☯️ 24 ~ Единое разделено надвое ~ ☯️ (1/2)
Лю Вэй едва дождался вечера. Тэй Шу обещал научить его тайной технике, потому юноша был уверен, что это непременно случится сегодня.
От волнения Серебряный Наследник пришел на тренировку раньше срока и, не находя себе места, бегал по периметру площадки, дожидаясь учителя. Тэй Шу пришел один, что уверило юношу, что они займутся изучением тайных приёмов. Однако наставник поручил ученику упражнения на выносливость. Лю Вэй снова остался без оружия и весь вечер выполнял силовые упражнения на время, стоя на руках, в планке, замирая в причудливых позах, а после нещадно бегая на скорость… Лю Вэй воодушевленно верил, что это имеет прямое отношение к тайной технике, что он постепенно подбирается к отработке ее элементов и в будущем сможет выполнять их молниеносно, однако в конце тяжёлой тренировки, продлившейся до самого утра, Тэй Шу объявил:
– Завтра на рассвете отправляемся в Тайзин. Идти будем пешком. Возьми с собой припасы ровно на два дня.
Лю Вэй представил в голове карту и припомнил, что гора Тайзин находится дальше, чем в двух днях пути, но возражать не стал.
– Хорошо, учитель. Вы хотите научить меня секретной технике вдали от чужих глаз?
– Есть вещи, которые можно постигнуть лишь в определенных местах. Сегодня тебе запрещается тренироваться с гуань дао и брать любое оружие в руки. Ты освобождаешься от тренировки на построении, вечерней также не будет. Проведи тринадцать часов в непрерывной медитации на вершине императорского дворца.
Лю Вэй поклонился.
– Да, мастер.
Тэй Шу был доволен покорностью ученика. Серебряный Наследник хотел сражаться с гуань дао, это было видно по его пылкому взору, но Тэй Шу делал все, чтобы юноша не касался своего оружия.
Лю Вэй знал, что существуют техники, познать которые можно лишь через прохождение специальных обрядов, потому он безукоризненно слушался учителя. Прежде всего нужно было расслабить тело и разум. Лю Вэю не хотелось терять один день тренировок, но секретная техника того стоила. Он решил немедля приступить к медитации и прыжками забрался на верхний пик императорского дворца. Если бы кто-то его увидел, у него могли возникнуть неприятности, но юноша достиг в медитации совершенной неподвижности и слился с окружающим пространством.
Хэкин с высоты дворца казался живой рекой. Множество людей перемещались в суетных заботах, охваченные своими переживаниями. Чувства и мысли толкали их вперёд, словно волны, и они плыли по течению, а кто-то – и против. Это движение никогда не прекращалось. Оно было незыблемо, как дуновение ветра, естественно, как сама суть жизни.
Лю Вэй прикрыл глаза. Он был частью этого потока, но и чем-то вне его – замершей фигурой, которую обтекала вся мирская суета, наблюдателем жизней других, возросшим на пути непрерывного потока скалой. Серебряный Дракон вспомнил слова Мин Бао о вечном движении и пропустил ее мудрость через себя. Мысли уносило все дальше и дальше, а тело, расслабленное до состояния спокойствия земли, стало невесомым. В редкие дни Лю Вэй мог достичь такой гармонии с собой. Душа его очищалась от мирского и тянулась к облакам, тело зависло меж небом и землёй, а мирское осталось снизу. Разум сплетался в познании чего-то высшего. Он был близок к состоянию духовного откровения, и пламенная душа его, достигнув умиротворения, стремилась узнать ответ, что шептало познание.
И вдруг Лю Вэй ощутил боль. Ему показалось, что десяток клинков вонзился ему в спину – столь колкой, неприятной и мерзкой была эта боль. Он почувствовал на себе подлость, злобу и ярость созданий извне и резко вскочил на ноги. Однако, оглядевшись по сторонам, Лю Вэй не заметил вокруг ни одной живой души. Снизу патрулировали стражи, в городе продолжала течь жизнь, а на крышах дворца, как и полагалось, никого не было. Юноша решил было, что его медитация срослась со сном, и ему просто приснился кошмар, ведь в Хэкине никому нельзя доверять. Однако душа продолжала болеть, ныть, предупреждая о беде. Сердце мучительно сжалось, и юноша невольно бросил взгляд на земли клана Сён.
В груди заныло сильнее.
«Су Юн,» – взволновался Лю Вэй.
Серебряный Наследник доверился своему чутью и поспешил к другу, рассекая пространство, как стрела. Он не жалел ци, чтобы как можно скорее оказаться в резиденции клана Сён. Пусть лучше он зазря истратит энергию и убедится, что все хорошо, чем Су Юн действительно окажется в опасности, а он опоздает.
Сердце стучало бешено. Лю Вэй надеялся, что успеет. Чувство страха сжимало его ядро, вынуждая двигаться так быстро, как никогда.
Через несколько мгновений Лю Вэй оказался на территории клана Сён. Юноша не успел оглядеться, чтобы понять, где беда, как услышал грубую брань.
– Так тебе и надо, ничтожество!
– Тебе здесь не место!
– Прошу Вас!.. – робкий, взволнованный голос умолял остановится.
– Учитель подобрал тебя из жалости! Но чужакам в клане Сён не место!
– Бесполезное ничтожество!
– А это что такое?
– Только посмотри на него! Таскает бантик, как девочка!
– Может он и между ног девчонка? С его-то характером!
– Не трогайте!
– Режь её!
«Су Юн!» – узнав отчаянный голос, сердце Лю Вэя сжало болью. Гнев распалил его душу, и он понёсся на звуки на полной скорости.
Он увидел их на протяженной террасе: двое юношей слегка старше Су Юна окружили юного лекаря. Они были облачены в одеяния клана Сён, но не ученические, а парадные. По богатому крою Лю Вэй понял, что это наследники семьи и, должно быть, те самые ученики, которых упоминал Су Юн.
«Они не любят, как я готовлю... Но однажды мы все непременно будем сидеть за одним столом,» – добрый, полный надежд голос повторил в голове Лю Вэя жизнерадостную фразу. Су Юн всегда был таким: он верил в людей. Но реальность всегда была страшнее.
Злодеи окружили юношу, болезненно вжавшегося в стену. Один из них был высоким и тонким, другой – пониже и покрепче. Они не били Су Юна, но издевались над чутким, безобидным созданием, душа которого была чиста и невинна. Юнцы напомнили коршунов, что ехидно нависли над жертвой, а Су Юн, словно израненная пташка, болезненно осел, прижимая к груди фиолетовую ленту, пытаясь уберечь ее от злодеев. Вокруг него лежали изорванные клочки бумаги. Сотни листов с записями и рисунками были уничтожены, и ветер унес большую часть обрывков – уже не соберёшь. Рядом лежала корка из бамбука – истоптанная ногами и разбитая вдребезги. Все труды юноши были загублены. То, ради чего Су Юн так старался, рисуя ночи напролет, раня свою нежную руку, все тепло и любовь, что он вложил в свой труд, его мечты и надежды передать свои знания следующим поколениям клана Сён – это всё исчезло в злобе ревнивых учеников. Они испортили его задание, но им оказалось этого мало, и они продолжали терзать чуткую душу.
Су Юн сжимал в руке ленту, пытаясь уберечь её, прижимая к груди. В руках одного из юнцов блеснул нож. Высокий схватил Су Юна за руки, выворачивая их, другой пытался перерезать ленту. Юный лекарь брыкался, противясь до последнего, однако, нож оказался проворнее. Сначала он рассек предплечье юноши, а затем разделил ленту пополам. В тот самый миг глаза Су Юна наполнились болью, а слёзы выступили на глазах.
– Нет!.. Нет... Зачем же вы... Это ведь подарок...
– Если не уберешься отсюда, тварь, мы тебе ещё что-нибудь порежем! Если так хочешь на девочку походить, мы можем помочь тебе и провести операцию!
– Я никуда не уйду! Господин Бэй Сён принял меня... Я хочу отплатить ему за доброту...
– Посмотри на него, он не понимает!
– Побьем его! Такие только боль и понимают. Всё равно он безродный и нам ничего не будет!
Юноши переглянулись, и глаза их зло заблестели. Им понравилась эта садистская идея.
Тот, что пониже занёс ногу, чтобы ударить сапогом Су Юна. Юный лекарь не пытался дать им отпор, а сжался, прижав к груди два обрывка ленты. Ветер трепетал его распущенные волосы, унося вдаль обрывки многодневных трудов. Су Юн зажмурился, но боли так и не наступило. Зато раздался громкий стук и вскрик. Когда Су Юн открыл глаза, он увидел перед собой Лю Вэя. Юноша стоял перед ним, как надёжный защитник, и скалил зубы на мерзавцев. Лю Вэй стрелой рассек сад и успел прийти на помощь в последний момент. Он отбросил обидчика друга прочь, и наследник клана Сён перекувыркнулся через периллу террасы, рухнув в пруд. Рыбы испуганно уплыли прочь.
– Господин!.. – тихо прошептал Су Юн. Он был рад видеть друга, и слёзы вновь потекли по его щекам.
– Ты ещё кто такой?! – завопил тонкий.
Лю Вэй, хрустнув костяшками пальцев, зло рыкнул:
– Я – Серебряный Дракон, защитник Су Юна. Тот, кто пожрет вас, если вы хоть пальцем тронете его!
Вынырнув из пруда, мелкий вгляделся в символику на клановом одеянии незваного гостя и испуганно воскликнул:
– Это же Вэй!
– Посмел напасть на неприкосновенный клан! – истерично завопил тощий. – За такое преступление император!..
Лю Вэй врезал ему по челюсти и скинул в пруд. Мелкий, что пытался подняться, снова рухнул в воду. Его придавило упавшее сверху тело брата. Затем Лю Вэй спрыгнул вслед за ними.
– Если вы хоть кому-то расскажете – я милостив не буду, – прорычал Лю Вэй. – Если хоть пальцем Су Юна тронете, я вас так отделаю, что вас ваш глава не узнает и даже спасти не успеет.
Он схватил обоих за шкирку и поднял с такой лёгкостью, словно те были плюшевыми игрушками. Мелкий от страха выронил нож. Лицо Серебряного Наследника было столь яростно, что ничто не ставило под сомнения его слова. Он исполнит угрозу, если братья Сён будут делать глупости.
– М-мы больше не будем. Правда, брат?
– Конечно, конечно! Больше никогда!
– Су Юн – он ведь нам как младший брат!
– Да-да!
– Просто вышло недопонимание!
– Да-да!
Лю Вэй скривил нос и показал зубы в оскале. Его передние клыки были поразительно острыми для человека.
– Боли Су Юна я никому не прощу!
С этим словами он ударил братьев головами друг об друга и скинул обратно в воду. Братья пискнули, вскочили и засверкали пятками, уносясь прочь. Лю Вэй проводил их злым взглядом, а когда они исчезли с поля зрения, поспешил к Су Юну. Взгляд его сразу же смягчился, сменившись искренним волнением.
Су Юн сжался, растерянно глядя на юношу. Он оцепенел, не в силах отойти от ситуации, в которую угодил. Вокруг него лежали обрывки его трудов, а в руках мертвой хваткой покоилась лента. Красивые глаза наполнились печалью, а слезы на ресницах застыли, как и он сам. Су Юн был абсолютно бездвижен, и даже поблагодарить оказался не в силах. Лишь раскрыл рот, но его тонкие губы, столь отчаянные и измученные недосказанностью и болью, так и не смогли прошептать о своей муке.
– Как Вы? – взволновано спросил Лю Вэй, осматривая юношу. – Если они навредили Вам, я их!..
Су Юн повернул руку чтобы спрятать рану на предплечье, и замотал головой, потихоньку оживая.
– Не нужно, господин. Пожалуйста, не колотите их больше. Они совсем не плохие... Просто...
– Я не позволю им причинять Вам боль, – заявил Лю Вэй. – Я обещал защищать Вас! И я это сделаю. Если они по-другому не понимают, я вобью в них это правило! Драконы защищают своих друзей.
Су Юн хотел ему возразить. Его воспитание не позволяло поднимать руку на живое создание, даже если это угрожает его жизни, но от пламенной речи Лю Вэя, уверенной и решительной, ему отчего-то сделалось спокойно и легко. Слова, что он должен был сказать, родились сами собой.
– Спасибо, господин Лю Вэй. Я рад Вас видеть, знаете? – он улыбнулся, как ни в чем не бывало. – Вы в порядке?
– Я? – Лю Вэй опешил от реакции юноши. – Небеса, Су Юн! О чем Вы думаете? О себе бы побеспокоились... Они уже делали так? Они часто Вас задирают?
– Они просто не привыкли ко мне, – миролюбиво ответил Су Юн. Он не держал на братьев зла, но выглядел очень уязвимым, раненным. Привычный кокон эмоциональной защиты медленно обволакивал его лицо, возвращая спокойствие, пока глаза – зеркало его боли – не остались единственным свидетельством трагедии. Су Юн опустил руки на колени, глядя на две ленты вместо одной. – Я не смог уберечь Ваш подарок. Простите, пожалуйста. Вы от всей души, а я не смог… Я сжимал его так крепко, но... Плохой из меня боец.
– Не стоит извиняться, Су Юн. Это мелочи. Главное, чтобы Вы были в порядке. А лента… У меня есть ещё.
Лю Вэй отвязал от пояса вторую ленточку и хотел бережно повязать её на волосы друга, но Су Юн мотнул головой.
– Не нужно, господин. Я зашью эту. Она мне очень дорога. Оттого, что на ней стежки, она не станет менее прекрасной. Она всё ещё будет родной и любимой. Символом нашей дружбы. Просто... Немного расстроился. Я обещал беречь Ваш подарок, но прошел всего день, а я... Я не смог. Эта чудесная лента мне очень понравилась. И я подумал, что, если бы у моей души был бы цвет, он был бы именно таким. Очень красивый. Но, выходит, мою душу разрезали надвое, – Су Юн неловко улыбнулся и прижал ленточку к себе. – Но со временем любая рана затянется. Я зашью ее, господин Лю Вэй, и буду носить, как и обещал. Сколько бы раз ее не трепали и не рвали, я все равно буду любить Ваш подарок, зашивать его и беречь. Но постараюсь больше не допускать подобного! Я...
Су Юн печально глядел на ленточку, словно успокаивал сам себя.
Лю Вэй почувствовал, что хочет его обнять. Прижать к груди, как малое дитя, погладить по волосам и приласкать, но юноша был так зажат, к тому же, безупречно воспитан, и касаться его было всё равно, что усугубить катастрофу. Лю Вэй почувствовал себя бессильным, боясь, что ничем не может помочь.
– Су Юн... – он опустил взгляд на обрывки блокнота. – Ваши записи...
– Ничего, – юный лекарь потихоньку приходил в себя. Он нашел силы на улыбку и взглядом проводил улетающие прочь клочки. – Учителя не будет несколько дней, я успею нарисовать заново.
– Но Вы ведь вложили столько сил! А теперь всё сначала... – Лю Вэю было обидно за юношу. Столько сил оказалось потрачено напрасно из-за людской зависти! Наверняка эти двое не могли даже тягаться с работой Су Юна, потому решили попросту ее уничтожить. Лю Вэю захотелось вновь ударить их.
– Я люблю рисовать, господин Лю Вэй. Я нарисую множество красивых рисунков, чтобы порадовать учителя. – искренне ответил Су Юн. Он не показывал злобы, потому что не испытывал ее. Он действительно был готов заново воссоздать больше ста рисунков и тысячи иероглифов, не видя в этом никаких проблем.
– Вы невероятны, – мотнул головой Лю Вэй, поражаясь терпению друга.