Секрет, что будут хранить двое (2/2)

— Но… — продолжает Шерлок, чуть наклонившись вперёд, — я никогда не был хорош в этом, — он делает неопределённый жест рукой. В его голосе сквозит уязвимость, которую он больше не прячет под извечной язвительностью и высокомерием. — У меня никогда не было отношений. Тут я тебе не советчик, Джон, — выдыхает тихо Шерлок.

Джон подаётся вперёд. И от этого резкого движения всё плывёт перед глазами. Мир двоится и троится, пока он не моргает, кажется, бесчисленное множество раз и не возвращает своему расфокусированному зрению хоть какую-то чёткость и ясность. Он упирается рукой в колено Шерлока — и мир переворачивается вновь. И сбивается окончательно дыхание, когда Джон замечает, как расширяются моментально зрачки Шерлока, затапливая небесную синеву. И ладонь, словно живя какой-то своей жизнью, ползёт вверх, пока не замирает в нерешительности на середине бедра. Судорожный, горячий выдох, сорвавшийся с бледных губ оседает на лице Джона.

Шерлок замирает в нескольких дюймах от лица Джона, его глаза блестят в полумраке гостиной. И Джон едва справляется с желанием преодолеть эти дюймы, коснуться лбом лба Шерлока, запустить пальцы в эти смоляные кудри, чтобы ощутить их мягкость. Желание висит на кончиках пальцев, бьётся под кожей, зудит и разливается жаром внутри.

Длинные пальцы Шерлока перехватывают запястье Джона и слегка тянут вверх, вынуждая подняться. Тот подчиняется воле друга, почти падая при этом на него, настолько не слушаются ноги сейчас.

— Закрой глаза, Джон, — в подёрнутой дымкой небесной синеве мелькает блик, расшифровать который Джон не в силах. — Пожалуйста, — Шерлок почти шепчет, склонившись к другу. В мягкий баритон подмешиваются умоляющие нотки, хотя язык его едва ли слушается сейчас. — Доверься мне.

Джон закрывает глаза и весь обращается в слух. Он не видит, но чувствует, как отстраняется от него Шерлок, и невольно передёргивает плечами, дабы сбросить ползущий по ним тут же озноб. А потом по гостиной плывёт музыка. Тихая, чарующая, она уносит за собой и завораживает. Рождает внутри ощущения, которые Джон не способен совсем в слова облечь. Она точно по венам струится, бежит по коже лёгкой дрожью.

Кажется, проходит целая вечность прежде, чем Шерлок возвращается, и Джон ощущает на своих плечах тепло его прикосновений.

— Потанцуй со мной, Джон, — Шерлок дёргает привычно уголком рта, когда Джон распахивает глаза и встречается с ним взглядом.

— Сделать… что? — голос Джона срывается в сиплый шёпот. — Ты серьёзно, Шерлок? — отмирает он, пройдясь кончиком языка по вмиг пересохшим губам.

— Я похож на того, кто умеет шутить? — и губы трогает слабая улыбка. — Смелее, Джон. Не думал, что ты такой… трус, — Шерлок поддразнивает и раззадоривает, пытается задеть за больное.

— Тогда веди, — уступает Джон.

Шерлок кивает и устраивает левую руку ниже лопаток друга, а пальцы правой переплетает с пальцами левой руки Джона. Потом делает шаг и увлекает Ватсона за собой. Рука Шерлока жжёт Джону спину, горячее дыхание опаляет висок, и стоит огромных усилий сконцентрироваться на танце. Он судорожно впивается пальцами в плечо Шерлока. Мысли роятся в голове взбешённым ульем, путаются, сталкиваются, наскакивают одна на другую. И хочется застыть в этом мгновении, растянуть его на вечность и даже больше. Просто двигаться в этом странном несуразном танце вместе с Шерлоком и не думать ни о чём.

— Клиент! — врывается в сознание голос миссис Хадсон, что бьёт по ушам и вынуждает поморщиться невольно.

— Ты — часть меня, Джон, — произносит Шерлок тихим голосом, наклоняясь ещё ближе к Джону. — А я — часть тебя. Это ничто не изменит, — и он отстраняется, позволяя миссис Хадсон ввести в комнату женщину средних лет.

Очарование момента рассеивается, чтобы больше никогда не повториться, сохранившись в памяти приятным воспоминанием, что будет согревать даже в самые тёмные времена, когда отчаяние будет затапливать с головой.