Глава 14. Тревоги Сириуса Блэка (1/2)
С ногами забравшись в скрипящее кожаное кресло, Сириус Блэк задумчиво поглаживал пером висок. Выглянувшее из-за домов на площади Гриммо солнце отметило начало очередного часа, проведённого Сириусом у окна за размышлениями. Именно они не давали спать юному Блэку всю ночь и сдёрнули с перины, едва забрезжил рассвет.
На столе перед мальчиком лежали два идентичных пергамента — будущих письма.
Одно начиналось с «Дорогой Джеймс».
Второе — с «Дорогой Дэвид».
Сириус был в растерянности. Логично задать все волнующие его вопросы напрямую Дэвиду… Но как он на них отреагирует? Станет ли отвечать? Сириус в этом, откровенно говоря, сомневался.
Всё-таки лучше написать Джиму. Он близок с братом и наверняка сумеет удовлетворить любопытство Сириуса. Причём Джим достаточно добр и прост для того, чтобы не напридумывать себе никакого дурного умысла Блэка — а вот подозрительный Дей однозначно без этого не обойдётся… Наконец решено, нужно писать Джеймсу!
Вот только… как писать? Откровенно, прямо в лоб спросить, что, на его взгляд, за мордредщина творилась позавчера в подземельях? Откуда у Дэвида нож и почему он так твёрдо, уверенно приставил его к шее малышки Бенсон? Откуда у Бенсон нож и почему на её лице не было страха, когда она замерла с клинком у горла, внимательно и преданно глядя на Холмса, словно спрашивала приказа?..
На большую часть из этих вопросов Джеймс ему, даже если захочет, скорее всего, ответить не сможет. Когда его ловушка взметнулась к потолку, Джим сильно приложился головой и пропустил самую пикантную сцену с участием Дэвида, Бенсон и Холмса. Да и знает ли Джим вообще о тёмной стороне своего приёмного брата?..
Должен догадываться, по меньшей мере. Дэвид уже вёл себя некрасиво несколько раз, самый недавний — с Питером Петтигрю. Сириусу не было дела до Питера, он просто игнорировал этого зашуганного мальчишку; а вот Дэвид сорвался на него, запретил приближаться и угрожал. Почему он так себя повёл? Когда Сириус спросил об этом у Джима, тот развёл руками.
— Ну, Дей переживает, чтобы за нами никто не шпионил, а Питер, по его словам, может стать чьими-нибудь ушами… Бред, да? Но в таких вещах с Деем лучше не спорить…
Сириус выпрямился в кресле. Даже Джим говорит, что с его братом лучше не спорить. Может ли оказаться, что Джеймс тоже боится Дэвида?..
— Хозяйка требует молодого хозяина на завтрак, — возникнув посреди комнаты, буркнул Кикимер, цепким взглядом впиваясь в мальчишку. Сириус досадливо и с неприязнью поморщился. Он не любил Кикимера, и эльф отвечал ему взаимностью. Это дрянное существо немедленно докладывало матери, стоило Сириусу сделать что-то не так: когда в шесть лет утащил в свою комнату остатки торта со дня рождения, чтобы доесть вместе с Регом потихоньку; когда в восемь принёс в дом магловские журналы, найденные на улице; когда в прошлом году украл у кузины Беллы гребень с защитными чарами, нанесёнными на слоновую кость, чтобы посмотреть, как вредная сестрица будет метаться и искать дорогой её тёмному сердцу подарок. Уже сейчас Сириус Блэк всей душой ненавидел стукачей.
— Иду, — он бросил перо с засохшими на кончике чернилами поверх едва начатых писем и поднялся, откинул со лба тёмные кудри. Буркнув что-то себе под нос, Кикимер исчез, и Сириус — заглянув по пути в зеркало и убедившись, что его внешний вид приемлем для семейного завтрака — покинул свою комнату. Спустившись по тускло освещённой лестнице, где немало гостей в подпитии ломало конечности, Сириус свернул и на секунду застыл у двери столовой, прислушался. Изнутри доносился приглушённый тяжёлым дубовым полотном голос матери и односложные ответы отца. Глубоко вдохнув, Сириус на выдохе открыл дверь.
— Доброе утро, отец. Доброе утро, матушка.
— Доброе утро, — ответил Орион Блэк, а Вальбурга смерила наследника строгим взглядом.
— Ты не умылся, — констатировала она.
— Умылся, — коротко возразил Сириус и занял своё место за столом. Рега ещё не было, но он вошёл вскоре: розовощёкий, с влажными кончиками волос, пахнущий банным теплом и хвоей. Мать уронила на него благосклонную улыбку.
— Как ты спал, Регулус?
— Очень хорошо, мама! — улыбнулся мальчик, нежно целуя мать в щёку. — А вы?
— Боюсь, не так, как ты, — сказала Вальбурга, вновь обращая внимание на старшего сына, уже взявшегося за ложку. — Впрочем, не мне одной не спалось.
— А почему вам не спалось? — спросил было Рег, но мать одновременно с ним потребовала:
— Кому ты пишешь, Сириус?
— Джеймсу Поттеру, — ответил он, покосившись на отца. Тот перевернул страницу «Ежедневного пророка» и скрылся за газетой.
— Поттеру, — мать поморщилась.
— Да, — Сириус вскинул голову, упёрто и непокорно. — И я не вижу в этом ничего зазорного, — Рег тихо ойкнул и, вжав голову в плечи, поспешил усесться и притвориться невидимым. — Джеймс — мой друг.
— Мы с твоим отцом не одобряем, — подчеркнула Вальбурга. — Его дед выступал в Министерстве в поддержку грязнокровок.
— А четвероюродный дядя женат на Блэк, — парировал Сириус, всё больше распаляясь.
Мать отмахнулась.
— Моя тётка Дорея — далеко не пример для подражания.
— А я никому и не стремлюсь подражать! — Сириус ожесточённо стиснул ложку, аж костяшки пальцев побелели. — И буду дружить, с кем захочу!
— Нет, не будешь, — отрезала мать. — Твой так называемый друг Поттер втянул тебя уже далеко не в первые неприятности. На первом курсе спуститься в глубинные подземелья — это же надо придумать!
— В неприятности мы попали из-за Эйвери и Розье, — буркнул Сириус. Он-то надеялся, что вчерашняя буря, последовавшая за его появлением дома через каминную сетку и письмом-объяснением от МакГонагалл, миновала.
— Я поговорю с их отцами, — коротко заявил Орион, не отрываясь от газеты.
Сириус на это хмыкнул, вызвав новый виток неудовольствия матери:
— Сириус Блэк, следи за манерами!
— Мне что, даже дышать нельзя?! — огрызнулся Сириус, не обращая внимания на отчаянно мотающего головой из-за материнского плеча брата.
Только секунд десять спустя по выражению лица Вальбурги Сириус понял, что переборщил с дерзостью. Впалые щёки матери неаристократично покраснели. Пальцы впились в салфетку. В глазах появилась жестокость. Но идти на попятную было поздно, и Сириус нагло уставился на мать, готовясь принять наказание.
— Сегодня без завтрака, — вдруг заявил Орион, опустив газету. — Возвращайся в свою комнату, молодой человек. Я запрещаю тебе выходить, пока не извинишься.
Поднявшись, Сириус скривил губы в злой усмешке.
— Тогда увидимся мы нескоро! — выпалил он и, пыша гневом, вылетел прочь из столовой. Рассерженно топоча, чем вызвал волну возмущения вывешенных в коридоре портретов бесчисленных родственников, Сириус взлетел по лестнице и звучно хлопнул дверью своей спальни. Замок тут же щёлкнул — Кикимер как всегда безукоризненно выполнял приказы хозяев… за исключением Сириуса.
Обида вспыхнула в сердце мальчишки, и он ничком упал на кровать, впился зубами в подушку и тихо зарычал. Его накрывало ощущение мировой несправедливости. Вот чем, чем Сириус заслужил такое отношение семьи?! Только тем, что хочет сам решать, что ему делать?! Что ужасного в этом?
Джиму, вон, разрешают всё. Сириус не завидовал лучшему другу — но хотел того же. Хотел ехать домой с улыбкой на лице, а по возвращении в школу взахлёб рассказывать, как хорошо провёл время с родными. Хотел, чтобы мама пекла пироги, а отец помогал чинить старую метлу…
Мысли сами собой вернулись к Дэвиду. Даже его Флимонт и Юфимия Поттеры приняли, несмотря на характер. Даже такой, как он, купается в любви и заботе. От этого Сириусу стало ещё тоскливей и как-то злее. Джим, может, и лучше него — но не Дэвид. Только не…
«Безродный грязнокровка», — подсказало сознание голосом матери, и Сириус испытал такой оглушительный стыд, что не смог оставаться на месте — вскочил с кровати и заметался по комнате.
Поттеры никогда не рассказывали, как Дэвид оказался в семье. Стоило кому-то спросить, Джим сердился и заявлял, что Дей — его брат, и на этом всё. Сам Дэвид чаще загадочно улыбался на подобные вопросы, но порой рассказывал истории, и ни разу ещё они не повторялись. Была ли в них хоть капля правды, сомневался весь факультет, но из-за особого обаяния и ума Дэвида никто не вдавался в подробности: чего ворошить прошлое хорошего парня?