Часть 87 (1/2)

В то время как Василий извинялся перед Султаном, на двор усадьбы въезжал обоз с обмундированием. В обозе были одна нанятая карета и одна добротная карета, по ней сразу можно было сказать, что в ней едет хозяин.

Услышав шум во дворе, Михаил Игнатьевич подошёл к Султану, который всё ещё стоял перед Василием и смотрел ему в глаза. Ни Василий, ни Махмуд не отводили взгляд и продолжали борьбу силы духа.

Махмуд думал: «Ну, вот и всё, чрез пару месяцев ты станешь моим зятем, и моя малышка на всегда покинет отчий дом, и останется здесь в этой холодной стране. Она была мне подарком, а теперь будет тебе. О, Аллах, дай ему силы справится с ней. Она с молоком Анны впитала её упрямство и настойчивость. Я не баловал её, но любил её так же, как и всех остальных моих детей. И теперь я должен оставить её здесь, отдать её этому молодому человеку, о котором я знаю только то, что он любит своих мать и отца, что он благороден, гордится своей матерью и никому не даёт её в обиду. Он очень похож на меня… Говорят, что девушки ищут в муже отца, может Армаан почувствовала в нём такую же нежную любовь к матери, которую испытывал я к матушке? А может она почувствовала в нём неимоверную силу воли, способную преодолеть всё? Я всё равно никогда не узнаю, что привлекло её к нему, а его к ней… Ладно, если ты сможешь её приструнить и сделаешь её счастливой, то я буду у тебя в вечном долгу.»

А Василий не мог думать ни о чём, он продолжал повторять в уме одно и тоже: «Принцесса! Мне только принцессы не хватало… Как все эти придурки, она будет попрекать меня матерью. Да гори оно всё огнём… Опять вляпался в идиотскую ситуацию из-за того, что мне понравилась смазливинькая мордашка!»

-Ваше Величество, с Вашего позволения я иду принимать обмундирование, - сказал Михаил Игнатьевич, стараясь переключить внимание Султана на себя.

Махмуд оторвал свой взгляд от юноши и посмотрел на Михаила Игнатьевича, он понял, что отец хотел защитить сына и улыбнулся ему. Кивнув Махмуд сказал:

-Да, конечно, идите, Михаил Игнатьевич. Надеюсь, что всё доставили в целости и сохранности.

Михаил Игнатьевич улыбнулся и вышел из гостиной. Войдя в свой кабинет, он увидел Илариона Давидовича Юрского. Купец стоял возле печурки и грел руки. Услышав вошедшего господина Голубева, Иларион Давидович отошёл от печурки и поклонился со словами:

-Здравствуйте Ваше Высокоблагородие.

-Здравствуйте Иларион Давидович, - с улыбкой ответил Михаил Игнатьевич. – Рад вас видеть батенька. Заждались вас. Надеюсь всё, что заказывали привезли?

-А как же, Михаил Игнатьевич, всё по списку и более, - ответил купец. – Моя супружница список прочитала и нашла то, о чём мы с вами даже не подумали, - с усмешкой сказал Иларион Давидович. – Правду говорят, бабам виднее и сподручнее всё даётся.

-Иларион Давидович, что же мы с вами забыли? – спросил Михаил Игнатьевич.

Иларион Давидович смутился немного, чуть покраснел и сказал:

-Мы о бабьем зимнем исподнем забыли, Михаил Игнатьевич. Анфиса Савельевна самолично к мадам Анжелике съездила и обо всём договорилась. Мадам Анжелика согласилась всё отдать под расписку, да ещё и прислала со мной модистку и белошвейку. Дамочки сундук бабьего исподнего привезли, включая чулки и панталоны, - смущаясь сказал купец.

-Иларион Давидович, да я Анфисе Савельевне по гроб жизни обязан! – вскрикнул Михаил Игнатьевич. – С меня ей дорогой подарок! – Увидев, что купец отмахивается Голубев сказал, - Даже не возражайте, Иларион Давидович, она меня просто спасла. Поклон ей земной. Я надеюсь, что вы привезли больше, чем пять женских шуб. Принцесса присоединилась к нашей группе и её служанка, так что теперь трёх дам одевать придётся и четверых служанок.

-Не переживайте, Михаил Игнатьевич, я привёз десять шуб для дамочек и столько же для прислуги. Я ещё и двух скорняков с собой привёз, если что, то из любого выделанного меха, за день шубу сошьют. Я захватил с собой ларь полный бараньих шкур, оденем басурман, довольны будут, - сказал купец.

-Иларион Давидович, мне с вами до конца своих дней не рассчитаться, - всплеснув руками сказал Михаил Игнатьевич.

-Да, что вы, Ваше Высокоблагородие, мы завсегда. Благодарствуем, что к нам за заказом пришли. Пантелей Свиридович тоже кланяться велел, и благодарить земным поклоном. Он тоже прислал трёх скорняков и двух швецов, так что быстро со всем управимся, - сказал купец. – Я с мужичками поговорил, все согласились работать вместе, ну конечно же за дополнительную плату. Я посулил им по десять рублей добавки коли всё быстро и качественно сделают.

-Правильно сделали, Иларион Давидович, - похвалил купца Михаил Игнатьевич. – Иларион Давидович, я надеюсь, что вы понимаете, что за стол с нашими гостями я вас пригласить не могу.

-Да, что вы, Михаил Игнатьевич, где уж нам с царскими особами да за один стол, - отмахнулся купец.

-Вы не побрезгуете столоваться с модисткой и белошвейкой? А может и отдельно? – спросил Голубев.

-Ваше Высокоблагородие, мы пока сюда ехали, я столовался и с модисткой, и с белошвейкой, и со скорняками да швецами, так до Москвы и будет. Не берите в голову, мы всё понимаем, дома это одно, а в дороге это другое. Всего-то ничего осталось, за два дня всё проверим и уедем, - сказал купец.

-Спасибо вам, Иларион Давидович за понимание, - сказал Михаил Игнатьевич.

А в это время в комнате у Армаан шла не шуточная работа: перебирали весь её гардероб. И то платье ей не подходило, и то платье не подчёркивает её фигуру, и в этом платье украшения не те, а в том не те пуговицы. Армаан упала на кровать и начала плакать. К ней подошла Дуняша и погладила её по спине.

-Барышня, а барышня, а какое платье вы больше всего любите? – спросила Дуняша.

Армаан подняла на неё глаза и сказала:

-Вон то, синее. Но оно уже старое, ему уже года три.

-Так Василий Михайлович его на вас не видел, для него оно будет новым, - с улыбкой сказала Дуняша. – Сегодня уже прохладно, так я вам Павло-Посадский платок принесу, вы его на плечи накинете, и платье новым станет.

Армаан смотрела на Дуняшу большими глазами:

-Дуняша, а где ты платок возьмёшь?

-А у барыни в сундуке. Она мне сказала, если чего вам Русского захочется, чтоб я сразу из сундука и доставала, - ответила Дуняша. – А платков новых там тьма тьмущая, так что к платью вашему подберём то, что надо. А тут ещё и модистка от Мадам Анжелики приехала, так мы её попросим нам помочь, глядишь и новое платье, по последней моде, через два дня у нас будет, - заговорщицки добавила она.

-Дуняша, ты просто прелесть! – вскрикнула Армаан и обняла Дуняшу. – Я одеваюсь, а ты беги за платком, - сказала принцесса и начала переодеваться, болтая со своей калфой.

Девушки решили, что волосы тоже надо по-другому уложить. Одев платье, Армаан села перед зеркалом, и калфа уложила её волосы в высокую причёску очень сильно напоминающую любимую причёску Анны. (Армаан и калфа не знали, что эту причёску Анне делали для того, чтобы Махмуд вынув одну шпильку из волос мог их распустить и окунуться в аромат её волос целуя шею Анны.) Посмотрев на себя в зеркало, Армаан оказалась собой очень довольна. Накинув на плечи серо-голубую с фиолетовыми цветами шаль, принесённую Дуняшей, Армаан была готова идти в столовую обедать.

-Барышня, а вы что-то забыли, - хитро улыбаясь сказала Дуняша.

-Дуняша, что я забыла? – спросила Армаан.

-Платочек забыли, - сказала Дуняша и протянула Армаан маленький дамский обшитый кружевом носовой платок.

-Дуняша, а зачем он? У меня не будет ридикюля в столовой, - сказала Армаан.

-А вам и не нужен ридикюль. Вы его под левую манжетку заправьте, а когда будете из-за стола вставать, так ненароком и оброните под ноги Василия Михайловича, - всё с той же хитрой улыбкой сказала Дуняша.

-Дуняша, ты гений! – вскрикнула принцесса. – Дуняша, ты со мной в Санкт-Петербург поедешь? – спросила Армаан.

-У барыни надо спрашивать. Без неё никак, - ответила Дуняша.