Часть 23 (2/2)

Док пытается протестовать, но меня вообще не волнует его мнение. Я о себе всё знаю.

— Барнс не заслужил такого отношения к себе. Он заслуживает лучшую девушку, которая не станет его забывать, которая не станет сбегать, у которой нет панических атак, которая станет ему женой и матерью его детей. Я не подхожу ему. Я его только раню.

— Панические атаки — это плохо, но я хочу, чтобы ты воспринимала это как точку кризиса. Ты до неё дошла, Александра. А всё потому, что скрывала свои эмоции, закрывала их долгое время, не обговаривала проблемы и ставлю свой годовой доход на то, что пыталась подсознательно заменить одного суперсолдата другим.

— Да пошёл ты!

— Я видел новости. Съехать с моста — это не предел. Тебе надо начать проживать эмоции, а не забивать их в дальний угол, он переполнен. Ты хороший человек, с которым произошло много плохого, — говорит мне Пикли.

Подняв глаза на Эрика, я вижу во взгляде сочувствие. Мне не нужно это его паршивое сочувствие.

— Я не хороший человек. Я потянула на дно своего брата, бросила родного человека в бою и не имела хребет сбежать от Гидры, когда представлялась возможность. Я раню людей. Я монстр. Я упёртая, злая, эгоцентричная и точно не герой. Я злодей и у таких не бывает счастливого финала. Мне предназначено страдать за все грехи. Если кто в этом и виноват, то только я.

Пикли прикусил нижнюю губу, скрестил руки на груди и двинулся к шкафу с книгами.

— Ты слышала про японскую технику Кинцуги?

Док протягивает мне разбитую кружку, на стыках которой не клей, а золотые линии. Меня такое должно было пронять? Вверх поднятая левая бровь и мой усталый взгляд дают понять, что нихрена у него не вышло. Тогда он продолжает вселять в меня буддистскую мудрость, или вроде того.

— Как раньше уже не будет. Как бы тебе не хотелось. Жизнь разбила тебя, Александра. Ты сделала ошибки. Позволь всему тому, через что ты прошла, сделать тебя мудрее и сильнее.

— Звучит очень глубокомысленно. — соглашаюсь с ним для вида. Начинаю вставать с дивана и направляюсь к выходу, — Вот только жаль, что снова пиздеж на ровном месте.

Я открываю дверь и хочу сделать шаг на выход, как вдруг Пикли просто осатанел. Док силой закрывает дверь, стоило мне лишь начать её открывать, разворачивает меня за плечи и прижимает к двери.

— Сбегать — твоё кредо? От себя не убежишь. — почти орёт мужчина и поставил руки по обе стороны от моих плеч. Выглядит добродушный док слишком уж яростно. Это странно, — Попытаешься снова? Вот тебе правда жизни, девчонка, — говорит Эрик и тычет пальцем мне в лоб. Мужчина разошёлся не на шутку, а вот я потеряла все эмоции, — Любовь — это не дурацкие бабочки в животе и прочие тревожные знаки: когда тебе хочется понравиться человеку, когда ты пытаешься ему угодить, когда делаешь из себя кого-то другого, когда он пытается сделать тебя человечнее в его понимании! — Пикли бьёт кулаком в дверь за мной, а я не могу выдавить из себя даже нарочно хоть немного испуга. Моё лицо абсолютно «пресное» и наверняка это бесит сильнее всего моего эмоционального доктора, — Любовь — это когда тебе спокойно рядом с человеком, когда ты чувствуешь себя в безопасности и на тебя не давит тишина рядом с ней, — док точно ушёл с темы моих отношений на свои. И тут же себя одернул. Немного проморгавшись, он себя поправляет: — С ним. Это когда он принимает тебя несмотря на то, что ты такая: настолько неуверенная в себе, что бежишь от него и своих чувств. Это ОН принимает тебя такой, какая ты есть. А Капитан требует от тебя соответствовать его ожиданиям! Да пойми же ты, это не нормально, но абсолютно естественно пить ром время от времени в память о погибшем деде, называть себя «Новак» в память о погибшем родном человеке и забить на свою «настоящую» фамилию, потому что с той семьей тебя по-настоящему ничего не связывает!

Какая пламенная речь, Пикли. Браво. Ну честно. Многое вышло наружу из выпусков Карен обо мне, но чтоб знать о роме… Мои размышления прерывает его тирада. Он не закончил.

— Он не идеален, ты тоже. Если он бесит тебя — ори на него, говори с ним. Хватит бежать. Позволь ему смешить тебя, не скрывай улыбки, потому что это кажется неправильным по непонятным тебе причинам. Любовь трудна, когда она настоящая. Не причиняй ему боль, не жди от него большего, чем он может тебе дать. Он также ошибается, как и ты. Это не значит, что от него стоит бежать из-за спутанности сознания пятидесятилетней давности. Обрати свой гнев на тех, кто этого заслужил и допустил ту трагедию.

— Пикли, — спокойно обращаюсь к доктору, вены на шее которого сильно надулись от яростной речи, — Ты стал ему другом. Что ты за доктор после такого?

Осторожно похлопав мужчину по плечу ладошкой, открываю дверь и направляюсь в Нью-Йорк. Психотерапевты не вступаются за своих пациентов, не караулят тех, кто ранил пациента. Иначе, было бы много избитых родителей, калечивших своих детей в юношестве; искалеченных парней с плохими манерами и абьюзивным отношением к женщинам, что опять-таки упирается в поломанное детство. Да вся психология завязана на этом. Порочный круг не разорвать.

Моя привычка быть самой по себе вылилась в неспособность строить крепкие и здоровые отношения. Бывает и так. Теперь у меня сын и от него я не сбегу, не откажусь и буду бороться ради него. В этот раз я сбегаю от неуравновешенного психолога, а не от разговора с ним. Мне нужно вернуть своего сына. Это значит, пришло время официальных мер. Мне так не хотелось никогда к этому прибегать.

Надгробие гласит «Сэм Роджерс», но этого человека больше нет.

Как раньше уже не будет. Как бы тебе не хотелось. Жизнь разбила тебя, Александра.

Любовь трудна, когда она настоящая.

Обрати свой гнев на тех, кто этого заслужил и допустил ту трагедию.

Продуктивно съездила все-таки. Приходится вернуться к Ширли. Мне нужно позвонить Майору Рощину. Никому кроме него я больше не доверяю, такова реальность. Отдав распоряжение доставить документы лично мне в руки и довести до здания суда, мне приходится посидеть в прокуренной, но довольно уютной квартире старой подруги. Восстановить ли мне свой старый номер? Интересно, насколько сильно сейчас меня ненавидит Уэйд?

— Ты совершенно не слушала, о чем я с тобой говорила, не так ли? — взывает Ширли и закатывает глаза.

За такое можно отхватить, потому я отодвигаю чашку подальше, устало тру пальцами глаза и смотрю только на Конфетку Ширли.

— Мне удалось привлечь твоё внимание? — довольно спрашивает она и закуривает сигаретку. Ширли протягивает мне пачку мальборо, но я отказываюсь моментально. Кажется, теперь мне это не нужно. Я курю при стрессе и если на взводе, а сейчас ни то, ни другое меня не тревожит. Полная концентрация. В отношении Стива так уж точно. С остальными мужчинами в моей жизни я разберусь чуточку позже. А может… Уилсон уже отошёл? Ширли может вывести меня на него? — Ау, Земля вызывает Александру, — говорит Ширли и щёлкает пальцами перед моим лицом.

— Ты знаешь где Дэдпул?

— Нет, красотуля. Он пропал, когда двинул с тобой в Россию и больше я его не видела.

Плохо, просто отвратительно. На лёгкое решение проблемы я не рассчитывала, но чтоб вообще глухо... А может он дома и не сбежал? Выглядел он куда более безумно, чем обычно.

— Вот, что я тебе скажу, — говорит Ширли и садится прямо передо мной, придвигает стул так, что её колени оказались между моими. Это действительно единственный шанс поймать мое внимание, — Когда меня бросил Росс, ты говорила мне, что дело было не во мне.

— Это так, — быстро и уверенно говорю ей, меняюсь в лице. Не уж то она снова сомневается?

— Ты говорила, что когда я делилась своими переживаниями о больном отце, а Росс закатывал глаза — это не любовь.

— Так и есть.

— Ты говорила, что если любишь кого-то, то у тебя болят его раны.

— Ширли, это говорила не я. Это старая итальянская поговорка. По образованию я искусствовед. Во мне много всякой ненужной информации и она иногда вылазит в нужный момент. Я не могу присвоить себе итальянскую мудрость.

— Зато можешь упускать суть того, что говоришь! — гневается Ширли и бьёт меня в плечо кулаком. Какая бойкая старушка.

У нас с Баки много общей боли, болят одни и те же раны и основная их причина — Гидра. Так или иначе. Дело в том, что так почти с каждым человеком в мире. Это не работает в моём случае.

— Дорогая, — устало произношу и кладу ладонь поверх её, — Я сжигаю мосты ко всему, что не могу исправить.

— Этот дым душит тебя?

Душит. Пора вздохнуть.

Роман Рощин, мой верный Майор, бедный парень вытерпел аллею проституток Бэй-Ридж, которые вешались на него, а одна даже при мне щипнула за задницу. Парнишка раскраснелся. Эта картина навсегда засядет в моей голове. Главное, с задачей он справился. Мой мальчик. Документы при мне, пора в суд.

О моём приезде не было известно, но я имею влияние называя себя «Роджерс» и потому не составило никакого труда пройти прямиком к судье Ростерсон.

— Мне нужно заседание по этому делу завтра же. Я не могу медлить. Тут и не с чем медлить, — говорю судье и подталкиваю ближе заявление.

— Мне неизвестно местонахождение Капитана и я не могу гарантировать вручение повестки в суд, а без этого…

— Мне известно, — прерываю рассуждения и пишу адреса на бумаге, протягиваю судье.

— Вам нужно заплатить пошлину за рассмотрения заявления в судебном порядке, — сообщает мне помощник судьи.

Сняв с себя обручальное кольцо, кладу его прямо на стол перед судьёй и этого будет более чем достаточно. Вне всяких сомнений. Наличка Ширли закончилась.