее свою плоть. Раздвигая ее губы пальцами, он впихнул в нее свой член, и девушка сморщилась от отвращения. Ларс стал насаживать ее на себя, входя все глубже, двигаясь быстрее и сильнее. У него был большой, очень большой и толстый член, и от проникновения ей было крайне неприятно. Дита взвыла, пытаясь оттолкнуть его. — Больно, оставь меня, Ларс! Вытащи эту штуку! — Она злилась, возбуждение проходило, а боль усиливалась.

— Сравнимо с болью от его зубов? — Гуль спросил это с какой-то завистью. При воспоминании о зубах Дмитрия у девушки мурашки побежали, это была несравнимая боль.

Ларс проникал все глубже, и ей до безумия захотелось сбежать, оказаться где-нибудь в другом месте. Он впихивал себя сильными толчками, она вскрикивала, колотила его руками и пыталась дотянуться ногтями до лица и глаз, Ларс ловил ее руки, выкручивая, сжимая. Это было обидно, гадко, унизительно. А мужчина начал двигаться резче и агрессивнее. Дита стала всхлипывать, не имея никакого шанса вырваться, убежать, остановить, чтобы он не входил так глубоко. Ларс сжимал ее как игрушку, не обращая внимания на ее слезы, используя для удовлетворения своих потребностей, как кусок мяса. Дита начала реветь, ругать его грязными словами и проклинать. К счастью, он быстро кончил, и Дита попыталась слезть с него. Но Ларс продолжал сопеть над ней, не отпуская. В какой-то момент она испугалась, что мужчина продолжит снова, но он явно обмяк и потерял возбуждение.

— Так намного лучше, — сказал гуль сам себе, — сомнительное удовольствие, но зато голова больше не ломит от твоих образов. — Ларс усмехнулся, — Тебе понравилось? — Просвистел он ей в ухо

— Ты что смеешься? Ненавижу! — Ей нестерпимо хотелось избавиться от его тела. — Ублюдок, еще раз тронешь меня и я…

— И ты что? Что ты мне сделаешь? Ты – стадо, тремерская шлюха! — Ларс прервал ее. — Твое место на столевампиров и ты всего лишь еда. Никому нет дела до твоих переживаний и чувств. Или думаешь пожаловаться? Никто за тебя не вступиться. У тебя даже нет хозяина, потому что Карл далеко, а Петр лишь посмеется и доплатит мне за усмирение непокорной. Пожалуешься Дмитрию? Он ненавидит жалобы, выставит тебя за дверь или вообще прихлопнет! Пожалуешься Бэну? Бэн один в поле не воин. И да, он один, все остальные гули против него.

Дита нервно сглотнула. Ларс был прав, чертовски прав. Только начав встречаться с Бэном, Дита надеялась на покровительство гуля Палача, на его защиту. Но Бэн бы не пошел против Анжело, просто потому, что так велел Вильгельм. А слова хозяев было законом. Сменить Бэна на другого? Слишком поздно, Дита уже привязалась к этому эгоцентричному самовлюбленному мальчишке, и Бэн был необходим ее хозяину. Юноша один из всей своры был добр к ней, относился как к равной и не слишком умело, но все же защищал. А еще Бэн был идеальным любовником, заменивший ей драгоценного Джетта. Если Дита вздумает пожаловаться гулю Палача, наябедничает про негодяя, что изнасиловал ее, так ловко, что она почти не успела понять это, не давая ей даже шанса увильнуть или сбежать. Вряд ли Бэн переживет открытую войну. Вряд ли он пойдет на эту войну, даже ради нее.

— Я буду мстить тебе, и поверь, тебе это не слишком понравиться, — зло выдавила она сквозь слезы. — С нетерпением буду ждать, и с радостью дам тебе повод, — Ларс слегка дернулся в ней, и она с отвращением взвыла.

— Да отпусти ты меня, наконец!

Ларс вышел, заправил свой член в штаны и с довольным видом, пощелкивая языком, стал наблюдать, как она, утирая слезы, пытается привести в порядок порванное платье.

— Анжело будет не рад, проспорил мне эля.

Дита брезгливо фыркнула и залепила мужчине звонкую пощечину.

Ларс лишь рассмеялся, когда девушка прижала к груди ушибленную руку, и с размаху ударил ее в ответ. Дита упала на пол, отлетев от него на пару метров. — Тебе следовало подчиниться Анжело и отдаться ему, никто бы больше и пальцем тронуть не посмел. — Ларс встал над ней и, наступив на руку мешая подняться, стал говорить с презрением, — То, что ты мнешь себя гулем Юстициара никакой защиты тебе не предоставит. Если я воспользовался, воспользуются и другие. И ты зря строишь из себя неженку, ломаешься, только хуже будет. Еще при этом одеваешься как шлюшка, без белья, прозрачные платье, все видно, на тебя смотреть аж больно. Ты как магнит для мужчин! И то, как ты пахнешь. От тебя животные инстинкты пробуждаются! Это просто с ума сводит, нестерпимо. — Вряд ли он смог бы описать, что большая часть его желаний проистекала из чувств хозяина. Это Дмитрию нравилось, как она пахла, и у Дмитрия вызывала смертная приступы звериного голода. Дита же любила вести себя открыто и ярко. Но при дворе, где она жила человеком, за ней бегала свора слуг и нянек, не позволяя никому даже думать о ней плохо. А на корабле у Джетта, она была привилегированной женщиной Капитана. И как бы она себя не вела, чтобы себе не позволяла, никто никогда не позволял себе и пошлого слова в ее сторону. Тут, в Берлине, она была сама по себе, даже Бэн, хоть и создавал видимость прикрытия, не мог помочь ей ничем. Она сама по себе и с этим ей придется мириться, жить и сражаться со всеми, понимая, что ее никто не прикроет. Даже Джетт.