Часть 40 (1/2)

Стив ушёл не попрощавшись и с грозным лицом. Обвинения для него не в новинку, но высказать свою точку зрения сегодня он точно не готов. Только не сейчас, когда злость овладела мужчиной. Лучшее, что он может и сделал в эту минуту — ушёл, вовремя остановился.

После завтрака за общим столом, как это и принято у Саши и Нейта, девушка продолжила изображать из себя ту, кем была раньше: милая, добрая и заботливая мать, которая моментально считывает любую эмоцию своего любимого сына без слов. И пусть она ничего не чувствует, Саша помнит какого это. Важно то, что инстинкт матери по-прежнему силён. Изменилась только эмоциональная отдача, некоторые вещи стали иными.

— Малыш, скажи маме, почему перестал нравиться хоккей? — с лёгкой улыбкой спрашивает девушка и проводит рукой по волосам сына, который прежде чем ответить, отпил любимого персикового сока.

— Мне нравится хоккей, — тихонечко говорит Нейт и опускает глаза.

— Кто тебя обидел? — мягко интересуется Саша и осторожно поднимает лицо сына, схватив за подбородок.

В глазах ребёнка виден испуг и стыд. Будь в Александре хоть капля человечности, способности сострадать, немного эмпатии, она бы это увидела, но заметила лишь нежелание отвечать. Раз уж раньше Саша не стала бы давить, то и сейчас не будет. Поцеловав Нейта в макушку, она прижала к себе сына и отпустила смотреть мультики, обещая, что дядя Уэйд с ним поиграет, как только придёт.

Дверь в детскую закрылась, в ход пошла разведка. Александра набирает всего одно короткое сообщение: «Для тебя есть работа», и тут же получает ответ. Есть вещи, которые более недоступны Генералу в отставке, но некоторые привилегии остаются. Сын в надёжных руках, а значит настало время проявить материнский инстинкт. Когда же пришел Дэдпул, планы резко изменились, потому что счастливый наемник собирается провести день не только с малышом Нейтом. Открыв шкаф, Уэйд начинает выкидывать половину одежды прямо в сидящую на постели Сашу и рассказывать о том, куда они направятся. Как это и принято, начал он издалека.

— Еду я значит из Монстрополиса, что находится под землей…

— Под землей? — с энтузиазмом переспрашивает увлеченный Нейт, который давно готов идти на прогулку.

— В самом прямом смысле, парень. Ну так и вот, самый удобный способ добраться до тебя, Пумба, это метро. Еду в метро и думаю о том, как мы проведем этот чудесный денек втроем…

— Втроем? — переспрашивает Александра, которая никак не ожидала прогулку для себя.

— Втроем, — подтверждает Уэйд и грозит ей пальцем, на что девушка реагирует покерфейсом, после начинает натягивать на себя свитер, сдавшись в милость лучшего друга. — Хорошая девочка. Еду в метро и подходит ко мне девочка лет восьми.

Воспоминания ДэдпулаВ вагоне довольно пусто и наемник сидит в гордом одиночестве, глубоко в своих мыслях, как вдруг перед ним предстает маленькая девочка, которая долго засматривалась на наемника, пусть Уэйд этого и не заметил.

— Почему ты едешь на метро, Человек Паук?

Дэдпула часто путают с Человеком Пауком, это льстит Уилсону, который обожает Паучка и привык к ситуациям, как эта. Были случаи, когда Дэдпул менял свою рабочую пижамку на трико Человека Паука. Разумеется, из лучших побуждений и для того, чтобы «как обычно прийти и всех спасти». А так как Человек Паук не убивает, а Уэйд это понимает и помнит, репутация Питера не пострадала ни разу.

— Мои… Ох… — подбирает слова Уилсон. — Мои веб-шутеры закончились. И у меня недостаточно денег на такси. И на метро реально быстрее.

— Вот, держи, — говорит ребенок и протягивает десять баксов. — На будущее.

— Эм… Спасибо, ребенок, — благодарит Уэйд и забирает десятку.

— Пожалуйста, — отвечает счастливая девочка и уходит обратно к матери, болтающей все это время по телефону.

Ребенок рад помочь любому герою, Дэдпул получил немного налички. Все в выигрыше.

***

— И вот так, у меня оказалась эта десятка, — заканчивает рассказ Дэдпул и поднимает высоко вверх наличку.

— Кру-у-уто, — заключает Нейт.

Очередь в пиццерии продвигается медленно. Когда же настал черед Уйэда делать заказ, продавец за кассой стал трястись от страха. Такое случается часто. С тех пор, как Дэдпул разрушил Скрытую Империю, появились те, кто его панически боится. А уж если ты хоть немного причастен к преступной жизни, бояться следует.

— Эй, эй, — шепчет парнишка за стойкой своему напарнику, — это Дэдпул?

— Так, парни, у меня был очень долгий день и я не намерен… — говорит Уэйд и поднимает руки вверх, давая понять, что не представляет угрозу.

Но парней это не остановило и они спрятались в кухне, закрыв за собой дверь. Дэдпул обернулся на Сашу, которая пожала плечами, а Нейт подробно изучает меню.

— Что тут у нас…? — начинает смотреть на меню и Уэйд. — Вот! Три за 3,25 доллара каждый, — наемник нажимает на кассу и она открывается, тогда Уэйд кладет 10 долларов. — Спасибо, маленькая щедрая девочка из метро, — мужчина достает четвертак. — И мои 25 центов сдача.

Честная сделка, почти законная. А может и законная на все сто. Александра берет еду на себя. Взяв тарелочку, она накладывает каждому по куску пиццы, только что оплаченной в полном объеме, и садится за столик. Дверь из кухни открывается и персонал выталкивает управляющего, который дрожит от страха. Управляющий подходит к столику, где Уэйд без маски заканчивает есть свой кусок, с набитым ртом рассказывая очередной день своей королевской жизни под хохот Нейта.

— Мистер Пул, — приветствует управляющий, — вынужден попросить Вас покинуть наше заведение.

— Это еще почему? — спрашивает Александра.

— Боюсь, вы пугаете наших посетителей, — отвечает управляющий, оглядываясь на пустующий зал, который был заполнен посетителями до прихода Дэдпула.

— Да как вы смеете? — возмущен Уэйд. — Вы хоть знаете, сколько у меня подписчиков на Ютуб? Да я такой отзыв оставлю на вашу недокафешку, что к вам никто не придет.

Управляющий и так до дрожи боится Дэдпула, а когда тот стал кричать, внутри у парнишки похолодело до минус пяти градусов. Ситуация неприятная и Александра заметила некоторые предпосылки к подпольной деятельности заведения, а болван управляющий поставил точку в решимости спалить это место. Вот только, стоило ей схватиться за бутылку виски за стойкой и начать поливать прилавки, Уилсону стало ясно, к чему это приведет. Наемник решил покинуть кафе до того, как случится пожар.

С мыслью: «В кино точно темно и никто не помешает», Дэдпул направился исправлять этот вечер, при этом выбрав проверенный путь — старую, добрую комедию. Раньше они с Сашей кидались попкорном друг в друга, или других зрителей, хохотали до боли в животе, но теперь все изменилось. Кажется, Нейт этого не замечает, веселится на полную, а вот его мать будто документальный фильм о становлении политического строя посмотрела. Никакого смеха и реакции.

На такси до дома настояла именно Саша, которая крепко обняла и поблагодарила Уэйда за проведенный вечер. Когда машина тронулась от кинотеатра, наемник всучил попрошайке у входа свой стакан попкорна, который и есть то было не интересно в одиночку, потому тот и остался нетронутым, а затем достал телефон.

— Фрэнк, настало время платить по долгам.

— Сколько? — спрашивает Каратель на том конце вызова.

— Один хороший разговор по душам.

— Да пошел ты, Уэйд. Я не выдерживаю и пяти минут в твоем обществе.

— Повезло тебе, что это не я, здоровяк. Хотя… Может и не очень.

На следующий день Баки отложил дела и задания, пришел к Нейту и решил задержаться подольше. Приход Карателя в дом Александры стал неожиданностью только для нее.

— В Центральный Парк? — уточняет она у Фрэнка.

— Мне нравится Центральный Парк, — честно признается Каратель.

— Тебе надо больше времени проводить на свежем воздухе, — подтверждает Баки, который держит ситуацию под контролем.

— Мы с тобой гуляем почти каждый день, — закатив глаза, говорит Саша.

— Почти, — констатирует Фрэнк и отступает в сторону шаг, давая девушке пройти. — Идем.

Выбора нет. Баки остался с Нейтом, который увлекся в последние дни рисованием, как и отец. Осторожно подсев ближе, мужчина взял карандаш и начал на свободном листке пытаться нарисовать подобие того, что изображает ребенок, но получается скверно. Это немного рассмешило Нейта.

— Наконец заулыбался, — говорит Барнс. — Могу еще что-то намалевать, чтобы ты не грустил.

— Мама изменилась, — грустно говорит ребенок и отодвигает свой рисунок. — Ей плохо? Это из-за меня?

— Нет. Конечно нет! — успокаивает Баки и притягивает ребенка в объятия. — Маме нужно отдохнуть, только и всего.

— Она много спит и мало говорит, даже не улыбается, больше не убирается и всегда грустная.

— Эй, я ведь обещал ее вернуть? Она вернулась. Теперь обещаю, что всё наладится. Вот увидишь.

Крепче сжав Нейта, суперсолдат целует ребенка в макушку и сам надеется, что скоро все наладится. Несколько попыток Барнс предпринял, настало время довериться плану Уилсона, пусть он и привлек третьих лиц. В конце концов, Каратель не представляет угрозу для Александры.

В парке Фрэнк присел на лавочку и, постучав ладошкой рядом с собой, предложил рядом сесть Саше, которой тяжело долго ходить. Пошел первый для этой зимы снег. Каратель поднял нос выше и наслаждается тем, как снег падает на лицо, на котором не сошли свежие синяки. Приятная анестезия.

— Давно хочу спросить, — говорит он, продолжая с закрытыми глазами наслаждаться зимним небом над головой. — Откуда ты знаешь мое настоящее имя?

— Обменялась воспоминаниями с другой версией себя, из соседней Вселенной, — легко отвечает Александра, не выдерживая никакой интриги, но и не замечая никакой реакции. — Что? Не удивляет такое заявление?

— Я работаю с Дэдпулом не один месяц. Меня вообще ничем не удивить.

— Фрэнсис Кастильоне — солдат, вернувшийся с войны. Собираешься поделиться со мной мудростью ветерана? — спрашивает Александра, которая рассматривает парк и избегает мужчину, просто потому что он ей не интересен.

— Кто сказал, что я вернулся? — спрашивает Фрэнк. — Ох, брось. Я солдат, не вернувшийся с войны, а вот ты всегда отчаянно хотела мира, но никогда не бежала с поля боя. Это я продолжаю убивать упырей, жить в этом хаосе.

— Ждешь, что я пущу слезу из-за твоего тяжелого прошлого? — равнодушно спрашивает девушка. — А кому сейчас легко?

Мужчина встречал тех, с кем тяжело говорить, но Саша не была одним из таких людей. В ход надо пускать тяжелую артиллерию. На войне как на войне.

— Не мне тебя учить, как справляться с ПТСР. Меня еще будят по ночам кошмары. Иногда взрывы так реальны, что сквозь сон я чувствую, как осколки снаряда впиваются в мою кожу и прожигают тело. Порой слышу смех сына и пение жены. Вспоминаю, как пел дочке глупую песенку из детской книжки, про медведя. Многие говорят, что со временем станет легче, но это чушь собачья. Легче не станет, это точно. Позволь людям, которым ты дорога, помочь тебе. Повезло, что у тебя такие есть.

Скрестив пальцы в замок, Каратель смотрит на свои ботинки в ожидании реакции, немного ушел в себя от воспоминаний о семье. Смех. Сначала тихий, потом громче, сильно удивил мужчину. Он поднял глаза на хохочущую Александру с немым вопросом: «Какого черта?».

— Серьезно? Погибшая семья? Это было десять лет назад, — кричит на последних словах девушка. — Хватит оправдывать свои поступки смертью семьи. Ты кайфуешь от войны. Тебе вкатывает убивать плохих парней и думать, что ты совершил возмездие.

— Что ты несешь? — с прищуром спрашивает Каратель и немного отсаживается, находясь в шоке от происходящего. Мало он знает эту девчонку, но она точно не из тех, кто станет смеяться над болью другого человека.

— Кто тебя отправил плакаться ко мне? — спрашивает Александра и поднимает левую бровь вверх, а руки прячет в карман пальто, потому что замерзла. — План великолепный: ты плачешь о своей потерянной семье, я о своем выкидыше и мы в слезах чувствуем… — она оборвала себя на полуслове и подняла глаза вверх, пытаясь вспомнить, что же должна чувствовать. — Чувствуем, — заканчивает повтором последнего слова девушка, решив так закончить, потому что другого не приходит в голову. Так Фрэнк стал одним из самого узкого круга людей, которые знают об этой трагедии, потому удивлен. — В твоем случае прошло десять лет...

— Одиннадцать, — поправляет Каратель с широко открытыми от удивления глазами.

— Одиннадцать, — подхватывает она, — в моем еще больше. Максимум, что ты чувствуешь, это тоска по ним, а я не тоскую, Фрэнсис, нет. Я замерзла. И это единственное, что я чувствую, — говорит Саша и встает, чтобы уйти.

— Эй, погоди, — останавливает Каратель и встает перед ней, не давая уйти в одиночестве. — Мне надо тебя проводить.

— Меня не надо провожать. У меня охрана получше, чем у любого другого человека, — безразлично говорит девушка и обходит Фрэнка.

— Барнс дома, Роджерс на задании, а твой дружок Красный далеко, — протестует Касл и снова догоняет Александру.

Устало опустив плечи, потому что девушке надоела такая назойливость, она оборачивается на встревоженного Карателя, с которым не водила никогда дружбу. Александра случайно услышала в первый свой день по возвращению с Аляски, в квартире, где нашла Карен Пейдж, прежде чем совсем покинуть их с Фрэнком и вернуться к сыну, как Каратель четко сказал: «Я не работаю с русскими. Старомоден, каюсь», потому было странно видеть его в Генштабе Санкт-Петербурга спустя неделю. Однако, даже такая разовая помощь ей не означает, что они стали друзьями, или Каратель этого мира заслуживает доверия. Он помогает героям и не калечит их при стычках, которые избегает, ведь они на одной стороне, хоть и действуют по-разному, но здесь что-то другое. На смену усталости пришла хитрая ухмылка.

— Докажу, ладно, — говорит девушка. — Схвати меня за руку, — предлагает Саша.

Сомнения хорошо заметны со стороны Карателя, но эта девчонка вывела его и мужчина поддается на провокацию. Сильно сдавливать руку он не собирается, но стоило коснуться предплечья, Фрэнк словил пулю в плечо. Откуда стреляли догадаться сложно, а непоколебимое лицо Александры немного пугает. Отдав честь двумя пальцами, приложенными к виску, девушка салютует стрелку по направлению выстрела, куда-то в дома рядом с ней, и неспеша уходит из парка.

Зажимая рану в плече покрепче, Фрэнк оглядывается в поисках стрелка, но шансы мизерны. Прятаться смысла нет. Выстрелили только в случае прямой угрозы для Александры, а она уходит, значит и опасности нет и не было. К Карателю подбегает Дэдпул, хлопает по здоровому плечу.

— Этот план оказался тупым даже для меня, — говорит Уэйд.

— Он и был твоим, — злится Фрэнк.

— Ох… Точно.