Часть 33. Признание (2/2)

Включаю колонку, заполняя кухню мелодией, и, поставив сковороду нагреваться, приступаю к нарезке.

За готовкой не замечаю, как расслабляюсь и начинаю тихонечко напевать. К поджаренному мясу на сковороду летит лук, за ним морковка, на полке даже находятся более-менее подходящие специи и томатная паста. Когда я, все обжарив и выскребя остатки сметаны, прикрываю это дело крышкой, чтобы потушилось, чувствую, как сзади меня оплетают ставшие за пару дней такими родными руки.

— Я тебя люблю, — меня целуют за ухом. — Спасибо тебе.

— Просто обсуждай со мной все, прежде чем принимать безумные решения, — разворачиваюсь в его руках, млея оттого, что тактильность вернулась. — Макароны или гречка? Больше, мне кажется, ни черта нет.

Он проводит носом по виску.

— Как хочешь. Мне и тебя вполне достаточно.

— О нет, я и так постоянно забываю о том, что нужно есть. Если нас таких двое, это будет совсем треш.

— Я не забываю о еде. Просто не умею готовить, поэтому приходится ждать. И я хотел сказать, что ты лучше еды. Совсем не даешь мне делать комплименты.

— Эй, не надо меня есть! Я невкусный и костлявый!

— Ты очень вкусный. По крайней мере там, где я пробовал.

Вспоминаю вдруг вкус его крови и чувствую, как мои щеки заплывают жаром. Что на меня вообще нашло тогда? Алкоголь, конечно, оправдание, но не вампиризму же. А меня тогда реально вштырило от вкуса.

— Это ты о чем таком подумал?

— Отвечать обязательно?

Костя напрягается и склоняет голову набок.

— Желательно.

— Ненавижу кровь. Всегда от нее тошнило. Запах мерзкий. А твоя… Бля, это неадекватно, но твоя вкусная. Кажись, нам обоим необходим психиатр.

Костя пожимает плечами.

— Мне тоже твоя понравилась. Что в этом такого? Я не пойду к психиатру!

— Окей, будем сходить с ума вместе, чё такого, обычное ж дело.

— Если нас положат, то разделят. А я не хочу. Так что, да, будем сходить с ума вместе.

Так спокойно об этом говорит, что я и сам успокаиваюсь, будто то, что произошло абсолютно нормально. И все-таки я был не прав.

Мне с ним спокойно. Только это спокойствие настолько же безумно, насколько и мы.

— Кость… Я… Я тоже тебя люблю.

Я ни хуя не уверен, что до конца понимаю значение этого слова, но то, что меня разрывает изнутри не находит другого определения. Если это не любовь, то что вообще? Испугавшись за него сегодня, я четко осознал, что не хочу жить без него. А те часы, что он отказывался до меня дотрагиваться, стали мучительно долгими.

Не знаю, как ощущают любовь другие, но моя, видимо, вот такая, с легкой ноткой безумия. И никакая другая мне не нужна.

Его глаза расширяются от неожиданности, а на губах появляется улыбка. Но я наблюдаю эту картину недолго, так как меня молниеносно целуют. Поцелуй нежно-невесомый, словно я из хрусталя. И руки прижимают к себе крепко, но все равно ощущаются его чувства в этот момент.

***

Два дня проходят в ленивой счастливой неге. После моего признания, в котором тяжелее было признаться самому себе, чем Косте, я как-то совсем расслабился. Если до этого меня немного напрягала бешеная скорость, с которой развивались наши отношения и мои чувства, то теперь, когда мне стали окончательно понятны мои мотивы, я забил на самокопание, решив просто получать удовольствие от происходящего.

Я гнал от себя мысли о будущем и вообще о происходящем. Понятное дело, что вот так вот просто валяться целый день дома с любимым человеком долго не получится, в конце концов жизнь заставит шевелиться, но пока я объявил себе мини-отпуск. Костя тоже никуда не дергался, так и живя у меня, что пока меня полностью устраивало. Нам обоим необходим был этот перерыв от мирской жизни, хотелось насытиться друг другом, расплавиться в своем маленьком счастье и тупо отдохнуть.

Список, составленный в тот злополучный день, я изучил детально, прямо скажем, несколько прибалдев и ужаснувшись его размеру. От слов, вписанных размашистым почерком, по телу бежали мурашки. В сознании слишком ярко всплывали образы того, через что он прошел, и если б не показное равнодушие Кости, который отбивал любые мои попытки как-либо попереживать на эту тему, я б, наверное, нехило так загрузился.

Но во всем этом ласково-спокойном времяпрепровождении была одна странность.

Мы не занимались сексом.

Вообще.

Никак.

Обнимались, целовались, ходили вместе в магазин, что-то готовили, часто смеясь, даже читали! Это вот вообще странно было. Я вчера проснулся раньше, делать что-то было лень, да и Костю будить своим шебуршанием не хотелось, поэтому взял недочитанную ещё в том месяце книгу и, валяясь на кровати, продолжил с оставленной закладки. Телевизора у меня дома отродясь не было, компьютера тоже, а убивать время за книгами, я привык с самого раннего детства, кажется, ещё до школы.

Костя проснулся часа через полтора. Я уж хотел отложить книгу, но он неожиданно попросил почитать вслух. Это стало для меня новым, очень необычным опытом. Дочитывать концовку я не стал, взяв другую, и, устроившись на его животе, читал ещё несколько часов, пока Костик лежал, перебирая мои волосы. Остановились мы, когда я услышал бурчание его живота.

Хрен знает, как часто люди в отношениях занимаются сексом. Наверное, не каждый день, но после нашего предыдущего секс-марафона, от которого оторваться не могли, этот перерыв выглядел странно. А ещё, я видел, как он отводит глаза, когда его взгляд падал на мою шею. Я его понимал, выглядела она так себе, синяки до сих пор не сошли, ярко напоминая о произошедшем.

Но, несмотря на понимание, сам я ему помогать с этим справиться не собирался. Я чувствовал, что он должен самостоятельно переварить это, иначе так и будет бояться. Минутная прихоть в сексе не стоит того. Все-таки, я надеюсь, что наши отношения продлятся долго, и мне бы не хотелось тащить в них эти страхи. Всему свое время. Мы должны пережить это сейчас, чтобы оно не всплыло неожиданно спустя месяцы.

Сегодня, после позднего ужина, он опять попросил ему почитать. Мне понравилось такое времяпрепровождение, да и книга оказалась интересной, так что я ничего не имел против. Устроившись, как и в тот раз, на его животе, я начал, и даже успел прочитать пару страниц, как вдруг в квартире погасло электричество. Комната погрузилась в кромешную тьму, и мне потребовалось несколько секунд, чтобы проморгаться, перестроившись.

— Темнота — друг молодежи, — хмыкнул Костя.

— Я люблю тебя, — продолжил я шутливый детский стишок, над которым мы ржали ещё в школе.

Меня скидывают с живота и, развернув, прижимают к себе. Книга куда-то улетает, и в этот самый момент по комнате разносится раскат грома. Я вздрагиваю, вцепившись в Костю, а за окном, резко, даже шквалисто, на город обрушивается ливень. Сердце пропускает удар и начинает колотиться как бешеное, а мне резко начинает не хватать воздуха.

— Я могу помочь?

— С чем? — шепчу, утыкаясь носом куда-то ему в щеку.

— Тебе страшно.

Понимаю, что вцепился в Костю слишком сильно, но все равно не понимаю, как он так быстро догадался. Тут слишком темно, чтобы он мог меня разглядеть, да и не смотрел он в мое лицо.

Да, блядь, я боюсь чертова грома. Ничего меня, блин, не пугает, кроме дождя. Это началось ещё в детстве, когда меня ночью оставляли одного, и его раскаты казались мне ревом чудовищ. С возрастом я, естественно, понял, что страшнее людей никаких монстров не существует, но панические атаки при грозовых раскатах остались.

Об этом знала только Вика, и я совсем не желал признаваться в таком кому бы то ни было ещё. Да и Вика узнала случайно, когда мы снимали один гостиничный номер в очередной поездке.

Прижимаюсь сильнее, вдыхая его запах, и пытаюсь успокоиться. Все хорошо. Я не один, не маленький, не сижу, зажавшись в углу, в страхе, что меня сейчас сожрут. Все хорошо. Я взрослый и не идиот. Ток чё так колотит-то всегда?!