Глава 4. Что скрывает туман (1/1)

Я спал беспокойно. Ночь была неприятной. Хотя обычно я с удовольствием отдыхал, когда выдавалась минутка. И уж точно редко мог позволить себе такую роскошь как сон. А тут – спи, не хочу.Я проснулся рано. Было ещё темно. Хотя небо, которое я видел в щелях крыши, было серым и наводило какую-то тоску.Вчера вечером мы пришли в дом Альфреда. Старый, полуразрушенный и холодный... Я не осмелился ничего сказать на счёт его жилища. Да и как бы я смог сказать ему хоть одно плохое слово, после того, как он пригласил меня? Предложил поделиться едой? Никак.От еды я отказался, ответил, что сыт. Хотя не ел уже около двух дней, во всей суматохе. Я не смог отнять у Альфреда последний кусок. Кем бы я был после этого?! Альфред Джонс был сиротой. Сиротой, который отказывался идти с кем-либо жить в чей-либо дом. Сиротой, не принимавшим ничью помощь. Сиротой, у которого была... гордость? Или это просто глупое упрямство, как его называют в деревне? Я не знаю... И вот теперь я лежал на полу, на заботливо положенной наволочке. И я точно знал, что проснулся не сам. Я завертел головой в поисках того, что меня разбудило. Вой ветра в щелях? Шелест деревьев? Хлопнувшая ставня? Пока было неясно. Но в целях выяснить это я встал. Из окна прямо на меня смотрела чья-то любопытная мордочка. Это был Мэтью Уильямс.- Мистер Кёркленд, - одними губами прошептал Мэтью. Меня разбудило то, что он звал меня? Я кивнул ему и на цыпочках прошёл к выходу. Осторожно повернув ручку входной двери, я легонько толкнул её от себя. Та пронзительно заскрипела. Я поморщился и резко оглянулся на Альфреда. Тот даже ухом не повёл. Меня это приободрило, и я смело открыл и закрыл дверь. Его что же, и из пушки не разбудишь? Хммм... Довольно удобное свойство, спать, пока не проснёшься сам. И пусть весь мир подождёт.Улыбнувшись своим мыслям я повернулся к, уже поджидавшему меня у входа, Мэтью.- Прошу вас, давайте пройдёмся. Я несколько озадачился серьёзным видом Мэтью. Он выглядел ещё серьёзнее, чем обычно! Я думал это невозможно. Однако мимика способна творить чудеса.Я кивнул, удивляясь той срочности, с какой Мэтью хотел поговорить со мной, раз пришёл сюда не свет ни заря. Что ему могло понадобиться? Может, к нему приходил кто-то из посланцев королевы? Я взволнованно перетаптывался с ноги на ногу думая об этом и кивнул. Мэтью пошёл вперёд. Я за ним. Мы спустились с холма (на этот раз по безопасному пути) и пошли вперёд. В поле Альфреда. Всё было укутано туманом. Серая дымка покрывала травы, из-за неё не было видно очень далеко. Всё вокруг выглядело каким-то... не настоящим. Предметы, оказавшиеся вблизи, были чёткими и даже слегка резкими на фоне лёгкого марева. Небо не было серым, просто его не было видно из-за плотной пелены тумана. Мы с Мэтью шли молча, отчётливо слыша каждый шаг друг друга и не смели нарушать эту тишину. Может, Мэтью собирался с мыслями, а может, тоже боялся что-либо сказать в такой обстановке. Мир вокруг как будто исчез. А мы были вроде как в изоляции от всего остального. Даже от того, что без тумана казалось близким. Мельницы, деревни, реки... и я даже не смогу сказать всего того, что ощущал. Смятение, волнение, и даже какую-то тяжесть на душе. Которая не сильно давила, но напоминала о себе. Говорила, что именно в таком мире мы живём постоянно. Не замечая себя. Не замечая других. А только делая то, что надо. Только то, что требуется. Погода так похожа на чувства и состояния людей, не правда ли? Чёрный, серый, чёрный, серый, чёрный, серый... Туман, трава, силуэты... Туман, окутывающий сознание. Трава, опутывающая душу. Силуэты не сформировавшихся мыслей.Ноги несли нас по какой-то едва различимой тропе, которую я ни за что не заметил бы в обычную погоду. Туман позволяет разглядеть мир вокруг детально. Уильямс говорить пока не собирался. А только уверенно шёл вперёд. Я не смел перечить заданному темпу. Но так не терпелось узнать, зачем меня разбудили...- Э-э-э... Мэтью...- Прошу, простите меня, но не говорите ничего пока, хорошо? - слегка охрипшим голосом попросил Мэтью. Я промолчал в знак согласия. И продолжал идти. Интересно, он что-нибудь видит или идёт наугад? Куда глаза глядят? Нет. Слишком уверен в себе. С такими мыслями я позволил вывести меня туда, куда он, по-видимому, и планировал. Мэтью вывел меня к берегу реки. Встав рядом с серебристой гладью, из которой выглядывали чёрные камыши, он повернулся ко мне и сказал:- Он никого и никогда не пускал к себе. Я сначала не понял о чём, или о ком он говорит.- Что прости?- Альфред. Он не доверяет никому. А вы единственный человек, которого он пустил на порог дома после смерти своих близких.Никого не пускал? Это похоже на него, в свете того, что я узнал недавно.- Скажите, кто для вас Альфред? Почему вы вернулись? Что двигало вами? Я растерялся от заданных напрямую вопросов.

- Это так... сложно ответить сразу, - замялся я. Я ожидал осуждения, но Мэтью лишь продолжил просто смотреть на меня.- Я понимаю, что трудно. Вопросы не из лёгких. Люди отвечают на них годами сами себе. Но постарайтесь, прошу. Я согласился.- Понимаешь, есть тут толика личного, но я чувствую, что могу доверить это тебе...- Не стоит. Оставьте личное при себе. Если не можете объяснить всё точно без своих собственных мыслей, которые хотите оставить только собственными, попробуйте лишь поверхностно описать.- Спасибо, - поблагодарил я. Собрался с мыслями. Но как же в этом признаться, если я боюсь сказать это даже себе! Но тогда бы это означало, что Альфред для меня ничего не значит... - Когда я пришёл сюда в первый раз, я ощутил, что моя судьба как-то связанна с этим полем... Но я несколько ошибся... Я почувствовал это к Альфреду. Не сразу, нет, мне кажется, что до меня дошло только за тот срок, который я был у себя дома. Я невольно хочу опекать его. Хотя понимаю, что это отчасти не моё дело. Мэтью заинтересованно наклонил голову вправо.- Я понимаю вас.Понимает? Неожиданно. Но я рад, что не пришлось прибегать к другим словам.- А почему ты спрашиваешь это? Мэтью был ошарашен. И это, мягко говоря. Два огромных синих глаза смотрели на меня так, будто я разворошил осиное гнездо его воспоминаний. Он не ожидал встречных вопросов.

- Я... я... я... - заметался он. В голосе слышались нотки... паники? истерики? Похоже, я и правда задел его. Но чем?!- Всё хорошо. Не стоит беспокоиться. Попробуй лишь поверхностно описать. Услышав собственные слова, он приободрился.- Это поле принадлежало родителям Альфреда. Что?!- Они были довольно зажиточными, а затем купили всю окружную землю вокруг деревни, потратив на это средства с продажи дома. А сами поселились в ветхой лачужке на окраине. Поле сулило им новый доход. В деревне их невзлюбили за удачу завистливые неудачники. А таких большинство. И неизвестно, убил ли их кто-то из деревни или посторонний. В итоге земля осталась ничьей. Но Альфред никого не пускал сюда. Поле даже пытались выжечь, но огонь поднялся по траве на холм и начал жечь деревню. После того случая всем запретили посягать на землю Джонсов, а Альфреда признали полноправным владельцем поля. И с тех пор всё так, как вы видите на данный момент. И Альфред справляется... Он ещё сильно изменился за эти годы...- Изменился? То есть стал более мягким, я правильно понял?- И да, и нет. Он раньше был очень ранимым и нервным. По любому поводу истерил и плакал. Альфред?- А сейчас?- Может, он просто скрывает свои чувства? - продолжил Мэтью. Скрывает? Что ж, вполне возможно. Тогда он очень хороший актёр.- Или он действительно смог побороть свои воспоминания? - предположил Уильямс. Всё это так сложно...

- Я хотел лишь спросить, будете ли вы рядом с ним? - спросил Уильямс. -Когда ему будет необходима поддержка, вы его не бросите?

- Нет. Может, я ответил слишком поспешно? Ну и пусть! Если уж я смог признаться в слух что чувствую, то и это сказать не сложно.Дальше текст будет от лица Мэтью

Как я рад, что он всё-таки позаботиться о моём братце... Но так трудно верить посторонним:- Поклянитесь. Я протянул ему мизинец и встретился с уделённый взгляд ярких зелёных глаз. Но потом Артур кивнул и тоже подал мне свой палец.- Я клянусь. Теперь я мог вздохнуть спокойно. Кёркленд присмотрит за Алом. Это радовало. С тех пор, как брат забыл меня, я впервые радовался. По настоящему. Что у братца появился новый "родственник". Потрясения, которые выбили у Альфреда память обо мне, стали потрясениями для меня, мне тоже было больно. Я тоже остался один после смерти наших родителей. Один, хотя брат всегда был рядом. Но память так и не вернулась, даже после того, как он вроде бы оправился. Рассвет принёс новые чувства. А наш разговор с Артуром Кёрклендом остался под секретом, пеленой тумана, что скрыла наши слова тем странным утром.