Часть 6 (1/2)

Англия, замок Вигмор, ноябрь, 1391 год.

— Давай назовем его Эдмундом в честь деда, твоего отца? Эдмунд Мортимер, наш первый сыночек. Ты согласен, дорогой? Только посмотри, какой он красивый!

— Он прекрасен. Я так счастлив, — Роджер Мортимер, 4 — ый граф Марч пристально вгляделся в лицо своего новорожденного сына, — У него синие глаза! Нора, милая, это чудо!

— Синий цвет — символ чистоты и невинности, — улыбнулась Элеонора Холланд, супруга графа.

— Чистота и невинность это качества, которые пристало иметь девицам, — усмехнулся граф Марч.

— А что толку, коль вы — мужчины, рано или поздно лишаете нас этих качеств, — со смехом парировала графиня.

— Но вам ведь это нравится, не так ли? — осторожно приобняв жену за плечи, граф поцеловал ее в губы.

— Ну же, Роджер, подожди, раздавишь Эдмунда, — все еще смеясь, она откинулась на подушки и прижала к груди драгоценный сверток.

— Я никогда не раздавлю своего сына, — выражение лица графа Марча вдруг стало серьезным, даже жестким, — но, думаю, найдутся те, кто пожелают это сделать…

— Что ты такое говоришь? Наш мальчик будет очень счастлив, — графиня ласково улыбнулась и укачивая сына, запела тихим голосом:

— Как хороша моя любовь.

Красива, как цветок лесной.

Ее к груди я приколю.

Чтобы всегда была со мной.

— Должно быть, они решили, что я согласен, — Эдмунд нежно провел рукой по золотистым волосам своей жены. Но имел ли он право называть Анну женой, если сам был неспособен быть ей мужем.

— Но ты же… ты ведь не согласен, Эдмунд?! — Анна со страхом и тревогой смотрела на него, — Это же заговор против короны. Да, корона по праву должна принадлежать тебе, я это знаю, но…

— Корона, — горько усмехнулся Эдмунд, — Ты станешь королевой. А наследник? Но, даже эту проблему, при желании можно решить…

— Не говори так! Я не собираюсь тебе изменять. Я люблю тебя и не желаю быть королевой, — Анна склонила голову ему на плечо.

— Да и я не желаю быть королем. Пусть это бремя несет Хэл. Кажется, он жаждет от меня избавиться. Может быть, даже хочет раздавить меня, сделать то, что не успел сделать его отец. Что ж, я более не потревожу его, — вздохнул Эдмунд.

— Нет, милый, — чуть сузив свои большие голубые глаза, Анна внимательно посмотрела на него, — Похоже, ты ошибаешься. Я думаю, что король, наоборот, желает привязать тебя к себе как можно крепче. Сделать тебя зависимым от себя. Полностью зависимым. Что бы ты всегда принадлежал ему. Только ему. Ты навсегда у него в заточении.

— О Боже, Энни? Правда ли это? Ты так думаешь? — невольно улыбнулся Эдмунд, — Хэл не хочет избавляться от меня?

Если бы Анна оказалась права. Ему было бы легче осознавать то, что Хэл желает его полной зависимости, нежели то, что хочет навсегда порвать с ним. Естественно, он не станет участвовать в заговоре, да он и не собирался этого делать. Стоило как можно быстрее раскрыть Хэлу всю правду, и будь, что будет. Пусть Хэл прогонит его, пусть даже казнит. Эдмунд знал, что он должен сделать, и он это сделает. А финансовая независимость ему нужна была лишь ради Анны, он не желал, чтобы она в чем-либо нуждалась. Ей и так не повезло с неспособным исполнять супружеский долг мужем. Иногда, Эдмунд думал о том, что был бы не против, если бы Анна родила ребенка от кого-нибудь другого. Да, он бы знал, что этот ребенок не его крови, но вырастил и воспитал бы как родного, передал бы титул и состояние. Но, кажется, Анна не желала ничего об этом слышать, во всяком случае пока. Даже, если эта война во Франции и не сулила ему никакой выгоды, он все равно пойдет на нее. Вместе со своим королем. Если, конечно, король соизволит его простить.

Замок Портчестер, 31 июля.

— Ты думал, что придешь, повинишься, и я сразу заключу тебя в объятия и прощу?

— Нет, Ваше Величество. Я так не думал, — Эдмунд и впрямь прибыл в замок Портчестер, без особой надежды на прощение и помилование. Он не знал, что приготовила ему судьба. Может быть, прощение, а быть может и суровый приговор. Но какой? Казнь? Пожизненное заточение? Он был бы согласен и на это, лишь бы только быть с Хэлом, лишь бы только не потерять его навсегда.

— Генри Скроуп, Кембридж, Томас Грей… Кто еще? — спокойным, холодным тоном спросил Хэл.

— Больше никто, Ваше Величество.

— Значит, в заговоре участвуют трое… то есть четверо. Вы планировали убить меня и моих братьев в Саутгемптоне, чтобы ты смог сесть на трон. Прекрасно, — усмехнулся Хэл, — Как же я был наивен. Отец был прав во всем. Во всем. Отец, Джон, Хамфри. Они все предупреждали меня.

— Я не планировал убивать Вас! Я никогда не желал Вам смерти! — упоминание об отце и братьях Хэла больно укололо Эдмунда. Он ненавидел его братьев, и ничего не мог с собой поделать. Но, в последнее время его неприязнь обратилась более на Хамфри, чем на Джона. Эдмунду казалось, что с Джоном можно хотя бы договориться, заключить перемирие, а разодетый смазливый Хамфри не вызывал у него ничего, кроме отвращения. И оба они ненавидели самого Эдмунда, считали угрозой. Теперь Хэл понял, что они были правы. Прав был его отец, правы братья и советники. От Эдмунда Мортимера нужно было избавиться, нужно было раздавить его, чтобы никогда больше не иметь лишних трудностей, коими и так полна жизнь короля.

— Тебе придется убедить в этом не только меня, но и моих братьев. Томаса, Джона и Хамфри… особенно Хамфри, — улыбнулся Хэл, но Эдмунд заметил, что в его улыбке было нечто зловещее, не предвещающее ничего хорошего.