Внутренние противоречия, смирение и палево. (1/1)
Эти тупые старикашки побили нас. Этот хренов нига даже из адовой бездны умудрился нам насрать. Да, дружки его вполне соответствуют тупому старикану.
Чёрт! Меня побила полудохлая старая кобыла, а если бы не Хьюи, то они бы нас тут же и порешали, какая тупая смерть.Кажется, мне сломали пару ребер, брат не отходит, говорит, может стать хуже, что-то про внутреннее кровотечение, бла бла, я не помру от такой фигни, не дождется. В глазах троится, и цветные пятна не дают рассмотреть нормально его, наполовину скрытое книгой, обеспокоенное лицо, наверно, сотрясение, такое уже было. Бинты мешают нормально дышать, а внимательный серьёзный взгляд заставляет нервничать.
Хватит глазеть чел, это стрёмно. От этих взглядов по спине пробегают мурашки и потеют ладони.Это я постоянно скашиваю в твою сторону глаза. Это я втихаря зарисовываю то необъятную причёску, то напрягшиеся в броске сильные ноги, а то и всего тебя целиком. Это успокаивает. Так у меня есть свой собственный Хьюи Фриман, хоть и нарисованный. Но это я. Я влюблённый еблан, мне можно.
Знай я раньше, что дойдёт до такого, что я буду при любой возможности марать бумагу светлым образом брата, хорошенько долбанулся бы башкой об стену, может, мозги бы на место встали.
Тогда, несколько лет назад, от болезненной влюблённости сжимало сердце и настроение скакало от невозможно счастливого до невыносимо дерьмового, смотря как складывались наши непростые отношения. Попытки эту самую влюблённость подавлять и игнорировать приводили лишь к беспросветной тоске, и вот пришло смирение.
Я, Райли Фримен, чёртов извращенец, и просто тупой мудак, люблю своего брата в самом прямом смысле этого слова. До боли.Я глубоко вздохнул, отводя взгляд от родного лица и зажмурился. С высоты прожитых лет всё стало казаться одновременно проще и сложнее. С чувствами разобрался, и вот, снизошло осознание бесперспективности этих самых чувств. Как-то тупо на полном серьёзе рассчитывать, что брат способен испытывать что-то такое же противоестественное, он же нормальный. Этот правильный парень.В целом, быть побитым не так уж и плохо, он обо мне заботится, а я могу молча этим наслаждаться. Кайф.Общая с ним комната, это одновременно круто и пиздец неудобно. С одной стороны, он всегда тут, стоит лишь чуть посмотреть в сторону. И можно пялиться в пушистый затылок, на нахмуренные брови или расслабленное сонное лицо, гипнотизировать обложку очередной книги, закрывающей обзор или прожигать глазами отстукивающие по клавиатуре гибкие пальцы.Ещё можно проснуться от его будильника и прикрыв веки смотреть, как он раздевается, идёт в душ, возвращается влажный, с полотенцем на бёдрах, вытирает тяжёлую буйную гриву, свисающую под тяжестью воды до лопаток. Как медленно одевается, расправляет складочки на одежде, причёсывается. Потом дождаться, пока брат выйдет из комнаты и пулей рвануть в душ – дрочить.
Быстро и резко, времени мало. Передёрнуть медленно, от души, постанывая в закушенный кулак, я позволил себе лишь однажды, пару лет назад, проснувшись утром со стояком, смутно припоминая горячий сон, с собой и Хью в главных ролях. Сон был яркий и сочный, а первый в жизни оргазм охуенно крышесносным.
В яйцах кольнуло. Бля, нельзя сейчас возбуждаться, это ахуеть как тупо. Внезапные стояки сильно портят мне жизнь, так что, в проживании с Хью в одной комнате есть и существенный недостаток – телу и так постоянно хочется трахаться, а тут перед глазами мелькает такой соблазн. Как с гормонами справляется брат я не в курсе, ни разу не замечал, чтоб он задерживался в душе, или туалете, а больше у нас спустить и негде.В очередной раз подумалось уныло, что если эта глупая любовь не исчезнет, то придётся до конца жизни дрочить в одиночку, представляя себе Хью, трахающего меня в зад. Этого хотелось даже больше, чем нагнуть его самому.
Дрочить с пальцами в жопе сперва было унизительно, но оказалось даже приятней, чем без них. Так что пришлось смириться с фактом чувствительности мужской простаты.
А вот вспоминать какой у брата немаленький хер точно не стоило, член сразу встал, упираясь в пижамные штаны.
А Хью всего в 2 метрах от меня. Блядь.Я мельком глянул на соседнюю кровать, брат читал книгу.
Глубокий вдох. Надо успокоиться.Попытался оттянуть от стояка давящую ткань, поправил подушку, с хрустом потянулся.На пол между кроватями шлёпнулся блокнот. Открытый.
Я даже не успел сообразить, что он выпал у меня из-под подушки, а Хью уже наклонился его поднять. И замер.Со страниц на него смотрел он сам. Спящий, завтракающий, выходящий из душа, упражняющийся с нунчаками, медитирующий, читающий лёжа на кровати, склонившийся над экраном компа.
Множество маленьких Хьюи улыбалось, хмурилось, смеялось в лицо ошеломлённому оригиналу.Я застыл на кровати со смесью ужаса и вины на лице, не дыша ожидая реакции брата на моё сталкерство. А по другому это и не назовёшь.Пауза затягивалась. Хью неторопливо листал мой блокнот, внимательно рассматривая наброски. Я молча ждал приговора. Наконец, он добрался до самого позднего рисунка – обнажённой фигуры, сидящей на кровати. Обычно аккуратное афро чуть помято, на щеке след от подушки, плечи расправлены, и самое фатальное - крупный член свисает между ног, ничем не прикрытый.Я уткнулся лицом в колени, подтащив их к себе поближе.
Сейчас меня будут бить.