Chapter 4, Part 2. Escribo mi camino / Сам пишу свой путь (2/2)

— Я думаю, я понял, для чего ты привез меня сюда, — играючи начал он, сидя на постели и смотря из-под ресниц на возвышающегося над ним мужчину.

— Неужели?

— Тебе нравится заставлять меня терять рассудок из-за тебя, — ухмыльнулся Апо, намеренно облизывая губы в ответ на приподнятые в удивлении широкие брови. — Ты хочешь, чтобы я лез на стенку от того, как сильно хочу тебя. И всегда ходил с трясущимися коленками и лицом, испачканным в твоей сперме. Только тогда ты будешь удовлетворен.

И, разумеется, Апо сказал это только для того, чтобы поиграть. Он и представить не мог, что его слова зажгут в глубине глаз Майла искру настолько яркую и опьяняющую, что ему самому придется поверить в свои слова.

— Твой рот, По, — наклонился прямо к нему Майл, сталкиваясь лбами и заставляя Апо жаждать вылезти из собственной кожи от силы его взгляда прямо в глаза. — Однажды точно доведет тебя до беды. Я не просто претворю в жизнь все то, о чем ты только что сказал, но и сделаю так, что ты будешь окончательно и бесповоротно испорчен для всех, кого ты захочешь. Для всех, кроме меня.

— Я никогда не захочу никого другого, — как завороженный прошептал Апо, не чувствуя ни капли лжи в своих словах. — Только тебя.

— По, — нетерпеливо выдохнул Майл в его губы, тут же накрывая их своими и затягивая Апо в глубокий, сладкий поцелуй, от которого все его тело покрылось мурашками.

Отставляя пустой стакан в сторону, он потянулся к плечам мужчины, буквально роняя себя в его объятия. Его почти тут же стянули c постели, поднимая за зад и заставляя обвить ногами чужие бедра, и Апо послушно забрался на Майла, прижимаясь к нему всем телом и растворяясь в нем.

Им предстоял долгий и крайне приятный совместный душ.

***

— Вот здесь, — указал Апо на небольшой ровный участок пляжа, куда не могла добраться вода.

Его босые ноги утопали в согретом солнцем песке, глаза слепило от света постепенно приближающегося заката, а сердце трепетало от первозданной красоты Ла-Манша, который был самой настоящей сказкой, ставшей реальностью в жизни Апо.

Майл покорно расстелил плед в том месте, куда указал Апо, отставляя свою пару ботинок в сторону и грациозно присаживаясь на него сверху. Апо примостил рядом только что заказанную в ресторане пиццу, коробка которой была еще горячей и обжигала ему пальцы, и забрался на плед под бок к мужчине.

Апо никогда не проживал момента более романтичного, чем этот. Сидя на берегу пролива и наблюдая за тем, как птицы летают над водной гладью, как возвышаются рядом с ним утесы, ощущая, как дует ветер с Ла-Манша и как его бок греет тепло тела Майла, он чувствовал себя так, словно вытянул счастливый билет или загадал желание на упавшую звезду. В своих самых лучших мечтах он не мог представить, что нечто подобное он сможет увидеть своими глазами. Что что-то подобное может стать его реальностью, его настоящим. Его будущим?..

— Нравится? — наклонился к его уху Майл, целуя чувствительное местечко сзади и вырывая Апо из его мыслей.

Тепло улыбнувшись в ответ, он повернулся лицом к мужчине и, ластясь, потерся носом о его щеку.

— Полный восторг, — едва слышно прошептал Апо, как будто кто-то еще мог его услышать. Но на пустынном пляже они были совсем одни, и только крики чаек звучали с ним в унисон. — Так почему на самом деле ты привез меня сюда?

Майл взял несколько секунд на размышления, вглядываясь в горизонт, и в этот момент его лицо стало таким красивым, что Апо трепетно закусил губу.

— Ну, ты ведь актер, не так ли? — наконец ответил мужчина, заставляя желудок Апо от волнения скрутиться. — Я подумал, что тебе нужны свежие впечатления и эмоции, чтобы по-настоящему наслаждаться своей работой. К тому же ты умеешь ценить красоту даже в повседневных вещах. Это большая редкость, которая заслуживает поощрения.

От чего-то этот ответ заставил Апо почувствовать, что он в ловушке. Они с Майлом были из совершенно разных миров, и их различия сквозили в каждом прожитом рядом дне. Апо не принадлежал тому миру, в котором рос и жил Майл, тому обществу и тем его правилам и стандартам, которые были неприложны для этого круга. И, в то время как Майл был почти всемогущим, имел огромные перспективы в жизни и тысячу возможностей на каждом шагу, все, что было у Апо — это его маленькая мечта, которая ощущалась все более незначительной в масштабах жизней вышедших из высшего света людей.

Апо все еще чувствовал себя лживым и грязным, потому что заставлял Майла видеть в нем кого-то другого. И то, что мужчина сказал следующим, возвело это чувство в абсолют, разрушая для Апо десяток иллюзий, которые он настроил о себе и о Майле как едином целом.

— Понд еще не связывался с тобой, верно? Я говорил с ним о тебе, когда мы были на яхте, и дал ему твой номер. Мне даже не нужно было убеждать его поговорить с тобой, потому что ты, кажется, сам впечатлил его достаточно.

Ни одного слова не приходило в голову Апо в ответ на это. Все внутри него вопило, кричало, что это и было именно тем, чего он хотел, тем, ради чего он приехал в Париж. Ради хороших связей и возможностей, которые он мог получить благодаря своей красоте и телу.

Разумеется, Майл не был идиотом и давал Апо ровно то, что и требовалось. Они прекрасно провели время вместе, выходили в свет, занимались беспорядочным сексом, а теперь Майл платил за это тем, что покровительствовал над ним, как наверняка привык делать это с другими.

Это было логичным завершением их небольшого парижского приключения. Майл был любезен, открывая дорогу в будущее, о котором мечтал бы любой на месте Апо, в признательность за его время, внимание и удовольствие, которое он доставил своим присутствием рядом. И, откровенно говоря, ему повезло, что из всех тех мужчин, в чьей постели Апо мог оказаться, чтобы заполучить желаемое, он оказался в постели Майла. Доброго, нежного и внимательного любовника, который на несколько дней стал для Апо целым светом.

— Если, конечно, твой съемочный график позволит тебе сниматься где-то еще.

Предательские слезы подступили к глазам, заставляя Апо прикрыть веки и заставить себя дышать. Ведь все складывалось идеально, верно? По законам жанра он должен был благодарно принять услугу, продолжать улыбаться до тех пор, пока Майл не привезет его обратно в Париж, а затем легко и непринужденно пойти своим путем. Новым, благородно устроенным для него и не имеющим больше ничего общего с Майлом Пхакпхумом Ромсайтонгом.

Возможно, неделю назад Апо был бы благодарен за этот шанс. Воруя чужой пригласительный на вечеринку Dior, он едва ли думал о морали и нравственности, и тем более плевал на них, двигая бедрами на танцполе и привлекая к себе внимание людей куда более влиятельных, чем когда-либо мог быть он сам.

Разве имел он право на то, чтобы чувствовать себя уязвленным за то, что был воспринят определенным образом? За то, что Майл видел в нем приятную временную компанию, за чью благосклонность нужно платить?

Но, зарываясь босыми ногами в песок и ощущая свою жизнь полной обмана и фальши, Апо хотел только отмотать время назад и вернуться в тот миг, когда он позволил себе увлечься Майлом и потерять себя в нем, чтобы не дать его глупой затее зайти так далеко. Или в тот миг, когда Гифт предложила ему чужой билет, а он, наивный и глупый, с благодарностью его принял.

Вот только машины времени не существовало, а нынешний Апо, тот, который встретил невероятного мужчину своей мечты, влюбился в него, принимая его внимание и заботу так, словно заслуживал ее, уже не мог сделать иной выбор.

И потому все, что ему оставалось, это быть честным в последний раз.

— Майл, я…, — начал он, но слова не шли, застревая в раздраженной глотке. — Прошу, попроси своего друга удалить мой номер и никогда не пытаться связаться со мной.

И с этими словами Апо ощутил почти физически, как с грохотом захлопнулись его ворота в новую жизнь, которую он так страстно желал. Его терзала жажда сорвать с себя все маски, дорогую одежду, заглушить громкие пафосные слова и оставить себя абсолютно обнаженным — самим собой. Всего лишь собой, маленьким и незначительным, с разбитым на тысячи осколков сердцем, не имеющим права на то, чтобы смотреть вверх, но, по крайней мере, на этот раз настоящим.

Разрушить созданный собственным же распутством образ в глазах Майла, который не имел ничего общего с тем, кем Апо был на самом деле.

— Почему?

Майл смотрел на него тем самым нечитабельным взглядом, который Апо так и не смог расшифровать с самого начала, но под которым съедающее его чувство вины разрасталось до размеров всего его существа.

Апо знал, что такие мужчины едва ли прощают предательство, ложь и притворство. Он готовился навсегда остаться в памяти Майла именно этим, не имея права когда-либо попытаться заслужить нечто иное.

— Потому что я не тот, за кого ты меня принял, — едва сглатывая, дрожащим голосом ответил Апо, поднимая глаза и заглядывая в темные глубины напротив. — Я не занимаюсь эскортом. И мне не нужна плата за… секс.

Он хотел бы сказать «время, что мы провели вместе», но разве были они вместе на самом деле? И говорят ли так о тех, о ком скоро не захотят вспоминать вовсе?

— Я не актер. У меня не было еще ни одной серьезной роли, ни разу. Я зарабатываю себе на жизнь тем, что убираюсь в гостинице, а вечеринка, на которой мы встретились… Я никогда не получал приглашения на нее.

Соленые слезы стекали по щекам Апо, но он не мог пошевелить и пальцем, чтобы стереть их. Его грудь беспокойно сжималась в спазмах, влажная пелена скрывала его от тяжелого взгляда Майла, а собственное чувство вины съедало заживо.

А еще была жалость. Жалость к себе такая сильная, что Апо казалось, она затмевает собой все чувства, что он когда-либо испытывал прежде. Ее огромные когтистые лапы держали его в тисках, не давая пошевелиться и лишая шанса на спасение. Он задыхался от собственного чувства вины и разочарования.

«Я презираю лжецов», — однажды сказал ему Майл, и теперь Апо ощущал это на себе особенно отчетливо.

Этот урок о ценности честности он должен был усвоить на девять жизней вперед.

— Я приехал в Париж, чтобы пойти туда, но мне пришлось притвориться другим человеком, чтобы попасть внутрь. Я просто надеялся, что это поможет мне чего-то добиться в жизни, — всхлипывал Апо, продолжая рассказ. — Что кто-то заметит меня, и я смогу найти способ сниматься. Я правда искал знакомства, спонсора или кого угодно другого, н-но… Это было до того, как я встретил тебя.

Слезы хлынули новым безумным потоком, из груди рвались хрипы, а руки дрожали от переизбытка всех тех ужасных чувств, что лавиной накрыли Апо.

Он был готов к тому, что Майл откажется его слушать, будет кричать, встанет, уйдет или прикажет ему самому убираться прочь. Но мужчина слушал его молча, не пошевелившись ни на мгновение, и это пугало гораздо сильнее, чем мог бы его праведный гнев.

— Клянусь, мне ничего не было от тебя нужно, — умоляющим тихим голосом пытался объясниться Апо. — Я просто хотел хотя бы раз побыть с тобой. Хотел узнать, каково это, когда такой невероятный мужчина, как ты, замечает кого-то вроде меня, кто и мечтать о таком не может. Я просто хотел побыть на месте всех этих девушек, которым ты улыбался. Хотя бы один раз.

Майл прикрыл глаза, отводя взгляд, и это полоснуло сердце Апо до самой сердцевины, где оно болезненно билось раненой птицей, не способной себе помочь.

Я презираю лжецов.

Апо чувствовал, что сам презирает себя намного сильнее.

— Но, я клянусь, я был с тобой не ради денег или роли в кино. Клянусь, Майл, — на последнем издыхании прошептал Апо. — Я знаю, что создал это впечатление о себе сам, но я не сплю со всеми подряд, не сплю ни с кем ради выгоды. Я не шлюха, я не такой…

Апо сам не знал, может ли верить себе теперь. Все слова, что он произносил, звучали для него жалкими оправданиями, от которых его тошнило. Он представлял очень живо, с каким презрением, должно быть, Майл слушал всю эту глупую исповедь и как противно ему было за то, что он связался с таким человеком как Апо.

Но…

— Я знаю, — произнес наконец мужчина впервые с тех пор, как Апо начал свою исповедь.

И вместе с тем, как осели в его сознании эти слова, он перестал понимать, что чувствовать. Потребовалось несколько секунд, а может, и минут для того, чтобы он выдержал вновь обращенный на него взгляд мужчины, прежде чем смог снова произнести хоть слово.

— Ты знаешь?

Сердце громко стучало в груди и, казалось, его грохот разносился по всему пляжу Ла-Манша.

— По, — тяжело вздохнул Майл, сжимая челюсти и заставляя Апо томиться в собственном теле в ожидании объяснений. — Шлюхи не прячут глаза в постели. Не сжимаются от стыда, не краснеют от комплиментов. У них есть опыт в сексе и, поверь мне, они знают, что делают.

Слова мужчины со столь явно расставленными акцентами заставили Апо стыдливо потупить взгляд. У него был опыт в сексе! Пусть это и не было самым важным в эту минуту.

— И я с самого начала знал о том, что ты проник на эту вечеринку незаконно, — Майл устало потер висок, снова отводя взгляд. — Твоего настоящего имени никогда не было в списке гостей.

В ответ на очередной всхлип Апо из груди Майла вырвался тяжелый вздох. Взяв паузу в своем рассказе и давая ему время примириться с ним, мужчина мягко пропустил волосы через пальцы, заставляя пару прядей мягко упасть ему на лоб. И от этого простого действия Апо едва сдержал безумный слепой порыв прикоснуться к нему.

— Ты проверял мое настоящее имя? — тихонько спросил Апо, не понимая, чего в звуке его шепота было больше: отчаяния или вины. — Когда?

— Когда ты ушел в туалет, — ответил Майл, и Апо почувствовал, как вместе с его ответом у него снова перевернулся мир.

Выходит, что Майл с самого начала знал, что он лгал, незаконно проник на вечеринку и использовал чужое влияние для того, чтобы заполучить свое место под солнцем. Возможно, он знал и о том, как именно Апо проник в клуб, почти подставившись под незнакомого мужчину, что не делало ему ни капли чести, а лишь выдавало его тьму, вытаскивая на поверхность все, что он хранил внутри.

— Я поговорил с охраной, и никто из них не смог найти тебя в списках, — продолжал говорить Майл, и Апо ощущал, как с каждой следующей фразой его горло сжимается в удушающем приступе. — К тому же, говоря откровенно, ты не выглядел как человек, который на самом деле мог попасть туда самостоятельно. На тебе не было ни одной брендовой вещи, дорогого украшения, ни одного признака того, что ты такой же, как другие, кто посещает такие вечеринки, потому что имеет туда пригласительный.

— Тогда почему ты просто не ушел? — всхлипнул Апо, ощущая себя оголенным проводом, который готов заискриться в любую секунду.

Слова Майла больно ударяли по его эго, пусть он и понимал, что они были правдой. Возможно, именно оттого, что они и были, это причиняло боль более сильную, чем возможные подозрения в том, что он был распутным и меркантильным, потому что на самом деле это было не так.

Всю свою жизнь Апо мечтал о том, чтобы вырваться из бедности своей семьи в мир, в котором Майл родился и вырос. И тот факт, что он так сильно старался, но все еще с первого взгляда выдавал, что не принадлежит к нему, разочаровывал и заставлял его терять веру.

И вместе с тем он понимал, что время с Майлом не было определено его жаждой славы, денег или власти. Оно было тихой гаванью, в которую он попал по воле судьбы, но которая оказалась для него куда более драгоценной, чем все возможности мира, которые ему мог дать высший свет.

Даже если Майл никогда больше не захочет иметь с ним дела, Апо хотел бы, чтобы он это знал.

— Потому что мне ты никогда не лгал.

Вот так просто. Майл произнес это, пожав плечами, а затем мягко улыбнулся, снова возвращая Апо взгляд глубоко в глаза.

— Ты ведь назвал мне свое настоящее имя, верно? — Апо лишь оставалось глупо кивать, соглашаясь. — И ты никогда не говорил о том, что снимался где-либо, только о том, где мечтал. Но то, что твои способности еще никто не оценил по достоинству, не означает, что ты не актер, а потому я не могу считать это ложью. Так что я свел тебя с Пондом не потому, что хочу отплатить тебе за услуги, а потому что я знаю, что он способен оценить талант, когда видит его. Ты заслуживаешь шанса исполнить свои мечты.

Теперь Апо не знал, плакал ли он из-за чувства вины или из-за того, какие сильные чувства он испытывал к мужчине напротив.

Никто никогда не обращался с ним так. Никто никогда не стирал теплой ладонью его слезы после того, как он так сильно облажался, как теперь делал Майл. Никто никогда не верил в него настолько, чтобы давать ему шансы, о которых он не просил и которые не выгрызал зубами до крови. Никто не хотел заботиться о нем.

Он всегда был один против целого мира. А Майл всего за несколько дней показал ему ценность того, чтобы принимать мир и делить его с кем-то, кто тебе дорог, с кем-то, кому ты дорог в ответ.

— Май, — жалобно всхлипнул Апо, чувствуя новую волну подступающих комом к горлу слез, и, больше не отдавая себе отчета, бросился к мужчине, обнимая его за шею и теряя себя в его близости, которую, он думал, он никогда уже не заслужит.

— Тихо, тихо, — хохотнул Майл, позволяя Апо почти что свалиться на него всем своим весом, чтобы затем бережно устроить его меж своих бедер, обнимая за талию и успокаивая мягкими поглаживаниями по спине. — Не плачь, котёнок. Все хорошо.

— Прости меня, простипростипрости, — без остановки бормотал Апо, утопая в объятиях мужчины, его запахе и его заботе. Его губы беспорядочно скользили по шее Майла, он оставлял десятки смазанных поцелуев на светлой коже, а его слезы портили рубашку мужчины, оставляя на ней мокрые разводы.

Они провели в таком положении, кажется, целую вечность, пока плач Апо не утих, а его внутренние демоны не прекратили истязать его чувством вины и страхом потери того единственного, в чем он обрел свет.

Майл продолжал держать его с своих объятиях даже после того, как Апо перестал бесконечно просить прощения, задышал спокойнее и просто съехал по его груди вниз, уютно устроившись между согнутыми в коленях ногами мужчины, свернувшись в самый крохотный клубочек, который только мог получиться из человека.

Долгое время они просто молча наблюдали за тем, как за горизонт заходит солнце, над водной гладью летают чайки и как легкий ветерок проносится мимо, создавая почти незаметную рябь на воде.

В этот момент Апо как никогда осознал, что Майл был для него еще и вот этим. Не одной лишь безумной страстью, которая заставляет колени подгибаться, а рассудок уступать место животным инстинктам. Но и ощущением бесконечности времени, которое встает на паузу и никогда не начинает свой бег вновь, лишь становясь еще одной бесконечностью, а затем еще и еще, пока они оба не позволят ему продолжить идти вперед.

Как оказалось, быть на вершине мира означало для Апо испытывать удовольствие не только физическое, но и духовное. И обе эти грани ему довелось познать всего с одним человеком и за такой короткий срок.

Апо не мог знать, чем в итоге закончится их с Майлом история, но он был счастлив, что ему довелось пережить ее именно с ним.

Проживи он тысячу жизней, он ни в одной из них ничего бы не изменил.

— Скажи мне, — затянувшийся поток мыслей Апо прервал голос Майла и его мягкий поцелуй в макушку. Апо не поднял голову, мирно покоящуюся на его плече, но промурлыкал в ответ, отзываясь. — У тебя когда-нибудь был секс до того, как ты встретил меня?

Чувствуя себя эмоционально опустошенным и выжатым как лимон, Апо не смог придумать ничего лучше, как просто тихонько ответить:

— Несколько раз.

Ему было неловко и стыдно от того, что пока он внутри сгорал от страха, что Майл счел его просто шлюхой, на самом деле мужчина задавался вопросом делал ли Апо вообще что-то подобное прежде. Это успокаивало ту часть его, которая боялась абсолютной открытости между ними и мечтала о том, чтобы быть для Майла кем-то бóльшим, чем просто очередным красивым телом, временно согревающим его постель.

Но вместе с тем была и та часть, которая заставляло его чувствовать себя недостойным, и Апо не знал, какая из них брала верх над другой.

— А постоянный партнер? — снова спросил Майл, продолжая зарываться лицом в его волосы и поглаживать за шею, иногда бережно касаясь уха.

Если бы Апо мог, он бы уже урчал. Определил бы этого мужчину своим хозяином до конца своих дней и никогда не слезал бы с его рук.

— Нет, — покачал головой он, смиренно отвечая. И, не получив в ответ никакой реакции от Майла, кроме задумчивого «Ммм», он сам задал вопрос: — Неужели я правда был так ужасен?

— По-о, — услышал Апо легкий укор в ответ, а грудь мужчины слегка затряслась от смеха. — Вовсе нет. Ты был потрясающим. И главным образом потому, что был настоящим.

Нахмурившись, Апо поднял голову, наконец встречаясь взглядом с Майлом. Мужчина выглядел уставшим и измотанным после многочасовой дороги сюда, которую он провел только ради того, чтобы Апо мог посмотреть мир. Сердце Апо сжалось в тисках, переполненное невообразимой силой чувств к этому человеку, с которыми он понятия не имел как справиться.

— Что ты имеешь в виду? — спросил он, слыша хрипотцу в собственном голосе.

— Несмотря на то, что ты не так много умеешь, ты искренне старался доставить мне удовольствие, — улыбнулся Майл, спускаясь ладонью к его губам и ласково поглаживая их, потрескавшихся и покрасневших от постоянных нервных прикусываний зубами. — Ты доверился мне, и я еще никогда не видел никого, кто принимал бы так красиво и так отважно все, что я хотел бы дать. Твоя реакция на похвалу, на собственные желания и порывы, на все ощущения, которые ты испытал с мной, была такой искренней и живой. И, поверь, у меня было достаточно опыта, чтобы я смог почувствовать разницу.

В груди Апо потеплело от того, сколько доброты и чуткости было в словах Майла об их сексе. Казалось, что в постели этот мужчина просто берет то, что хочет, но в глубине души он очень хорошо умел отличать, что именно он берет. И осознание того, что из всех доступных ему вариантов на свете он выбрал именно его, ложилось на Апо исцеляющим покрывалом, в которое он хотел укутать свою израненную душу и тем самым навсегда спастись от боли и одиночества.

— Я никогда не испытывал ни к кому того, что испытал к тебе, — прошептал он, протягивая руку и наконец убирая со лба Майла те самые прядки, которые не давали ему покоя. — Как будто мне всегда не хватало чего-то по-настоящему важного, но я не знал, что это, и просто скитался в поисках, которые приводили меня обратно в точку, из которой я начал.

Апо улыбнулся, обнимая за шею мужчину, который перевернул его мир, и притянул его ближе, чтобы уткнуться лбом в его. Впервые с тех пор, как чувство вины посетило его в момент их встречи, он улыбался искренне и честно, будучи на сто процентов собой, принятый и любимый именно за это.

— А теперь, когда я с тобой, мне больше не нужно ничего искать. Я наконец-то чувствую себя цельным.