Глава 1 (1/2)
Держаться за руки, встречая рассвет —
держаться за руки во время расстрела.
«Суды проходят не только в здании суда, но и внутри нас всех, в наших сердцах, есть суд осуждения, дающий самые жестокие наказания. Люди, испытывающие стыд внутри, на суде получают самые жестокие наказания».
Это была болезнь: разум туманило, словно дышишь отравленным воздухом, и восприятие искажалось. Но иллюзия царила только в голове Суны Шанлы. Треугольник: «Абидин — Суна — Ферит» оставался лишь в пределах её жалкого воображения. С чего она вообще могла решить, что её жизнь с Феритом стала бы иной? Чтобы строить нечто иное, нужно было знать — как это. Но Суна умела только разрушать. Всё, что она несла в себе — раздор и хаос, ни для чего другого в её отравленном сердце места не было.
Став случайным свидетелем разговора Ферита с Дженгизом, Суна осознала, насколько ядовита её болезнь — яд проник и в его голову тоже, но Ферит не испытывал к ней ничего, кроме жалости. Корхан говорил о стыде, и эти слова отпечатались в её разуме, как клеймо — жгло и ужасно болело. Пора, наконец, повзрослеть, Суна Шанлы. Пора, наконец-то открыть глаза и взглянуть прямо в реальность. Именно это она собиралась сделать, возвращаясь в особняк, теперь принадлежавший матери Абедина — один росчерк «пера» — пальцы совсем не дрожали, — и Ялы, который был её домом совсем недолго, перешёл к ненавистной Чичек. Лучше всего Суна умела разрушать и теперь она хотела только одного — обрушить особняк на голову своего мужа, его матери и брата. Эти люди ответят за зло, что причинили Шанлы. Вернуться в особняк, держаться подальше от Ферита, привести в порядок мысли и решить, что же делать с беременностью, которая обрушилась, как снег на голову и выбила почву из-под ног. Никогда в жизни у Суны ещё не было столько сложных задач и целей.
Сколько раз она возвращалась в особняк? Суна сбилась со счёту. Впервые переступила порог этого красивого дома наивная девочка, которая никогда не видела жизни в большом городе, но мечтала о ней — вырваться из-под влияния отца. Стать свободной, как ветер. От той девочки не осталось ничего. Когда белоснежные ворота открылись, чтобы впустить госпожу Кутлай, маленькая девочка была похоронена глубоко-глубоко на дне её кровоточащего сердца.
Особняк встретил чужими лицами на посту охраны и непривычной тишиной — такое странное ощущение, неприятное. Стены были всё те же, но как будто бы теперь чужие.
— Что ты здесь делаешь? — знакомый голос всё же зазвучал, неприятно резонировав в воздухе. Айшен вышла навстречу, оставившая форму горничной, смотрела с вызовом и не собиралась пропускать к Старшей госпоже. Но кто такая Айшен? Надень она хоть корону Хюррем-султан, не смогла бы остановить Суну.
— Я собираюсь вернуться в особняк. Поэтому тот же вопрос: что ты здесь делаешь? — вопрос, что обронила Суна, был риторическим, ответ её не волновал. Не обращая больше внимания на Айшен, Шанлы поднялась по лестнице, направляясь к своей цели, но несостоявшаяся жена Абидина не собиралась сдаваться так легко.
— Ты не останешься здесь! — крепкой хваткой Айшен вцепилась в её локоть. — Иначе я расскажу всем, какая ты на самом деле, расскажу, как предала сестру! Твой ребёнок, его отец-то кто, ты хотя бы знаешь?
— Замолчи, не смей! Молчи!
«Молчи!», — собственный крик звенел в ушах, а потом резко стало тихо. Время замедлило свой ход, пока Айшен падала вниз по крутым ступеням — прямо к ногам Сейран.
«Сколько услышала сестра?»
Сердце болезненно сжалось при мысли, что Сейран могла услышать всё и понять. Весь ужас от случившегося между ней, Суной и Феритом, мутил рассудок. Словно не принадлежа больше самой себе, она занесла ногу, понимая, что не ощущает ровную поверхность ступеньки, но подалась вперёд, абсолютно не отдавая отчёт в своих действиях.
Чужая ладонь сомкнулась на запястье, сжав до боли, но не позволив полететь вниз, вслед за Айшен — Карам удерживал Суну на маленькой лестничной площадке, и глядел…
С любопытством?
Чего ещё можно ждать, от такого монстра, как он? Откуда у неё взялась смелость войти в его комнату, чтобы передать информацию Фериту? Теперь, видя Карама перед собой, невозмутимого, как будто не случилось ничего страшного, огромного, как медведь, Суна ощутила каждой клеточкой кожи угрозу, что исходила от него. Не ей лично — всем, кто решится перейти ему дорогу.
Как она могла так безрассудно переступить порог его комнаты, уверенная, что выйдет оттуда живой? Корхан просил — она делала, как марионетка в его руках. Глупая, глупая Суна Шанлы.
— Что случилось? — вот и новая хозяйка Ялы вышла на шум, и сразу увидела, как её помощница застыла у подножия лестницы. — Айшен.
— Она шла за невесткой и упала, — размеренный ровный голос Карама звучал так спокойно, что в какой-то момент Шанлы поверила: всё так и было. Но потом осознала, что происходит — он врёт, покрывая её, по каким-то своим, одному Шайтану ведомым причинам. Вопросительный взгляд остановился на лице, заросшем щетиной, но Карам оттеснил, как пушинку, вначале её, а потом и Сейран, когда спустился вниз и склонился над Айшен, чтобы прощупать пульс.
— Жива. Вызовите скорую. Какая неловкая девушка, не подружилась с лестницей Ялы, — он забавлялся, насмехаясь над правдой, которую знал, и Суна ощутила, как к горлу подступает тошнота — самая настоящая. Понимая, что порыв не удержать, она ринулась к ближайшей туалетной комнате, чтобы освободить желудок, и стало немного легче. Умывшись, прохладной водой, Суна столкнулась взглядом с отражением в зеркале и иллюзия облегчения развеялась как дым. Из зеркала на неё смотрела серая мышь, напуганная, жалкая и беспомощная. Такой её видел Ферит, такой видел отец, каждый раз занося ремень, когда Суна прикрывала Сейран. Такой она была на самом деле, так выглядело её истинное лицо. Зачем пришла в этот дом? Разве у неё есть силы тягаться с Чичек и Карамом? Что она может — да ровным счетом ничего. Прикрываясь местью, всего лишь хотела сбежать от тошнотворной жалости Ферита.
Никчемная Суна Шанлы.
— У Айшен ничего серьёзного, небольшие переломы, ей повезло, — Сейран ждала внизу, когда Суна наконец спустилась. За окном мелькали сигнальные огни отъезжающей скорой. — Ты как, сестра?
— Нормально, — Суна качнула головой, её ответ не дал Сейран никакой информации, и та нахмурилась, обеспокоенная её состоянием. — Хотела поговорить со Старшей госпожой, но я передумала. Пойдём, может, такси ещё не уехало.