Вместо предисловия (1/1)

Одиночество начинает угнетать только тогда, когда сомневаешься в собственных силах и в правоте. Одиночество — это последствие полной неуверенности в своей позиции, зависимости от окружения и вечного поддакивания. Когда тебе постоянно говорят: ?Эй, да ты прав! В самом деле, так оно и есть!? — ты начинаешь чувствовать себя по-настоящему утвержденной в жизни личностью.У меня никогда не было сторонников, я не знал согласия с обществом, я не ведал солидарности и понимания. Поэтому я усвоил всего одну вещь: одинок ты только тогда, когда перестаешь полагаться на собственные силы. Поэтому раньше я почти никогда не чувствовал себя одиноким.Когда-то у меня был друг, и я не сомневался в том, что он навсегда им и останется. Говорят, что настоящую дружбу не сломит ничто на свете — я в это верил. Верил до тех пор, пока мы не вернулись в Чикаго. Я встретил своего брата (названного брата, вторую половину души, товарища с улиц) с каким-то козлом, который нес страшнейший бред. Даже Райли с роду не порол такой пурги. Я не знал, что мой друг никогда не простит меня за то, что мне пришлось уехать.Позже нам случилось подраться. Я думал, что после этого мы помиримся. Я искренне извинялся, я видел, как он смотрел — почти как раньше… Пока его лоб не столкнулся с моим носом, и я грандиозно полетел с порога его дома, ударившись о пыльный асфальт. Я не мог его ненавидеть — зато он ненавидел меня. Тогда я впервые ощутил одиночество. Все-таки, до того момента я жил с мыслью о том, что во всем этом беспределе и в этой смуте у меня, все же, был друг и сообщник. После этого я понял, что друзей у меня быть не может.Джазмин (рыжая и пушистая во всех смыслах девчонка, соседка; моя ровесница) никогда не понимала того, что я говорил. Ее, бывало, даже злили мои слова. Но она умела слушать. Может, она была моим приятелем, кто его знает. По крайней мере, она никогда не называла меня странным. Горячо благодарю ее за это.Вудкрест, по ожиданию деда, должен был оказаться мирным и уютным районом, в котором бы мы прекрасно росли, а дедушка — доживал свои последние годы жизни. Кто же знал, что самый тихий пригород окажется эпицентром самых сумасшедших событий. Один мудрец сказал: ?Пытаясь убежать от судьбы, мы именно там ее и встречаем?. Дед напрасно полагал, что, избегая общества в поганом нищем районе, мы избежим общества в богатом и симпатичном городке. Общества не избежать, с ним нужно бороться, его нужно менять. Но что может сделать один яркий человек на фоне всего беспросветного кошмара? Ничего, пока он один. Я пытался найти единомышленников. Но никто слушал. Даже семья.Этой ночью мне снился сон. Ко мне явился Мартин Лютер Кинг. Он говорил мне о современном обществе и о том, что миру сейчас плевать на мораль и библейские устои. Мартин сказал: ?Если хочешь изменить общество — не пытайся все делать в широких масштабах. Начни с узких кругов самых близких тебе людей. Одному тебе не справиться, Хьюи. Ты берешь на себя слишком много?.Я верил ему, я понимал, что он прав. Но я не знал, как мне действовать. Я не знал, как говорить с теми, кто не умеет слушать. Я не помню, что во сне ответил Мартину Лютеру Кингу. Но я почему-то уверен, что я просил помощи. Обычно я ничего ни от кого не жду. Я не надеюсь на помощь, не ожидаю солидарности — поэтому я крепко защищен от одиночества. Но сейчас мне впервые за долгое время стало горестно. Я был революционером, я пытался донести смысл до людей. Но теперь, когда, казалось бы, стоило взяться за все с новыми силами и переосмыслением своей позиции, я резко сдался. Невозможно вечно бороться с тупостью. Когда ты находишься среди безумства, не закрывая глаз, взгляд в конце концов замыливается, и ты забываешь, кто из вас на самом деле безумен. Этот мир потерян для меня, как и я потерян для этого мира. Остается только жить параллельно с этим обществом и ни во что не верить. Почти ни во что.