Никогда не говори "Никогда" (Sebastian Stan) (1/2)

***

— Нет, ты это видела? Они там совсем сдурели? — Стэн ворвался в мой съемочный трейлер, словно ураган Катрина, абсолютно без стука, чуть не выбив дверь, и еле удержавшись за ручку, потому что запнулся о ступеньку.

Надо сказать пару слов о том, что вне камер и процесса съемки мы не общались от слова ”совсем”. Мы ненавидели друг друга всеми фибрами души настолько, что режиссеры и продюсеры, утверждавшие главные роли в этом сериале, были единодушны, как никогда, в решении кого назначить на роль двух противников. Наша неприязнь друг к другу так сочно и гармонично смотрелась в кадре, что большую часть первых серий мы отсняли с первого дубля.

— Тебя в твоей румынской деревне совсем правилам этикета не научили? Вроде уже столько лет живешь в США, пора бы приобщиться к цивилизации. Стучать надо, когда к даме заходишь. — я даже не соизволила повернуться к нему, продолжая листать в телефоне ленту новостей в соцсетях. Было непреодолимое желание добавить еще много колкостей в его сторону, но его спасло от водопада стеба только то, что я жевала офигительно вкусный сэндвич, который пока что был приоритетней воплей Стэна, да и вообще его появления.

Но в этот раз он абсолютно проигнорировал весь мой сарказм, чего не случалось ранее практически никогда. Да нет, такого раньше не было вообще НИКОГДА. Он всегда отвечал самыми отборными подколками, такими, что участники шоу ” Прожарь звезду» тихо курили в сторонке с нервно подергивающимися глазами. Именно отсутствие обычной реакции с его стороны и заставило меня прекратить поедание своего любимого бутерброда, и пока что он удостоился только брошенного исподлобья взгляда с фразой:

— «Так че приперся?»

Наконец-то переведя дух, как будто за ним гналась стая бродячих собак, он соизволил изложить цель своего столь бурного и неожиданного визита. — Они переписали дальнейший сценарий! Ты уже читала? Мне только что ассистентка принесла новую версию!

Вот тут, будем честными, сердце пропустило удар, как будто я нырнула в холодную прорубь в мороз. Мысленно пообещав выдать своей помощнице по первое число, за то, что кто-то мало того, что получил новую версию сценария раньше, но даже уже успел прочитать ее и возмутиться настолько, что чуть не снес мой трейлер, а я ее даже в глаза не видела. Собственно поэтому парировать мне было нечем.

— Неужели я наконец-то убью твоего персонажа и смогу вздохнуть спокойно? — не особо надеясь на положительный ответ, неуверенно выдавила я из себя слова.

На его лице с такой частотой сменялись эмоции, что я уже было грешным делом подумала, что угадала. Но все оказалось гораздо хуже. — «Они прописали нам любовную линию!» — выпалил Себ, как мне показалось с некоторым облегчением, что не один он теперь будет полыхать праведным гневом.

На стол полетел недоеденный сэндвич, за ним телефон, и оттолкнув Стэна с воплями: - Какого хрена?! Я не буду в этом участвовать! — я вылетела из вагончика.

— Ты куда? — он практически свалился со ступеней от того, когда я промчалась мимо него. Да, со ступенями у него сегодня явно не заладилось.

— К режиссеру, сценаристам! Без разницы! Да хоть к папе Римскому, главное, чтобы это все отменили нахрен.

— Да погоди ты, я с тобой!

Влетев как две фурии в палатку режиссера, мы практически сразу показали, насколько ошибочным было решение сделать из нас кинолюбовников. Эх, с такой то энергией и скоростями мы походу не ту профессию выбрали. Забеги на короткие дистанции мы бы щелкали как орешки. Вот что значит, правильная мотивация!

— Я не буду с ним играть любовные сцены! Ни за что! — на правах дамы начала свой гневный монолог я.

— Вообще-то это я не буду! Боже, как подумаю, что надо с тобой целоваться. — Себ театрально скривил лицо, как будто съел килограмм просроченных лимонов.

— Придурок! Как подумаю, что нужно будет тебя обнять или еще чего похуже! Это неприемлемо! Верните все, как было!

Медленно переводя взгляд с меня на Себа, режиссер честно пытался выждать, когда пройдет это извержение вулкана, ну или хотя бы стихнет настолько, что можно будет вставить хоть слово. Не знаю, может быть виной тому наши со Стэном характеры, может долбанная астрология, мы ведь оба знаки огненной стихии. Тут уж не разберешь. Но выносить наши всплески всегда представлялось возможным только лишь потому, что мы воевали только друг с другом, и это практически не затрагивало окружающих нас коллег на съемках. Но сейчас мы не то чтобы объединились, нет, слово объединиться нельзя было ставить с нами двумя в одном предложении, даже в случае войны с режиссером. Правильнее будет сказать, что наш огонь был направлен в одну сторону. Почему мы так друг друга не переносим? Да ни почему. Вот правда. Спроси нас, мы и сами вряд ли ответим. Так уж повелось с первой встречи, то ли стали просто меряться у кого круче характер, то ли что-то еще. Я например, кстати, ни разу не помню момента, чтобы вот так вот сесть и серьёзно подумать, а за что вечно насылаю на него библейские проклятья. Остальные не спрашивали. Нет, тарелкой в голову вряд ли бы кто-то выхватил за попытку поговорить со мной об этом несносном румынском исчадии ада, но быть посланным по очень известному направлению, куда пойти обычно набирается мало желающих, это запросто.

— А теперь сели оба! — наконец-то улучив момент тишины в нашей бурной тираде, пробурчал режиссер. — Пожалуйста.

Рассевшись на максимально далекие друг от друга стулья, мы выглядели, как два ребенка, не поделившие любимую игрушку в песочнице и надававшие друг другу по голове лопатками.

— Во первых, ну успокойтесь вы, взрослые же люди. А ведете себя как. — он попытался подобрать слова, которые могли бы описать нас, но при этом видно было, что он боится навлечь на себя гнев богов, которые к слову, еще не до конца успокоились, а просто притихли каждый на своем стуле. — А во-вторых — он достал две пачки документов — позвольте напомнить условия контракта на съемки. Мы имеем право изменять сценарий с предварительным уведомлением, не меняя количество съемочных дней.

— Меня вообще-то еще никто не предупреждал! Если бы ни… этот — кивнула я в сторону сидящего справа Себа — я бы вообще продолжала наслаждаться жизнью, а в частности своим законным ланчем, который бессовестно был кем-то прерван.

— Вот, пожалуйста, твоя копия нового сценария — протянул мне пачку листов режиссер. — И в третьих, все по тем же условиям, в случае отказа от съемок по личным причинам, вы выплачиваете неустойку, цифры, надеюсь, вам не нужно напоминать.

Черт! Черт! Черт! Нет, не так… ТВОЮ МАТЬ! — не знаю, отразилось ли у меня на лице то, что колоколом звучало в голове, но судя по вытянувшемуся лицу Стэна, тот маленький пунктик о неустойках за срыв съемок, тоже мистическим образом был им забыт, как собственно говоря и мной тоже.

— И еще, в конце концов, вы же профессионалы, оставьте, пожалуйста, личное за кадром и, будьте добры, сыграть так, чтобы все поверили.

Выходя из павильона режиссера мы выглядели как школьники, завалившие экзамен. Опущенные головы, поникшие плечи. И злость в глазах от чувства неизбежности.

— Через три дня первая сцена — будьте готовы! — донеслось нам вслед.

— Я репетировать не буду, будем снимать сразу. — буркнул Стэн и развернувшись, ушел в сторону своего трейлера.

«Да не больно то и хотелось!» — подумала я, но лишь показала ему вслед один из любимых неприличных жестов.

***

И вот настал тот самый ужасный день, когда все собрались вокруг большой кровати, заботливо расстеленной кем-то для нашей первой постельной сцены. Да-да, вы не ослышались. Режиссеру вдруг чем-то надуло в голову, что он решил уложить двух главных враждующих героев в кровать абсолютно голыми, ничуть не заботясь о развитии в сюжете их отношений, которые бы привели к этому. Видимо чтобы зритель также сидел с отпавшей челюстью, как и мы, когда читали новую версию сценария.

— Готовы? По местам — раздалась команда, и свет и камеры повернулись в сторону кровати.

Забравшись в одежде под одеяло, я сняла с себя почти всё, оставив лишь нижнее белье.

— Нет-нет, верх тоже снимаем! — эта фраза вызвала во мне уже зарождавшийся праведный гнев, особенно понимая, что сейчас сюда залезет тот, кого я долгое время мечтала застрелить на экране, ну или хотя бы от души надавать по его наглой морде.

— Трусы то хоть можно оставить? — прорычала я, уверенная в том, что их я не сниму даже под страхом смертной казни.

— Можно — рассмеялся режиссер. — Мы же все-таки не порно тут снимаем.

— И на том спасибо! Мое бедное сердце бы не выдержало увидеть ее голую! — со этими словами под одеяло запихнулся Себастиан.