Глава 14. Гора Бейшан хранит секреты. Часть 1 (2/2)
Но шли века. Осада горы Бейшан постепенно истлевала в памяти людей. Ху Шеня никто более так и не увидел.
***
Заклинатель в белом продолжал свой путь. Пройдя сквозь застывшую во времени бамбуковую рощу, поднявшись по раскрошенным каменным ступеням, он оказался у подножия горы, где чёрными ветвями раскинулась вековая плакучая ива. Всё существо её источало древнюю тёмную энергию, глухо вибрируя и тихо гудя. Юноша поклонился и ей. Отломив тонкую, кривоватую ветвь, он снова собрал часть волос на затылке и прикрыл глаза, прислушиваясь. Сухие листья шуршали на ветру крыльями сотен мёртвых мотыльков. Дерево стойко несло своё бремя, напитываясь густой тьмой из недр земли, сбрасывая мёртвые ветви, ошмётки коры, день ото дня неустанно отращивая новые. Оно не могло жить, как не могло и умереть. Как и всё в этом безмолвном проклятом месте.
У подножия горы, в самом её основании была пещера. Небольшая, но способная вместить пару человек. Юноша использовал её для своих ритуалов. Сложив небольшой костёр при входе из опавших ветвей и коры, он зашёл внутрь. Зажёг свечи, воскурил благовония и, достав из рукавов несколько мешочков цянкунь, бережно положил их прямо в потрескивающее пламя. Искры взвились, надрывный вой прокатился по округе. Мертвецы, которых он забрал с юга, отчаянно цеплялись за остатки своего существования в этом мире.
Взмахнув полами белых одежд, он сел напротив, погружаясь в медитацию. Тени языков пламени танцевали на спокойном лице, путались в прямых чёрных ресницах. Он укажет путь.
Волна смятения и ярости нахлынула резко и беспощадно. Крики оглушали разрывающим, нестройным хором; а перед глазами кровавыми всполохами плясали картины прошлого — круговорот боли и несправедливой смерти. Все чувства бывших кочевников, все обиды, весь ужас и страх стали его собственными. Оно разрывало, терзало самое сердце когтями дикого, загнанного в угол зверя. Юноша стиснул зубы до боли — он стал их проводником и не имел права на слабость или ошибку. Кровь рубиновой струйкой потекла из носа и, сорвавшись с подбородка, расцвела причудливым цветком на белых одеяниях. Он блуждал во тьме людских страданий, отчаянно направляя потерянных к свету.
Огонь задрожал. Дым окрасился чёрным обсидиановым маревом, треснули угли в мелкое крошево. На белых одеждах расцвёл целый сад рубиново-красных цветов.
Всё закончилось быстро, хотя, казалось, будто прошла целая вечность. Гул в ушах стих, заменившись звенящей тишиной. В себя юноша приходил медленно, тяжело. Утерев рукавом, начавшую застывать на холодном ветру кровь, он медленно открыл глаза. Туманная дымка плыла перед ним, распадаясь на сотни осколков и собираясь вновь. И сквозь эту дымку на него смотрели глаза — серые как пепелище, цепкие как сухой репей.
— Веньян, — недовольно сказал он. Голос его шелестел таинством северных ветров и серебром хрусткой изморози.
Заклинатель в белом устало вздохнул, покачнулся едва заметно и гордо поднял подбородок.
— Мастер Ху Шень.