Глава 8. И еда и прошлое (2/2)

— Иногда нужно просто выговориться, облечь в слова терзающую тебя боль и она растворится.

— Да нет здесь боли, Вонг, нету, только дурость моя собственная.

Глубоко вздохнув подняла взгляд на библиотекаря, горько улыбнувшись. От этих всепонимающих тёмных глаз становилось только гаже на душе.

— И все-же поговори со мной, произнеси слова, что мучают, начни сначала.

— Сначала? — уперлась взглядом в потолок и замолчала, а потом просто решила хоть раз доверится кому-то, как в омут с головой. — Когда семь было, меня и моих родителей в тёмном переулке компания наркоманов подкараулила, маму с папой насмерть зарезали, меня пырнули, но в жизненно важные органы не попали, поэтому врачи откачали. Я осталась одна, с больной бабушкой и здоровущей психотравмой, лечить то ее некогда было да и денег не так чтобы много. Училась, росла, ухаживала за бабулей, работала, эмансипацию прошла как шестнадцать стукнуло, стоило только получить документ этот, как последний родной человек ушёл…она и держалась столько, наверное, только ради меня, чтобы я в детдом не попала, а как миновала угроза, то ушла…тихо так, даже с улыбкой, утром ее нашла.

Влажные дорожки прочертили первые тонкие линии на щеках, как память той боли и той жизни.

— Друзей с такой загруженностью и проблемами так и не завела, близко ни с кем не сходилась, да и все мои одноклассники казались мне какими-то маленькими что ли, у них из проблем-то были только отношения с противоположным полом и родительский прессинг. Я была от этого всего очень далека вот и не сложилось. Жила пол года на автопилоте, училась работала, а потом первая часть «Доктора Стрэнджа» вышла, меня в кое-то веки девочки с тренировки уломали сходить. И как вспышка, ОН на экране…

Я улыбнулась, светло на душе стало, как тогда.

— Он столько пережил, столько потерял, но не сдался, пошёл вперед, искал пути и возможности, а я вот сложила лапки и плыла по течению. Мне семнадцать, ему под сорок. Он стал для меня целым миром, моим героем, моим лучом надежды. Я понимала, что это нездоровое чувство, но именно оно вытащило меня из кокона, позволило отпустить прошлое и жить дальше, мечтать, строить планы. В тот вечер после кино я вышла из кинотеатра и увидела мир не таким как всегда, столько цветов, столько красок и запахов, слепая почувствовала себя прозревшей. Так побежали месяцы, годы, я стала подпускать людей ближе, открываться событиям и радости и лелеяла эту первую любовь, которая только усиливалась в душе с каждым его появлением на экране. А потом, потом дверь в Камар-Тадж, а тут он, такой реальный, что можно коснуться…

— Понимаю, — эхом вплёлся голос в мой монолог.

— А потом трещина, и еще одна. Он не такой каким его создало себе мое подсознание, флёр идеальности развеялся и я увидела человека, просто человека. С достоинствами и недостатками. Чем-то он лучше, благороднее и добрее, чем я думала; чем-то хуже, самовлюбленнее, жестче. И проклюнулась симпатия, проступило первой изморосью уважение и на пепле сгоревшего идола поднялся росток любви, такой же странной, что и до этого, но такой искренний. Однако, как бы то ни было, ему по сути глубоко наплевать что на мои чувства, что на меня в принципе. Это больно, даже то, что я в этом мире ничего не изменило, я по прежнему далеко от него. Бороться? Добиваться? Это как стучать в наглухо заколоченную дверь в надежде, что ее откроют. Я тогда на берегу поняла, по его глазам, что заранее проиграла.

В носу защипало уж совсем нестерпимо и я вытерла ладонью мокрое лицо. Запрокинув голову, попыталась сдержаться, но рыдание вырвалось нестерпимой судорогой, перекрывшей на мгновение дыхание. Кое-как затолкав истерику глубоко внутрь, я выпила остывший чай и продолжила:

— Ваш мир волшебный, полный магии и чудес и в конечном счёте я наверное рада, что стала русалкой. Столько всего интересного впереди, куча возможностей и приключений, только выйди за дверь. Но почему у меня чувство, что я была бы более счастлива, оставшись дома, где он всего лишь фантазия режиссёра, где можно вечером лечь на кровать, закрыть глаза и представить, что когда-нибудь мы встретимся и я вся такая крутая возьму и завладею его сердцем, пробью брешь в этой ледяной броне отчуждения и подарю своё сердце в обмен на его. Так глупо…я как выброшенный из родной стихии дельфин, которому дали пинка из своего мира, но и в этом нет места, потому что не умею дышать по вашему…

Остановите кто-нибудь эти слезы, они все портят, мешают говорить. Мне подали платок, которым я остервенело терла глаза, а потом сидела, комкая его в руке.

— Может быть не стоит так терзать своё сердце? Ты молодая, умненькая и симпатичная девушка, у твоих ног целый мир и в перспективе очень долгая жизнь. Отпусти его, не мучай себя, на планете столько замечательных мужчин, рано или поздно ты найдёшь своё счастье и тебе ответят взаимностью.

— Если бы все было так легко, просто взять и отпустить. Ты думаешь я не размышляла над этим, но черт возьми, я хочу быть с этим гадким противным магом, который вернул меня к жизни однажды, а теперь убивает каждый день самим фактом своего существования. Как бы я хотела просто вырвать эти две любви из своего сердца — старую и новую, которые переплелись внутри и просто рвут меня на части. Как бы я хотела, чтобы он в принципе никогда не узнал о моих чувствах, но нет, тот день дамокловым мечом висит и раскачивается.

— Попробуй, не получится — ты ничего не теряешь, но если разрушишь эту связь, тебе станет намного лучше, — Вонг говорил хорошие и правильные слова, они окутывали мягким покрывалом, успокаивали и заставляли верить в то, что я справлюсь. — Ты так юна, ни к чему дарить себя тому, кто не оценит. Я не говорю махом все взять и закончить, но просто решив двигаться дальше, ты уже себе поможешь. Просто сделай этот шаг.

— Наверное, так будет лучше, но я все еще лелею мечту, что хоть в одном из миров мультивселенной мы вместе и счастливы. Там где суровый Верховный Маг пал жертвой моих красоты и обаяния.

Вонг улыбнулся, и пожал плечами:

— Все возможно, надо только верить.

— Я верю, всей душой верю, иначе боюсь, что сойду с ума, — хлюпнула носом, пытаясь вернуть себе способность нормально дышать. — Пусть все идёт как должно, Кристин выйдет замуж, разбив Стивену сердце, потом придёт могущественная девушка и соберёт его вновь, а я буду жить и порадуюсь за его счастье…наверное.

— Так показывали в твоём мире? — напрягся Вонг. — Не стоит здесь это рассказывать, ты можешь изменить будущее, что рикошетом ударит и по тебе.

— Прости, спасибо тебе за этот разговор, мне стало легче.

Я поднялась и обошла стол, хотелось обнять мага, но в последний момент почему-то смутилась своего порыва, так и застыв возле сидящего мужчины. Он заметил мои метания и взял за обе руки, сжал ледяные ладони.

— Ты замечательная девушка, Соня, добрая и сильная. Я верю в тебя, ты справишься, откроешь своё сердце миру и будешь счастлива.

Он заглянул мне в глаза, и сомнения ушли, я наклонилась и обняла мужчину за шею, крепко, чтобы выразить хоть так свои чувства.

— Спасибо, я всегда мечтала о таком старшем брате или дяде.

Отстранившийся, улыбнулась.

— Почту за честь быть твоим дядюшкой. Для брата, возрастная категория не та, — он улыбнулся в ответ, уголком губ, так знакомо.

— Тебе нужно меньше общаться с Верховным, говоришь прямо как он. Ладно, пойду я спать. До завтра, Мастер Вонг.

— До завтра, Соня. Спокойной ночи.

Я ушла, неплотно прикрыв за собой дверь и замерла в коридоре, прислонившись к ней спиной. Может я не гений, но и не совсем дура, странным был этот разговор. Простояв так около получаса, через щелку наблюдала, как Вонг занялся уборкой, потом проверил стеллажи, закрепил ослабленные цепи на некоторых подвешенный томах и удалился к себе. Так и не дождавшись ничего подозрительного, облегченно вздохнула и позёвывая отправилась спать. Хорошо, что у меня всего лишь паранойя.

***Соня ушла и не заметила, как захлопнулась сама собой дверь и волна изменений накрыла полумрак библиотеки, явив Вонга, что как раз захлопнул створки за девушкой. Он стоял, облокотившись о дверной косяк и, сложив руки на груди, с неодобрением смотрел на Стивена, чья личина спала, перестав выдавать его за библиотекаря.

— Тебе не кажется это слишком подлым по отношению к девочке?

Стрэндж, сгорбленный от усталости и тяжести прошедшего разговора, оперся локтями о стол, свесив меж ними голову.

— Кажется, но поверь, другого выхода я не вижу. Давно нужно было вскрыть этот гнойник, чтобы облегчить жизнь и ей и себе.

— Уж в первую очередь, Стивен, ты всяко думаешь о себе, меня не обманешь. Будем надеяться, что твое вмешательство в чужую личную жизнь помогло и больше подобного рода разговоров нам провоцировать не придётся. Нелегко это, такую боль в себе носить, а потом и пропускать через себя.

— Все что было здесь сегодня сказано, в этих стенах и останется, Вонг. Ты можешь идти, мне еще нужно будет покопаться в свитках.

— Ладно, пошёл я спать, поздно уже. Будь добр, запри тут все, раз все-равно остаться решил.

Стивен кивнула другу и запрокинул голову назад. Свой поступок он иначе как подлостью не считал и перед внутренним я не оправдывался. Он действительно спровоцировал Соню, еще и пару заклятий подкинул, чтобы прошло все как можно лучше, однако ожидаемого облегчения не чувствовал. Зацепило, как не хотелось, а зацепило. Девочка любила, ни мага, ни нейрохирурга, а человека, злого и усталого мужчину. Он приготовился снимать с неё розовые очки, но снял их с себя.

Такого эффекта Стрэндж не ожидал, и теперь молча варился в том, что заварил из лучших побуждений.

— Что ж, жизнь все расставила по местам и четко обозначила границы, все что мог я сделал.

О жизни думал и уходящий Вонг, который считал, что этот вечер еще аукнется Верховному, и тогда уж никакие громкие слова не помогут. Остаётся только подождать.