Решение (2/2)
В такие моменты она понимала, что готова пойти за ним куда угодно.
* * *
Время шло, подготовка к процессу набирала обороты. Мистер Картер работал энергично, собирая информацию и выстраивая стратегию защиты.
На Эндрю была возложена миссия ключевого коммуникатора, направленная на активное изменение общественного восприятия Эдварда и подготовку убедительных научных аргументов для суда. Выступая перед сми и давая интервью, он призывал к человечности, сочувствию, разуму и справедливости, акцентируя внимание на созидательном потенциале Эдварда и научных доводах, подтверждающих, что Эдвард не был задуман как монстр.
За несколько дней до начала судебного процесса Джону позвонили из совета регентов Калифорнийского университета. Он ожидал этого звонка.
Звонил сам мистер Уилсон. Его тон был напряженно-официальным.
— Джон, здравствуй. Нам нужно обсудить с тобой ситуацию вокруг этого… Эдварда Руки-ножницы.
— Мистер Уилсон, здравствуйте. Я слушаю вас, — ответил Джон, сохраняя спокойствие.
— Джон, мы… в некотором замешательстве от твоей… самодеятельности. Ты блестящий ученый, твои достижения неоспоримы, но… это выходит за рамки обычной научной деятельности. Что это вообще такое?
Джон ровным тоном ответил:
— Мистер Уилсон, я убежден, что обнаружил нечто беспрецедентное, с огромным научным потенциалом. Эдвард — это не просто «феномен», это возможность совершить прорыв в понимании биологии и технологий прошлого, это уникальный источник для развития кибернетики. И я хочу, чтобы именно мы занимались его изучением.
Уилсон тяжело вздохнул:
— Джон, ты же понимаешь, что в таких ситуациях… нам следовало действовать иначе. Немедленно изолировать его и переправить в одну из наших закрытых лабораторий. Для изучения, разумеется.
Джон ответил твердо, словно бросая вызов:
— Мистер Уилсон, позвольте вам напомнить. Эдвард — не лабораторная крыса. Он обладает разумом и чувствами, даже если они и отличаются от наших. Эксперименты над ним — это неэтично и недопустимо. Я... не позволю этого.
— Джон, этика — это все прекрасно, но мы не знаем, что у него в голове! Как функционирует его мозг? Он потенциально опасен. Мы не можем рисковать безопасностью людей, Джон. Это наша прямая ответственность.
— Мистер Уилсон, я полностью разделяю ваши опасения. Именно поэтому я и хочу провести всестороннее обследование Эдварда в наших лабораториях, но — с его добровольного согласия и в уважительной форме. Если тесты покажут, что он представляет реальную угрозу, тогда мы будем действовать соответственно. Но пока — он жертва обстоятельств и предрассудков.
Джон позволил себе легкую шутку:
— И кстати, если после всех тестов мы все же решим отправить его в ”закрытую лабораторию”, университет компенсирует мне расходы на адвоката?
В трубке повисла короткая пауза. Затем Уилсон тихо рассмеялся:
— Ты неисправим, Джон. Ладно, твоя логика... понятна. И публичный резонанс этой истории тоже. Сейчас уже слишком поздно что-то скрывать. И то, что именно наш университет занимается этим делом… в определенном смысле даже выгодно для нас. Хорошо, Джон. Иди своим путем. Но... вся ответственность за последствия — на тебе. И не забывай, наши ресурсы не безграничны. Адвоката придется оплачивать самому.
— Спасибо, мистер Уилсон. Я понимаю. Я беру на себя полную ответственность.
Разговор закончился. Джон положил трубку и сосредоточенно посмотрел перед собой. Первый раунд был выигран. Но главная битва только предстояла. И ареной этой битвы станут зал суда и общественное мнение. Он ощущал нарастающий мандраж — и одновременно бодрящую остроту азарта. Ему нравилось это чувство.