Глава 4. Продать Джульетту. Часть 02. Голод (2/2)

Истоптав пол взрытого поля, испачкав ноги по колено, Бэн наконец добрёл до указанной точки. Гули Шерифа стояли у маленького склада и, дождавшись юношу, быстро вошли внутрь. В дальнем углу, где было недостаточно света, чтобы всё чётко видеть, располагался лаз в подвал. Глеб достал огниво и, несколько раз чиркнув камнями, разжёг масленую лампу. Глен откинул створку подвала, а Бэн вытащил свою шпагу из ножен. Трое мужчин замерли над тёмной дырой, стараясь хоть как-то осветить черноту.

— Может, просто скинем туда сена и подожжём? — предложил Глеб. — Ага, а если это Трисли, то ночью тебя подожжёт Густав, и причём по частям. — Бэн отобрал у него лампу и спрыгнул вниз. Комната была достаточно просторной, чтобы он мог в ней выпрямиться. Это был склад для зерна, и большая часть его была завалена мешками, что хранились на продажу. ?Обильные запасы?, – отметил про себя Бэн и стал осторожно двигаться вдоль полок, на которых так же находились ящики с горохом и ячменём. В дальнем углу он заметил его. Тело вампира было прикрыто большим куском ткани, и, если не особо вглядываться, можно было принять его за очередной мешок с зерном. За спиной юноши раздался топот, и Бэн резко развернулся, направляя оружие в сторону выхода. Два гуля испуганно замерли, смотря на его агрессивную позу. — Свалите отсюда, — сердито прикрикнул на них Бэн. — Мы его отыскали, мы и прикончим, — выпятил грудь Глеб. — Ещё не факт, что это неместный. Бэн вновь повернулся к спящему и кончиком шпаги отодвинул мешок. Под тканью спала девушка с длинными тёмными волосами и плотным телосложением.

— Я знаю её, это Виктория Грейс, — сказал Бэн и гули Шерифа расстроено вздохнули. — Ложная тревога? — Не совсем, — Бэн вытащил из-за пазухи кол. — Ей запрещено спать в черте Берлина. — Отлично! — воскликнул Глеб, подходя ближе. От его голоса девушка проснулась и, подняв на них испуганный покрасневший взгляд, быстро сжалась. Бэн был готов к её реакции, и, как только она обнажила зубы, пытаясь запугать гулей сверхъестественной способностью, он воткнул ей шпагу в грудь, не глубоко, но достаточно, чтобы она прижалась к земле. Глеб и Глен отступили на пару шагов, испугавшись, Бэн же остался неподвижен и, вдавливая оружие девушке в тело,туда, где должно было располагаться сердце, сердито произнёс. — Тори, тебе запрещено спать в Берлине! — Отпусти! — вампирша попыталась воздействовать дисциплиной внушения на гуля. Но днём её способности были слабы, и, несмотря на то, что Тори происходила из клана Бруджа, она не могла справиться с Бэном своей сверхсилой. — Ты предстанешь перед судом Густава, — спокойно продолжал юноша. Тори, поняв, что так просто от него не избавиться, сменила тактику. — Прошу, я лишь один день... — Не правда, — вмешался Глен, — мы тебя тут уже дня три караулим. — Тео выгнал меня из дома, где мне было дневать? — стала она причитать. — Мне всё равно, — Бэн поставил лампу на полку и взял кол поудобнее. — Не надо, умоляю, — взмолилась вампирша и попыталась подняться, но Бэн придавил её шпагой, которая уже прошла мимо рёбер и болезненно касалась её небьющегося сердца. — Закон для всех един. Ты не должна была оставаться в городе. — Бэн, я заплачу тебе, просто дай мне дождаться тут ночи, и я более не появлюсь в домене Принца. — Бранденбург – это домен Густава. Или ты собралась покинуть Пруссию? — Пожалуйста, Густав убьёт меня, хотя это не такое уж и серьёзное преступление! Тео не пускал меня в моё имение! Что мне оставалось делать! — Продолжала причитать вампирша, выдавив из себя кровавую слезу. — Бэн, она права. Принц убьёт её, а преступление не нарушает законы Камарильи, — вступился за неё Глеб. — Не нарушает? — Бэн возмущённо посмотрел на гуля Шерифа, — конечно, когда ваша работа заключается в уборке дерьма за неопрятными Новообращёнными, вам кажется, что провести день в нескольких метрах от границ города – это почти за городом. Но вы забываете, что это был указ Густава, и Принц имел на то причины? — юноша повернулся к девушке, метясь в неё колом. — Дай мне шанс, изверг ты бессердечный! — задёргалась вампирша, стараясь не нанести себе вреда его шпагой, которая почти проткнула сердце. — Я не хочу умирать! Густав убьёт меня! — Тори стала пытаться вытащить шпагу из своего тела, царапая ладони и злясь всё сильнее, теряя над собой контроль. Бэн промедлил лишь одну секунду, но этого хватило, чтобы взбесившаяся вампирша выпустила своего Зверя. Чудовище дёрнулось в сторону, разрывая себе грудь и освобождаясь от шпаги. Испуганные гули Шерифа кинулись к выходу, а Бэн сделал шаг назад, выставляя перед собой короткую деревяшку. Вампирша прыгнула на полку, сталкивая лампу, пытаясь обойти юношу. Она даже в безумии понимала, что с гулем Палача ей не справится, и спешила просто убежать. Лампа, упав на пол, на миг вспыхнула, но тут же потухла. Фитилёк утонул в масле, спасая всех от пожара. Бэн, ориентируясь лишь на слух и на слабый серый свет, льющийся из прохода, который забили своими телами Глен и Глеб, пытался понять, что делает Тори. Девушка затаилась где-то на верхних полках.

Стараясь не поворачиваться к ней спиной, Бэн подобрал лампу и попытался её разжечь. Первой искры было не достаточно, и юноша ещё раз чиркнул кремнием. Лампа разгорелась, и гуль увидел нависшую над ним женщину с обнажёнными клыками. Она кинулась к его шее, стараясь убить быстро. Гуль дёрнулся в сторону и её клыки лишь распороли ему одежду. Виктория рванула к нему снова, но было поздно. Бэн веками убивал таких как она – молодых и неопытных. Его кол проткнул ей сердце, и женщина замерла, скованная волшебной силой.

Юноша уложил её на пол, вытягивая и распрямляя скрученные конечности. Лицо так и застыло в звериной усмешке с огромными, с палец длиной убийственными клыками.

— Это добавят к твоему наказанию, — проговорил он, встряхивая мешок, которым девушка укрывалась. Легко запихнув туда её тело, Бэн позвал перепуганных братьев. — Дождётесь ночи и доставите Викторию к Густаву. Подробно объясните ситуацию. И даже не вздумайте её отпускать. Пожалеете. Бэн передал им мешок, и, легко выпрыгнув из подземелья, вернулся через поле к своей лошади. В Берлине было всё так же спокойно и тихо. И глупая Бруджа, что бестолково задневала в черте города, не заставит Катерину покинуть спальню Сенешаля. Бэн устало вздохнул. Когда же чёртов Вильгельм умрёт...*** (Берлин, Alte Leipziger Stra?e 8. ?Liebe Haima?. Тремерская капелла. 17 июня 1808 год) Четверг. Марианна привезла принцессе платье по размеру. Дита была так счастлива, что даже грубая и вечно недовольная хозяйка стада Пётра улыбнулась, смотря на её смеющееся личико. Дита приняла ванну и бегала по кухне и коридорам, хвастаясь перед девушками своей обновкой. Девицы с завистью охали и критично трогали ткань и вышивку, поглаживали широкий шёлковый пояс, отделанный жемчугом, и расстраивались по поводу узкой талии Диты. Такое платье не на каждую налезет. Их женскую болтовню прервал Коган. Разогнав девиц, кого на кухню, кого к клиентам, кого во второй зал, он со спокойной совестью пошёл спать. Дита вышла в общий зал, покривлялась перед Анжело и села ждать клиента. Марианна сказала, что её важный гость прибудет после двенадцати, и Дита достала книжечку, что раздобыл ей Март, и решила почитать. Жак не любил посещать кабинет Тремера, предпочитая общаться с его слугой. Но договариваться о ?бездонном сосуде? Марианна не могла и провела Жака по узким лестницам в покои господина. Старший Тореадор города наслышался о Дите от своих дочерей. Обе девушки расписывали новое приобретение Пётра, как какую-то загадочную зверушку, и Жаку не терпелось увидеть её воочию и испробовать её крови настоящей королевской выдержки.

Тремер, как всегда, отстранённо смотрел в книги, пока Жак излагал свои требования и раскладывал перед владельцем общественного стада монеты.

— Девушку не калечить, и после питания в этот раз не давай своей крови. Распоряжение Карла, — кивнул Пётр, забирая деньги, словно все остальные слова Тореадора его ни сколько не интересовали. Жак сделал вид, что не заметил равнодушие Тремера и, откланявшись, поспешил покинуть его комнату. Кабинет Тремера пропах смертью, страхом и кровью. Тореадора отправили в оформленную в стиле барокко прекрасную приёмную, и, расположившись на удобной софе, Жак стал дожидаться Диту. Когда юная принцесса вошла, опустившись в изящном поклоне, Жак не смог удержаться и поднялся ей на встречу, хватая её руку и целуя нежное создание. — Прекрасна, прекрасна, — проговорил Тореадор, зачаровано пожирая её глазами. — У тебя идеальный овал лица, я бы заказал сделать с тебя скульптуру, такая красота должна быть запечатлена на века. Даже прекрасна Венера не смогла бы затмить яркости твоих глаз. Я бы заказал нарисовать твой портрет. — Жак бормотал это словно в бреду, не отпуская руки Диты и время от времени прижимаясь губами к её коже.

— Ты даже пахнешь, как кровь, словно соткана из этого материала и предназначена для зубов вампиров,— продолжал говорить он сам с собой, — не терпится тебя отведать. Погрузить зубы в твою мягкую плоть, услышать твоё горячее дыхание, твоё громкое сердцебиение...

Жак стал целовать её руку чаще, его клыки показались из-под губ, царапая кожу девушки. Дита с отвращением смотрела на это существо. Охваченный жаждой крови, он потерял свой величественный облик и превратился в ноющего младенца, желающего лишь молока матери. Вампир перевернул ладонь девушки тыльной стороной вверх и прокусил запястье. Прокусил неглубоко, аккуратно, лишь пробуя кровь, и сразу зализал ранку и продолжил целовать, бормоча себе под нос: — Вкусна, но недостаточно горячая, я подогрею тебя, красавица, заставлю твоё сердце биться быстрее, — Жак касался губами её кожи, поднимаясь всё выше по вене к плечу. Добравшись до рукавов в стиле англез, он расстегнул на нём пуговицы и поднял ткань чуть выше. Дита попыталась помешать ему, и, хотя ей безумно хотелось оттолкнуть его, она лишь прикрыла оголившиеся плечи рукой.

— Раздевайся, — резко произнёс мужчина, непривыкший, что ему отказывают, поворачивая девушку к себе спиной и начиная развязывать лямки её платья. — Вот ещё! — возмутилась Дита и отошла от вампира. Жак смотрел на неё стеклянным взглядом, изо рта капала слюна, и мужчина растерял все следы привлекательности. Голод превращал вампиров в зверей, и Зверь находился сейчас рядом с девушкой в одной комнате. Вампир двигался к ней, а девушка отходила всё дальше, пятясь и прижимаясь к стене. Опустив голову, подняв плечи, одетый в дорогой и модный костюм Жак выглядел как взбешённая дрессированная обезьяна. Вряд ли слепое желание крови можно было назвать полноценным Безумием, но ожидать от вампира разумных действий в таком состоянии не стоило. — Просто выпей крови и отпусти меня, — Дита загнала себя в угол. — Вкусная кровь, сладкая кровь, — шептал вампир, подходя к ней с раздвинутыми руками, словно ловя её. Жак дошёл до девушки и, склонившись над её шеей, стал чавкать, прокусывая, и слизывая, и расплёскивая её кровь. Тореадор питался очень неаккуратно, кровь разливалась всюду, и Дита постоянно выпадала из транса Поцелуя, когда вампир отпускал её шею. Мужчина при этом пытался снять с неё платье, стягивая его с плеча. Ткань не поддавалась, хрустела от натуги и стала рваться. — Прекрати! — не выдержала Дита. Ей было жалко подарок Марианны и совсем не хотелось, чтобы вампир её раздевал. Жак её не слушал, и Дита упёрлась ему в живот ногой, дождавшись, когда он вытащит из неё свои клыки, и оттолкнула мужчину. Вампир рыкнул, но быстро успокоился и посмотрел на неё уже более трезвым взглядом. — Доставь мне удовольствие. Твоя кровь будет горячей, если ты возбудишься! — Жак потянул к ней руки, но Дита отпрянула и залепила ему звонкую пощёчину. — Ещё чего захотел! Я гуль Карла Шректа, а не проститутка! — разозлилась девушка. В глаза вампира промелькнул гнев, и смертная на мгновение очень испугалась, что Зверь просто разорвёт её в клочья, но Жак не позволил своему гневу управлять собой. Его сердитый взгляд сменился на жалостливый. — Да что ж такое? — произнёс он и свёл брови, делая просящее лицо, — я просто поласкаю тебя, тебе будет хорошо. — Нет! — строго сказала Дита. — Пей кровь и уходи. Или я пожалуюсь хозяину, он блюдёт моё целомудрие! — соврала она, и вздохнула с облегчением, заметив, что Тореадор сдался. — Ох уж эти современные нравы... — проговорил он и спокойно стал питаться. Когда вампир закончил, девушка быстро покинула его и спряталась на конюшне. Она боялась, что Жак пожалуется Марианне, и та, конечно, скажет, что Дита соврала, и тогда её ждёт наказание более серьёзное, чем было приготовлено для Марис. Ведь Диту убивать пока не собирались, а Пётр знал толк в болезненных пытках. Оказаться в одной из его тёмных комнат девушка боялась больше, чем избиений Анжело.