Часть 22 (1/2)

Голова раскалывается, тело ноет. Открыв глаза, Саша видит через лобовое стекло темную воду, на руках кровь. Почесав лоб, по которому скатывается неспешно струйка крови, девушка морщится от боли.

— Привет, — говорит до боли знакомый голос, доносящийся с пассажирского сидения рядом.

Переведя взгляд, Александра видит Михаила Новака, с грустью рассматривающего рану на ее лбу. Затем, на лице мужчины возникает кривая улыбка.

— Умоляю, скажи, что раз я тебя вижу, то уже в раю, — говорит Саша и откидывается головой на подголовник сидения.

— Тогда ты бы не чувствовала боли.

— И то верно, — соглашается девушка и не может не улыбаться в ответ своему родному человеку. Может он и глюк от удара головой, но это их первая встреча с момента гибели Михаила в 1942-м.

— Мне жаль, что всё так сложилось, Саш. Ты не представляешь, как бы мне хотелось сгрести тебя в свои объятия и не выпускать.

— Мне этого хочется куда больше. — отвечает она и по щеке скатывается одинокая слеза, — Ты всё-таки узнал мое имя. А ведь я была так осторожна. Или ты моя предсмертная галлюцинация?

— Я не твой глюк, — уверенно говорит Михаил и наклоняет голову в бок.

— Прости меня, — умоляет Саша и начинает снова плакать. Она отворачивается влево и рассматривает мутную воду через закрытое окно автомобиля.

— Я знал, что погибну. Я не мог потянуть тебя за собой. Как и твой брат.

— Ты видел его?

— Вроде того. Мы сейчас поговорим не об этом.

— Я сделала всё, что могла, — устало произносит девушка, медленно выдыхает и смотрит на свои колени. Вода начала заполнять салон и добралась до щиколотки.

— Я знаю, родная. — успокаивающе говорит мужчина, — Я знаю.

— А я хочу к тебе. У меня больше никого нет, опять. Ты заберешь меня? — всерьез просит Александра и смахивает очередную слезу.

— Опять сбежишь? — пожав плечами, спрашивает Михаил, — Я жду тебя очень давно, но хочу подождать ещё. У тебя есть сын. Ты правда хочешь оставить его?

— Я ему не мать.

— Это не правда.

— Это факт.

— Нет, Саша. Хватит спорить. Я — независимое мнение со стороны и старше тебя.

— Вот тут я бы поспорила.

— У нас не так много времени. Не будем тратить его на споры.

— А на что мы его потратим?

— Пойдешь со мной по дороге воспоминаний?

— На это хватит времени? Что посмотрим? — начинает злиться Александра, — Как я убила брата? Как меня ненавидела мать? Как я убила в пять лет двух солдат? Или как сбежала из Питера на фронт? А может вспомним концлагерь? То еще было времечко. Много «теплых» воспоминаний. Еще ощущаю жар, исходящий от крематория в десяти шагах от моего барака. Или вспомним, как я сглупила и попала в Гидру? Как меня избивали? Мой выкидыш? А может опыты, которые на мне ставил Родченко? О, нет, погоди, мы вспомним, как Стив мной манипулировал, да?

— Не угадала, — с легкой, доброжелательной улыбкой отвечает майор Новак, который игнорирует эту гневную речь. У него есть стратегия.

— ЧТО ТОГДА?

30 мая 1942 год, где-то под Витебском.

Майор Новак впервые встретил Александру Березину при битве под Курском. На тот момент времени она была полевым хирургом и отдавала приказы от его имени о размещении раненных. Михаил и Александра встретились снова, в тот день девушка сбежала из концлагеря, где ее от пули закрыл собой Сэм Голд, потому она называет себя его именем. Майор Новак слышал настоящее имя, но узнав историю побега и поняв, как для нее важно оставаться «Сэм», Михаил не признался в этом. Никому об этом не говорил. Однако, чтобы получать повышения по службе за подвиги в бою, чтобы не вызывать подозрений, нужно иметь документы. Всё предусмотрев, Михаил Новак записал в документы девушку как Александр Новак. Для всех, с кем она встречается лично, она Сэм. Это имя режет слух, а фамилию девушка и вовсе не взяла, потому к ней обращаются просто по званию, Полковник.

Майор Новак выкуривает последнюю сигарету и ждет у входа в здание военной авиации. Он договорился с Сержантом Павлом Остащевым о личной встрече.

— У вас минута, майор Новак. Срочный вылет, — говорит Сержант, не останавливая быстрого шага, направляясь к истребителю и застегивая на себе шлем.

— Мне хватит десяти секунд. Нужно обучить Полковника азам, посадить за штурвал. У нее опыт есть.

— Абсолютно исключено. Техники не хватает. Разбить вражеский вертолет — не опыт, — грозно отвечает Павел и залазит в кабину.

— Она старше по званию, Сержант. Не забывай.

— Если собираетесь давить погонами, Майор, то это самоуправство. У меня нет времени вести пустые беседы. Идет война, если ты не заметил. Проваливай со взлетной полосы.

— Сэм спасла сотни жизней, отбив атаку на город не далее чем три дня назад. Успел забыть? Это не просьба, а приказ.

— Пошел ты! Пусть лично отдаст этот приказ, а лучше письменно меня ознакомит. Кто будет отвечать за технику? Солярки много? Время девать некуда? Я всё сказал. Проваливай.

Сержант закрывает кабину истребителя перед носом у майора Новака, который привык к грубостям войны и таких вот сослуживцев. Михаил доволен «переговорами». Он услышал главное, Сэм нужно лично отдать приказ. Делов то.

Возвращаясь в военный лагерь, Михаил направляется к ней в укрытие и попутно ходу жмет руки товарищей. Время около пяти утра. Ночь прошла спокойно, несмотря на то, что они на передовой, потому многие смогли выспаться. Перед тем как войти к Сэм, Михаил оглядывается и видит в десяти шагах от палатки полевую столовую. Впервые за прошедшую неделю-полторы, у солдат есть достойная еда. В том поселке, который они отбили под командованием Полковника <s>Березиной</s>, солдаты нашли запасы еды. Немецкие солдаты и подумать не могли, что на них осмелятся наступать и устроили в поселке схрон пищевых припасов.

Вкусно пахнет кашей, хотя любая еда в таких обстоятельствах пахнуть будет вкусно. Майор Новак поднял выше нос и глубоко вдохнул, наполняя легкие приятным запахом пшенки и хвои. Боевой лагерь расположили в хвойном лесу, чтобы не вызвать огонь на само поселение, в котором еще остались живые. Михаил застал Сэм за импровизированным столом, где она рассматривает карту местности и документы разведки. Полковник много дней сопоставляет одно с другим и выстраивает тактику наступления. Однако, многое не вяжется. Один разведчик противоречит другому. Вместе они дают информацию вполне полезную, но каждый ошибается. Кто из них делает это нарочно, а кто верен? Приходится восстанавливать старые данные, проводить статистическую работу и при этом не забывать о насущных задачах. Полковник не спит вторые сутки, а не ела и того дольше. Запах каши наполнил собой весь военно-полевой лагерь, он доносится и до нее.

— Полковник. — приветствует Майор Новак и насмешливо отдает честь. Он всегда так делает, если они наедине и это лишь глупая формальность. Никогда, если ситуация серьезна и рядом посторонние, — Время завтрака. Идём, — зовет Михаил и протягивает к ней ладонь.

— Я занята. — коротко бросает Сэм и не отводит глаз от карты, вычерчивает карандашом ровные линии и обводит объекты для поражения, — Иди. Догоню потом.

— Ты должна поесть! — настаивает Майор. Он имеет на нее огромное влияние. Действительно имеет, потому она сдается.

— Поем. Раз вы приказываете мне, Майор Новак, то как я могу ослушаться старшего по званию? — откидывает карандаш Полковник и пальцами трет глаза, в которых всё плывет от усталости, но взглянув на Михаила, она добавляет: — Как только поедят остальные.

Сэм уперта, как никто другой. И уступает только Майору Новаку. Достаточно провести с ними одну минуту рядом, чтобы заметить это. Мужчина снисходительно смотрит на Полковника и ему достаточно знать, что так или иначе он победил и она поест. Эти двое пошли на компромисс друг другу. Надо выполнять условия. Недолгая переглядка, незримые пакт на согласие сторон, Михаил идет завтракать.

Тщательно проследив, что каждый солдат поел, Майор Новак идет позвать Сэм, но не застает ее на месте.

— Где Полковник? — спрашивает Михаил у дозорного.

— Допрос, — коротко отвечает солдат и кивает в сторону.

Между елей, глубоко в лесу, в окружении двух солдат, Полковник ведет «допрос с пристрастием» одного из информаторов. Своими опасениями она поделилась с Майором Новак и он не вмешивается. Простояв порядка десяти минут, наблюдая за допросом, мужчину осенило взять тарелку с собой и принести в палатку Сэм. Посуда в дефиците, потому едят солдаты по очереди, но раз все поели, то трудностей возникнуть не может. Подойдя к раздаче, Михаил понял, что еды не осталось.

Майор Новак направляется в палатку Полковника и она на месте. Девушка сидит на земле и схватилась за голову обеими руками. Костяшки стесаны до крови, вид разбитый.

— Не раскололся? — коротко спрашивает мужчина.

— Думаю, это не он. И не второй. Я запуталась.

— Я обещал тебе устроить полет на истребителе. Идем, — он машет рукой в сторону выхода, — Прямо сейчас.

— У меня нет на это времени, — как в бреду говорит Сэм и начинает раскачиваться взад-вперед.

— Тебе пора отвлечься. Мы со всем разберемся.

— МИША! ТЫ не понимаешь! НАМ ВРУТ. Мы можем попасть в кольцо. Отряд на передовой. Я за них отвечаю. Техника прибудет не раньше, чем через неделю. У нас три боевые единицы и тридцать два раненных. Один из танков не на ходу…

— СЭМ! — кричит Майор Новак, чтобы прервать поток этих мыслей вслух. Девушка замолчала и смотрит на мужчину, — Подняла свою задницу и зашагала к взлетной полосе!

— Я не умею летать. У меня не получится. Я разобью истребитель и у нас нихрена не останется вообще.

Михаил садится на колени перед ней, чтобы быть ближе, лицом к лицу, кладет ладонь на женскую щеку и говорит:

— Это война. Мы в любой день можем все передохнуть. Я обещал тебе полет, я договорился. Мне плевать на технику. Постарайся не разбить истребитель и не пасть смертью храбрых. Может нам осталось жить неделю, день, а может час. Может немцы прямо за поселком собираются ордой и будут здесь через три минуты. Мы в информационном вакууме. Я не умру с чувством не выполненного долга. Не обрекай меня на это. Тяжелее всего терять несбывшееся.

— Ты посмотри, как он всё выкрутил, — поражается Полковник и немного трется щекой о ладонь Михаила, прикрыв глаза в блаженном спокойствии.

Полковник и Майор выдвинулись ко взлетной полосе, прошли мимо полевой кухни, на которой начали соображать обед. Взлетная полоса — образное обозначение. На деле это более менее чистая и свободная, ровная дорога в поле, на которой от постоянных обстрелов даже трава давно не растет. Сэм выкуривает сигарету в ожидании Сержанта, который слишком недовольно выглядит, направляясь к ним. Она хмыкнула, потушила сигарету о табличку, которая едва держится на своем месте, и говорит Михаилу:

— Ведь есть же правила, границы, которые нельзя переступать людям с больным сердцем.

— Сказала женщина, потушившая сигарету о табличку «курить строго запрещено».

— Она на немецком. И я курила нежно.

Как только Сержант оказался предельно близко, майор Новак подтолкнул легонько Сэм вперед и шепнул:

— Отдай приказ.

— Что? — переспросила она.

— Полковник, — приветствует Сержант Остащев.

Отступать поздно. Ударить в грязь лицом абсолютно исключено. Сэм отдала приказ о совместном вылете. Этот день стал для нее лучшим, в плане исполнения мечты. Это ее первый, настоящий полет на истребителе. На высоте она почувствовала себя «на высоте» во всех смыслах. Что могло омрачить такое событие? За первого пилота сидит именно она и направила истребитель ближе к фронту, облетев не со стороны поселка, а левого фланга. Сержант выступил решительно против такого маневра. Их могли сбить. И пытались это сделать.

Отсутствие сна, питания как такового на протяжении нескольких суток, сумасшедшее напряжение и конечно же, слабое сердце, привели к потере сознания прямо перед посадкой. Сержант вовремя сориентировался и смог взять управление на себя, посадить истребитель. Когда шлюз открылся, Остащев выпрыгнул из кабины и наперебой себе же стал кричать, что доложит о случившемся Главнокомандующему лично. Эта волна истерии нисколько не занимает Майора Новака, который начал вытаскивать Полковника из кабины. Миша сразу заметил неладное и важнее Сэм для него сейчас нет ничего.

— Что с ней? — испуганно спрашивает Сержант, заметив состояние Полковника. Он помог отстегнуть ремни и достать Сэм.

— Я похож на доктора? Снимай это с нее, давай быстрее.