Глава 3 (1/2)

Что-то приятное витало в воздухе. Не только от близости Минато. Что-то сладкое. И волнующее. В таком виде сладость ему нравилась.

Они сидели на излюбленной скамейке за деревьями, между которыми было видно набережную реки и проходивших по ней людей. Какаши прислонил голову к плечу Минато, чувствуя, как пальцы мужчины задумчиво поглаживают его по руке, ниже рукава футболки.

Поглаживания напоминали другое. Другие прикосновения, куда более интимные. Когда Какаши лежал на спине, свободно закинув ноги на плечи Минато. А мужчина, сидя, прислонившись к спинке кровати, изучал его промежность руками. Щупал, ласкал пальцами… А Какаши рассматривал его. Зная, что готов доверить ему всё свое тело, всю душу, всю свою жизнь… Пальцы Минато всегда прикасались так нежно, так точно… и в постели, и сейчас.

— А сегодня мы пойдем к вам?.. — набравшись смелости, осторожно спросил парнишка, чувствуя, что сенсей уже который раз за день обходит эту тему стороной. Мужчина будто задумался.

— Ну, думаю, нам стоило бы делать перерывы. Чтоб и организм твой не перенапрягать. Да и друг другу не надоесть…

— Извините, — от этого Какаши испытал неловкость, лицо начало гореть. Значит, он навязывается?.. — Я просто не знаю, как правильно…

Но Минато ласково заулыбался. Наклонился к нему, притянув к себе, и поцеловал в лоб.

— Ничего, это просто мое предположение. Я думаю, что каждый день ночевать вместе всё же не стоит. А то я тебе наскучу — и будешь от меня бегать. Что мне тогда делать?

Его взгляд был добрым. И слова тоже… Всё-таки, он жалеет Какаши, пусть и неочевидно.

Поэтому парнишка сделал вид, что понял всё буквально, не разглядев спрятанного за этими «добрыми словами» истинного смысла. И попытался выдавить из себя улыбку. Зря, конечно. Ведь губы скрывала маска. А сенсей слишком хорошо читал его эмоции по глазам. В которых явно не было ничего веселого.

Мужчина погладил его свободной рукой по щеке.

— Но, хочешь, я могу зайти к тебе вечером? Без ночевки, а просто…

На миг Какаши обрадовался, но со вздохом качнул головой:

— Да у меня там тесно. И на футоне неудобно, наверно…

— Почему бы тебе не перебраться в квартирку побольше? Мне казалось, у тебя есть накопления… — но сенсей деликатно умолк.

Да, они были. С продажи дома, после смерти отца… И плата за миссии. Деньги есть. Но вот тратить их будто бы не на что…

— Не знаю, — мальчик пожал плечами и немного сник от этих тем, навевающих не самые приятные воспоминания. — Мне и в моей комнатушке нормально. Сложно всё это, возни много… Но… а если я заморочусь… вы будете оставаться у меня? Хоть иногда, не каждую ночь…

— Конечно. И помогу тебе с выбором квартиры, со всей этой подготовкой.

— Правда?..

— Да. Мне кажется, ты бы и сам хотел себе более уютное и просторное гнездышко. Озадачимся?

— Ну… ладно.

И снова Какаши чувствовал это ощущение. Когда с ним был взрослый, на которого можно положиться. Он привык быть самостоятельным. Привык не давать себе поблажек, потому что никто кроме него самого о нём не позаботится.

А теперь поблажки ему будто давал сам Минато. Словно взял над ним покровительство…

Какаши развернулся к нему, уткнулся носом в его шею. Но объятия вряд ли могли передать всю его благодарность.

— Спасибо, Минато-сенсей.

Он не знал, искренняя ли эта забота, или же она входит в долг «обычая»… Но Минато тепло засмеялся. Взял его лицо в свои большие руки, приспустил маску и поцеловал его в губы. Разве эту нежность можно подделать? Свою он точно не мог…

На поле боя их учили терпеть боль и подавлять любые чувства. Но в постели Минато учил его их выпускать. Открываться. И даже быть ласковым. Какаши начинал понимать смысл этого. Ведь иначе он бы не смог испытать всего удовольствия от их близости.

Минато вернул маску на место и просто обнял мальчика. Тот склонился, опустив голову на грудь сенсея, обвил его бока. Прикрыл глаза. Оказалось, в мире и в самом деле так много хорошего…

Заметив, что сенсей повернулся и как-то напрягся, Какаши тоже выпрямился.

— Ты посмотри, какие люди, — весело сказал Минато: к ним приближалась внушительная фигура, постукивая по дороге деревянными шлепанцами.

— Джирайя-сенсей! — Минато поднялся со скамьи. И действительно, это был сам Жабий Отшельник. И выглядел он соответствующе историям, которые о нём ходили. Какаши точно видел его когда-то в детстве, но уже совсем не помнил.

— Минато! — Джирайя ускорился, широко развел руки и заключил бывшего ученика в объятия, глухо хлопая ладонью по его спине. Какаши же так и замер, пораженно глядя на них.

Отшельник показался ему просто огромным. Если Минато был ощутимо больше Какаши, так что парнишка чувствовал себя рядом с ним маленьким, то теперь его сенсей буквально тонул на фоне Джирайи.

Наконец, Минато сделал шаг назад, и Джирайя оглядел его.

— А ты стал куда мужественнее с нашей последней встречи, — и похлопал его по щеке.

— Вспомнить бы, когда она была. Вы, наконец, вернулись?

— Я всё расскажу… — Отшельник перевел взгляд на застывшего Какаши, который тут же подскочил и вежливо поклонился.

— Джирайя-сама…

— А это Какаши, — Минато вернулся и сел на свое место. Тогда как мальчик так и не мог шелохнуться. И совсем окаменел, когда Джирайя подошел к нему, внимательно посмотрел в глаза.

— Сын Сакумо. Похож на него, — и опустил огромную ладонь на его голову, грубовато потрепав по волосам. Не так, как это обычно делал Минато… — Твой «самурайский» ученик?

— Ага. Какаши, иди сюда, — сенсей мягко потянул его за руку, и парнишка немного вышел из замешательства, присел обратно. Хотя и не переставал краснеть под маской: ведь сама фраза «твой «самурайский» ученик» почти прямым текстом говорила о том, что они с сенсеем спят…

Джирайя, однако, совсем не смущаясь, тоже опустился на скамью, по другую сторону от Минато.

— Как давно это было… — протянул он. Какаши не понял, о чем речь. Но невольно вспомнил, что такой же «обычай» связывал и этих двоих людей… Когда Минато был совсем юным…

Думать об этом оказалось странно, да и слишком неловко. Он еще раз покосился на Джирайю. Того вполне можно было назвать привлекательным мужчиной. Наверно, в молодости это утверждение было особенно верно. А как чувствовал себя Минато в этих отношениях? Был ли и он влюблен в своего сенсея? А прошли ли чувства теперь?..

Теперь Минато явно был рад этой встрече, но не более того. По крайней мере, Какаши хотелось в это верить. Он пристально всматривался в лицо сенсея, пока тот болтал об изменениях в облагораживании Конохи со своим бывшим учителем. Кажется, Минато почувствовал взгляд. Обернулся. Поднял руку и снова обнял Какаши за плечи, как они и сидели. Парнишка притих, придвинувшись к сенсею поближе. Настороженно покосился на Джирайю, который наблюдал за ними с улыбкой.

— Ну, ну, не ревнуй, — вдруг сказал он Какаши, и парнишка вспыхнул.

— Да что вы… я не…

Но Джирайя запрокинул голову в громком смехе. Потом кивнул Минато:

— А когда-то ты тоже был таким.

— Да помню, помню. Так и… что вы говорили? Вас попросил вернуться Третий? Или это тайное поручение?

Джирайя тут же посерьезнел. Развернулся на скамейке вполоборота к ним, понизил голос.

— Тебе скажу. Хирузена беспокоят стычки на границе. Он отправил туда людей, но…

— Уже догадывается, каким будет результат?

— Да. Скорее всего, в этот раз оставаться в стороне не получится.

— И мы снова будем вовлечены в войну…

Джирайя мрачно кивнул.

— Поэтому и я здесь. Говорят, последняя битва унесла много наших. Теперь, если война грянет с новой силой, на нее отправят даже таких юнцов, — он указал на Какаши. — Выбора особо нет.

— Я готов, — зачем-то сказал мальчик. Он чувствовал себя каким-то слишком… маленьким, особенно после всех предыдущих разговоров. Да и рядом с самим Джирайей — даже не маленьким, а просто крохотным… Поэтому испытал потребность продемонстрировать свою зрелость хоть как-то.

— Какаши как раз собирается сдавать экзамен на джоунина, — сообщил Минато.

— Чего и следовало ожидать от юного гения. Значит, ты уже сможешь быть капитаном. А там, того и гляди, и сенсеем станешь, и своими учениками обзаведешься…

— Уже?.. — эта идея шокировала Какаши, его глаза раскрылись.

Но Джирайя только добродушно посмеялся.

— Зато в бой идти готов! Похвально. У тебя отличный парнишка, — сказал он своему ученику.

— Да… — но Минато задумался, став серьезным. — Хотелось бы встретиться с вами при менее удручающих обстоятельствах.

— Знаю, Минато. Но у судьбы на всё свои планы…

— Это точно… Но Третья Мировая уже и так порядком затянулась. Может, вмешательство Конохи и поможет положить ей конец. Вот только — ценой множества жертв…

Какаши смотрел, как на красивое лицо мужчины ложится тень грусти. Он редко видел Минато таким — словно солнце затянули облака. И у парнишки вдруг возникла мысль, что сенсей обычно старается держать себя в руках… старается быть «взрослым», поэтому редко делится с ним своими переживаниями. Которые есть, точно есть. А теперь, рядом со своим «самурайским» сенсеем, он смог дать волю и слабостям?..

Да еще и это восклицание Какаши… показывающее, что он и думать не хочет о том, чтобы становиться чьим-то сенсеем. Он еще хочет быть учеником. Не хочет терять это ощущение. Не хочет терять бережное отношение Минато. Хотя, может, так взрослость и наступает? И к этому невозможно быть готовым?

Минато и без того называл его «маленьким» слишком часто… Кажется, в основном ласково, но кто его знает… Всё равно хотелось, чтобы всё оставалось как есть. Потому что внутри у него цвело что-то, чего он очень давно там не чувствовал. Но в то же время… у него появилось желание, чтобы и Минато открывался ему, рассказывал о том, что его беспокоит. Так же, как он сам всё время призывал Какаши открыться.

Или для установления такой обоюдной откровенности нужно больше времени? Может, однажды и они будут сидеть вот так за беседой — оба взрослые люди, как будто бы на равных. Или же для Джирайи Минато так и остался мальчишкой? Разница в возрасте ведь никуда не ушла. Насколько изменились их отношения с тех пор? И изменятся ли они у Какаши с его сенсеем?..

Мысли об изменениях пугали. Особенно сейчас, когда он только-только смог поймать это хрупкое счастье, когда и так держит его вроде бы крепко, а вроде бы и боится сомкнуть ладонь сильнее, чтобы не сломать его…

Вздохнув, Какаши привалился к плечу Минато, аккуратно потерся об него, привычно прося поддержки без слов. И поймал ответную добрую улыбку мужчины, которая слегка его утешила.

Близость войны предвещала тяжелые времена, еще более тяжелые. Пока Коноха занимала оборонительную позицию, и какое-то время было тихо. Лишний раз влезать в чужие конфликты, которые не переставали буйствовать, никому не хотелось, ведь это стоило ресурсов, человеческих в первую очередь. Но вот в случае явной провокации им придется ответить. И снова отправляться на поле боя…

Это — и есть жизнь шиноби. Судьба шиноби. Которая всегда разворачивается согласно своим собственным планам, никому не известным. Какаши был готов принять свою судьбу. Кажется, он даже не боялся. Но что-то всё равно вселяло в него тревогу. Ведь война всегда означала перемены…

Сердце забарабанило так яростно, даже болезненно, будто пробивая грудную клетку, разламывая ребра. Какаши судорожно втянул воздух и распахнул глаза. Но открылся только правый.

Левым он ничего не видел. Левый горел.

Темнота. Размазанная, расплывчатая. Но кое-как взгляд панически уцепился за пятно. Светлое пятно… нет. Лицо Минато. Который склонился над ним.

— Сенсей… — хрипло прошептал Какаши.

— Как ты? — тон сенсея был ровным, но в нём слышались нотки мягкости. Такие непозволительные, но такие необходимые сейчас.

— Я… — парнишка протянул руку к невидящему глазу. Почувствовал под пальцами крепкую ткань. Бинт?..

— Я перевязал, рана еще кровоточила… — пояснил мужчина.

Какаши медленно сел. Только тогда понял, что до этого лежал у сенсея на коленях.

Тихо. Тихая ночь. Звездная. Вот только…

События последних часов — по крайней мере, часов перед отключкой — стремительно врезались в голову.

— Обито…

Может, ему это только приснилось? Может, он потерял сознание после ранения, и остальное — всего лишь сон?.. Еще один кошмар…

— Рин сказала про него, — проговорил Минато, окончательно разбивая иллюзию. Какаши обхватил себя за плечи — тело пробила сильная дрожь, даже челюсть застучала.

Не сон. Зачем же тогда он проснулся…

Рука Минато легла на его плечо, потрепала.

— Но она знает не всё. Расскажешь, что случилось?

— Мы шли… И вдруг Рин похитили, — он слышал чей-то голос, но не мог узнать в нём свой собственный. — Обито… — чужой голос дрогнул. — Он сказал, что мы должны вернуться за ней… Я сначала не хотел. Потому что… миссия… и это против правил… Мы поспорили. Но потом… я вспомнил, что говорили вы. И он… меня убедил. Так было правильно… и мы пошли за ней. Но… оказались не готовы к засаде. Меня ранили, и… потом… вам Рин, наверно, рассказала…

— Да…

— А потом… пещера обрушилась… и… Он погиб из-за меня, — теперь уже голос принадлежал ему. Слезы брызнули из глаз. Из левого тоже, он это чувствовал. — Если бы я только сразу прислушался… если бы мы не потеряли так много времени… Мы бы успели их перехватить. В лесу… до пещеры… и всё было бы по-другому… Если бы я не был таким… — всхлип сбил речь. — Таким… всё было бы по-другому… он бы не умер… Минато-сенсей… Вы были так правы… он же… не сделал ничего плохого… он… если бы я только слушал… если бы мы пошли сразу…

Слова слились в вопль, вырвавшийся из груди, царапая горло, и Какаши зажал рот через маску руками. Нельзя поддаваться истерии, нельзя… не сейчас, он ведь шиноби… но…

— Ты не можешь знать, как было бы, Какаши. В любом случае, вы вернулись за Рин. И она жива и невредима. И ты жив. А если бы ты не пошел с ним вовсе — они могли погибнуть вдвоем.

…раздавленный под камнями Обито протягивает к нему руку…

— Это я должен был умереть, — он закрыл глаз — всё равно ничего не видел за пеленой слёз. — Зачем он меня спас?.. Я всю жизнь… не мог… его… а он… почему?..

— Он посчитал, что ты этого заслужил, — слова Минато звучали где-то за пределами его понимания. — Ты должен уважать его решение.

— Нет… нет, нет… — тьма сгущалась вокруг него. Разъедала его душу. Осознание реальности нещадно втискивалось в его голову. — Не так, всё должно было быть не так… зачем только меня сделали командиром, зачем… — казалось, отрицание и раскаяние смогут повернуть время вспять. — Это ошибка, огромная ошибка, Минато-сенсей… я… я должен был умереть, только я…

Тут Какаши словно проснулся: мозг отчаянно вцепился в мысль, как в спасительную соломинку. Здравую мысль. Отделяющуюся от его горя. Существующую где-то параллельно.

Ведь он действительно мог погибнуть… если бы Минато не появился…

— Минато-сенсей, а как… вы нас нашли?.. Вы же были далеко…

— По печати на кунае, который я тебе подарил, — Минато протянул ему кунай, демонстрируя эту самую печать. — По ним я могу перемещаться.

— Тогда буду всегда носить его с собой, — пробормотал Какаши, рассеянно убирая возвращенный подарок в сумку.

— Хорошая идея. И я смогу всегда тебя найти, — Минато улыбался ему. Его улыбку освещали звезды. Нежную, искреннюю улыбку. На фоне усталости и залегшей в глазах грусти.

Его улыбка. Больше ничего не существует в этом мире.

Парнишка подобрался к нему, прижался — не от боли, не от страха или ужаса утраты… а от холода, который пробивал его изнутри.

Минато обнял его. И они сидели в тишине. Благословенной тишине, в которую провалились и мысли.

Какаши медленно моргал, а слёзы и не хотели переставать течь. Тихо. Нельзя думать. Нельзя.

Кошмар вернулся в его жизнь…

Нет, нет… Он уткнулся в грудь Минато, крепко зажмурившись. Из-за чего рассеченная плоть вокруг левого глаза чудовищно заболела. Но эта боль была несравнима…

Снова — труп близкого человека. Снова — вырванный из души клочок. Как вырванный из книги лист. Оставляющий пробел, разрывающий предложения, слова. Неприятно торчащий на развороте…

Минато поцеловал его в висок. Его губы были прохладными. Какаши приоткрыл глаз. Перевел взгляд вперед. Увидел вдалеке силуэт девушки. Она стояла посреди поля, под звездами. Падающие звезды — как падающие с ее щек слезы…

Что она чувствовала?.. А есть ли ему до этого дело?.. Да и какая, в самом деле, разница…

Сам же он чувствовал полное истощение. И всеми силами пытался закрыться от осознания. Нельзя. Некогда утопать в печали. В самобичевании…

И Минато целовал открытый участок его лица, незабинтованный… Вот — что сейчас было важно. Сенсей рядом. И им еще предстоит завершить начатое…

Он бежал. От навязчивых мыслей. Целиком погрузившись в дело — в их миссию. И в близость Минато. Постоянную, спасительную. И умудрялся сбегать. До успешного подрыва моста Каннаби, после которого военные действия слегка утихли, дав всем передышку. Всем, но не ему.

— А я и не думал, что мы когда-нибудь сможем нормально разговаривать… — глаза из-за очков смущенно смотрели в сторону.

— Да, я тоже, — голос не дрогнул, на удивление.

— Я не хотел быть для тебя обузой. Правда! Но не все ж такие гениальные, как ты. Я, может, тоже бы хотел так уметь…

Пауза. Он уже чувствовал крутящиеся слова на языке, будто смакуя их на вкус. Сомневался, что скажет их. Но… это оказалось не так уж сложно:

— Так тебе, может, помочь? Как ты один-то тренируешься, с деревьями?

— Ну, мне иногда помогает Рин… Подожди, ты серьезно?.. — рот приоткрылся в неверии, а уголки губ дрогнули, приподнимаясь в улыбке.

— Ну, да… — щеки кольнули, потому что ему тоже захотелось улыбаться, но он бросил, почти убедительно-непринужденно:

— У меня сейчас есть немного времени, идем, пока я не передумал…

И пошел вперед, слыша поспешно догоняющие шаги позади. И, совсем рядом, такое искреннее:

— Спасибо…

Темнота. Потолок.

И он захлебывался в собственных слезах.

Сел на кровати, свернулся, хватаясь за грудь. Не в силах сдержать рыдания. От которых трещала голова и рвалось на части сердце.

— Какаши…

Приблизилось тепло. Минато обнял его. Но мальчика колотило. Лицо уже стало отвратительно мокрым. Он ничего не мог с этим поделать. Левый глаз горел. Или щипал. Будто в нем слезы были еще солонее…

— Подожди, я сейчас…

Минато выпустил его. Медленно поднялся на ноги и прошел к двери. Видимо, снова заварит ту настойку из трав, которую порекомендовали врачи…

Но оставаться в одиночестве в темной комнате Какаши не мог. Казалось, из темноты на него смотрели глаза. К нему тянулись руки… В темноте… как в той пещере… в которой под завалом он потерял своего первого друга.

Он выпрыгнул из кровати, чуть не запутавшись в одеяле. Шатаясь, дошел до кухни. Так и было. Минато сидел за столом и сонно мешал ложкой жидкость в стакане. Кажется, разбавлял заваренный заранее концентрат водой.

Поднял глаза на Какаши. Протянул к нему руку.

Он подошел. Мужчина тоже был замученным, что было заметно. Несмотря на затишье: боевые действия сейчас обходили страну Огня стороной, однако внутренних конфликтов от этого прибавилось. Во многих поселениях возросла преступность, особенно на дорогах, и нанимать их на миссии стали всё чаще.

Взгляд мужчины был направлен сквозь стакан, половина лица прикрыта челкой.

— Простите, что не спите из-за меня, — стыдливо прошептал Какаши.

— Всё в порядке, — как всегда ответил Минато, притягивая его к себе. Парнишка послушно сел к нему на колени. Взял предложенный стакан, выпил. Привкус мяты, ромашки и валерианы — ставший таким до боли знакомым за последние дни — призывал успокоиться, хотя на самом деле вызывал ассоциации с прошлыми приемами, с предшествующими им кошмарами. Вероятно, помимо трав в настойке было что-то еще, но этого вкуса Какаши не знал, потому что в конечном итоге ему всё равно стало полегче, словно кулак, которым крепко стиснули его душу, ослабил хватку.

Он обессиленно прислонился к Минато. Мужчина поглаживал его, прикрыв глаза. Терпеливый. Заботливый…

Преисполняясь благодарности, Какаши нежно поцеловал его в щеку.

— Со временем эта боль перестанет так глубоко резать. Притупится, — сказал Минато, будто проснувшись. — Ты это и сам знаешь…

— Да, знаю. А мне только недавно перестал сниться отец… — со вздохом проронил мальчик. — А теперь… вижу Обито каждую ночь. И мне… так жалко его, — он всхлипнул, хотя сил плакать больше не осталось. — Он же не сделал ничего… и мы только-только подружились… Почему оно так? Я знаю, что глупо задавать такие вопросы, знаю, что идет война, но…

— Но боль от этого не уходит, конечно. И легче не становится. Нам остается только знать, что они ушли героями.

— «Героями»… Обито спас меня и Рин. Он герой… но… получается, и он… и отец… Они ушли из-за своей доброты.

— Видимо, да. Разве героями могут стать недобрые люди? — Минато забрал у него пустой стакан и поставил на стол. — Только добрые на такое и способны. Пожертвовать собой ради других. Спасти товарищей, несмотря ни на что. А другие сеют разрушения…

— Да… Но если такова цена доброты…

— Это уже выбор каждого. Как ему уйти…

— Но они же не знают, что этот путь ведет их к смерти. Они просто хотят помочь…

— А мне кажется, знают. Они знают, что у их выбора могут быть последствия. И когда они выбирают быть добрыми, спасти кого-то — уже в этот момент они предполагают, что могут поплатиться за это жизнью. И действуют, зная, что у них на кону. Я видел таких людей, неоднократно. И видел решимость в их глазах. Решимость сделать задуманное, во что бы то ни стало, как и решимость умереть, если потребуется. Настолько сильно они верили в правильность своего выбора…

Минато умолк. И Какаши заметил в его лице нечто новое. То, чего, кажется, сенсей раньше ему не показывал. То, как его темные в полумраке глаза сверлили кухонный стол…

— Вы тоже многих теряли? — вопрос вырвался сам собой.

— Конечно. Поэтому знаю, что каждый раз оно бьет в самое сердце. И к этому невозможно привыкнуть…

Тогда-то до мальчика дошло, что это горе коснулось не только его. Слезы высохли, он даже немного разозлился на себя за эту глупость. Поэтому несмело обнял мужчину за шею.

— Вам наверно тоже очень тяжело сейчас. Он ведь рос на ваших глазах…

Минато в ответ на это вздохнул. Протяжно, неровно. Как не позволял себе вздыхать раньше. И устало привалился к плечу ученика. Какаши притих. Осознавая, что вдруг заслужил чуточку больше доверия. И в то же время понимая, какую сильную боль от него скрывает сенсей. Какаши зарылся лицом в его волосы. Сердце рвалось с новой силой.

— Простите, что не уберег его…

— Это я не уберег всех вас. Ты меня прости…

— Нет, Минато-сенсей. Я уже достаточно взрослый, чтобы нести ответственность за доверенных мне людей, не вините себя… Его смерть на моих руках.

— «Сенсей»… Да, я ваш сенсей. Всё еще, и всегда им буду. Поэтому я должен был подстраховать тебя. Прости, Какаши. Из-за меня твоя первая миссия в роли командира обратилась в кошмар…

— Говорю же вам, — неожиданно он услышал в собственном голосе стальные нотки. Каких не слышал давно. — Я уже не ребенок. Вы не обязаны снимать с меня вину. Просто… простите меня. Это всё, чего я хочу от вас услышать.

— Я и не винил тебя в этом, Какаши… — его руки плотнее обвили бока парнишки.

— И еще, Минато-сенсей… Я больше не хочу никого терять. Я лучше в следующий раз сам умру, чем снова… так…

На это мужчина поднял голову, посмотрел Какаши в лицо. Он был вымученным и поникшим, от непрекращающейся боли и бессонных ночей, но всё равно — абсолютно прекрасным. Каким может быть только Бог.

Минато бережно взял мальчика за лицо, внимательно всматриваясь в его глаза.

— Но сейчас мы живы, Какаши. Ты, я, Рин. И мы будем беречь друг друга. Я тоже буду стараться спасать вас, как и ты. Но всё же: постарайся остаться в живых и сам, ладно?

От бесконечной заботы в его взгляде снова кольнуло сердце. Но на этот раз — тягуче, приятно. Какаши согласно кивнул. И добавил:

— И вы, Минато-сенсей.

«Потому что без вас я не проживу»

— Конечно, — Минато нежно поцеловал его между бровей. — Пойдем, маленький, попробуем поспать. Кто знает, что будет завтра…

Теперь на миссиях стало слишком тихо. И каждый раз в этой излишне громкой тишине Какаши атаковали мысли.