Глава 2: Горю заживо? (2/2)

Вновь раздался оглушающий крик, а следом слова: «Стефан, остановись!». Вот теперь мне стало страшно. Неужели Сальватор младший может навредить моей сестре? Я ринулась бежать. Сестра не хотела меня в это втягивать, но я оказалось втянута, когда познакомилась с Анной. И все же, я хочу помочь Елене, хотя чем можно руководствоваться против вампира? Я побежала на сильный грохот.

— Нет, — передо мной предстала Анна с выступающими венами под глазами — страшное зрелище, никогда не привыкну, — Джереми меня не простит, если ты туда пойдешь, — вампирша больно схватила меня за руку и поволокла в другую сторону, точно останутся синяки. Я хныкала от боли, — тише, — прошипела девушка.

— Так-так, кто это у нас тут, — впереди стояла блондинка, склонив голову набок. Она презренно посмотрела на нас, — Что вы тут забыли? — зло так и сочилось из её слов, я ощущала эту мощь. Точно вампир. Кровь застыла в жилах; она не выглядела доброй, так что я не могла надеяться, что она великодушно нас отпустит, — прихвостни Елены? — девушка презрительно ухмыльнулась.

— Беги, — прошептала Анна и я побежала.

От лица Анны

— Ой, да ладно тебе. Мы обе знаем, что она далеко не убежит, — Ребекка закатила глаза и вальяжно подошла ко мне, — Клаус ее убьет, ты не совсем дальновидна, Анна, — кто же не знал семью первородных; только вот Ребекка, как заноза в одном месте, вездесущая, — И передай своим дружкам: Мэтту, Тайлеру и этой тупой блондинке, что если вы отсюда не уйдете, я вас лично перебью как овец, дорогая, — первородная прошлась пальцем по моему подбородку и оставила маленькую царапину. Я сглотнула.

От лица Катрисс

Я бежала не оглядываясь, все ещё помня, откуда исходили крики. Анна справится, наверное… Сейчас я ощущаю себя самой глупой на свете. Что я буду делать против вампира? Неужели Стеф напал на Елену? А Клаус? Он так опасен, что даже сестра про него не рассказала? Я остановилась, идти с пустыми руками не совсем мое. Я зашла в кафетерий, так тихо, и увидела швабру, взяла ее и разломила напополам. Джер говорил, что только кол в сердце убьет вампира. Теперь я готова, они точно этого не ожидают. Аларик давал пару уроков, как правильно вонзать кол в сердце, все по наставлению сестры. Не сказала бы, что сил мне хватает, но это хоть что-то. Буду надеяться, что до такого не дойдет. Повернувшись к выходу, я услышала бег: кто-то очень быстро перебирал ногами. В кафетерий влетела Елена.

— Тари! — она подлетела ошарашенная, увидев меня, — Что ты тут делаешь? — все, что я видела, — это только панику, сестра как будто в лице изменилась. Она провела по своим волосам и резко обернулась на грохот, исходящий от входа. Кроваво красные глаза Стефана смотрели на нас, вены выглядели ещё ужасающее, торчащие клыки наводили больше страха. Я сжала швабру, а вторую часть дала Елене. Вампир подлетел к нам, я запищала, а сестра вовремя воткнула ему в живот швабру.

— Бежим! — крикнула она, но Стефан быстро оклемался и схватил Елену за волосы, швырнув в стену, в голове всплыла картина, как мою голову ударили об кафель. Я направила палку на вампира, но он оказался быстрее и вонзил ее в мой живот. Я захрипела от боли. Она пронзила все мое тело, я упала на колени, стараясь находиться в сознании, в голове было лишь одно: сегодня я умру. Елена безмолвно лежала на полу, слегка приоткрыв глаза, — Тари… — губами произнесла сестра.

— Стефан! — раздался знакомый голос. А я уже лежала на полу, истекая кровью, вся одежда в крови. Неужели я так просто умру? Я боялась, неистово боялась, что после смерти буду ощущать боль, что мое тело разлагаясь, будет болью молить о помощи, что я исчезну также, как исчезнет моя физическая оболочка. Это действительно больно? Я буду ощущать холод? Нет нет НЕТ! Я, Я, Я так НЕ хочу. Слеза скатилась по щеке, мое сознание пыталось ухватиться за последние секунды жизни.

Послышался хруст, а за ним непроглядная темнота.

Всю жизнь я боялась боли, смерти и потерять все, что имею. Жить в вечном страхе, который сама себе нагоняешь — это ужасно, накручивать себя невыносимо. Но именно в этот раз я отключила все свои предрассудки и совсем не понимала, что делаю. Я просто решила, что должна, и нет никаких оправданий другому выбору. Если должна — значит должна.

Холодная земля, холодный ветер ощущаются как теплый летний день. Я не чувствую своих ног, и холод постепенно подходит к сердцу, я это ощущаю. Единственное, что меня заставляет ощущать тепло там, где его нет — мой разум и дневник. Вокруг лёгкий туман, и лишь видны очертания памятников. Я на кладбище? Ветер шелохнул листья, пыль ударила в лицо, и я откашлялась. Что-то не припомню, чтобы приходила сюда.

— Катрисс… — эхом отозвался чей-то голос, такой мягкий и убаюкивающий, что невольно захотелось провалиться в сон. Я встала и отряхнула джинсы, но они были чистыми. Странно, я же сидела на рыхлой земле, — Девочка моя… — оглядевшись, я не увидела ничего, лишь туман ещё больше клубится у моих ног и становится плотнее, — тебе нужно обратно… — такие размыленные слова. Куда обратно? Я вроде и так дома.

— Эй, — отозвалась я, — куда обратно? — не унималась моя душа. Сердце, к которому словно подступал холод, начало замерзать ещё сильнее, — Я не понимаю, — почти плача, молила ответить на вопрос. Так тяжело дышать; изо рта пошел пар, взгляд помутился, — Ответьте! — прохрипела в надежде, что меня слышно.

— Тебя не должно быть здесь, — я обернулась на прикосновение. Хриплый голос, бледное лицо и прозрачные глаза, которые мало о чем говорили.

— Папа! — я кинулась обнимать родного человека, такое твердое тело, как камень.

— Тари, — шепнул отец, поглаживая волосы, — ты должна уйти, мы тебя не ждём, — в сердце что-то кольнуло. Не ждут? Но почему…

-Ты меня прогоняешь? — я заглянула в глаза отца, он смотрел сквозь меня и лишь едва кивнул, — но где я буду жить?

— Оглянись, — папа дотронулся до моей грудной клетки, рукой накрыв сердце, — ты разве не понимаешь? Ты теряешь себя, твое сердце холодит и замедляется, — проговаривал он слово за словом, медленно и беспристрастно. Я дотронулась до своего сердца, и почувствовала еле заметные стуки, — все является не тем, чем кажется. Уходи, — грозно сказал отец. Он был таким, когда я в детстве что-то не так делала, — иди прочь, Тари! — закричал он, и я зажмурилась. Руки подрагивали, глаза немного слезились, меня бросило в жар. Словно я купаюсь в лаве.

Я открыла глаза, убрав ладони от лица. Папы не было рядом, все вокруг закрутилось, превращаясь в одно размытое месиво, а в голове крутилось только одно: где я? где я? где я?

Мысли пожирали меня, перед глазами все плыло, слова начали отдаваться эхом, словно они повсюду. Я упала на колени и схватилась за голову, истошно закричав, под коленями начала дрожать земля. Я кричала, больно хватаясь за волосы и пытаясь унять эту дрожь, боль и истерику, пока в голове не появились слова, которые опрокинули свет на все: мне нужно домой…

Свет ослепил меня, и теперь я ощутила огонь по всему телу. Горю заживо?