День 2.2 (1/2)

POV Гермиона

— Не думал он! — бормотала себе под нос Гермиона, пока шла от кабинета начальника к себе.

Письмо из Школы Авроров еще не пришло, но возвращаться сейчас к Гарри и Драко Грейнджер была не в силах. Внутри кипела злость, неконтролируемый негатив, и именно в этом состоянии, захлопнув за собой дверь, Гермиона поняла, что готова посмотреть то, что передал ей Малфой.

Пока ярость не утихла, и не вернулись угрызения совести, не позволяя себе задуматься лишний раз, Грейнджер схватила с полки колбу, вылила ее содержимое в думосброс и нырнула в воспоминания… Но не провела в них и пары секунд, отшатнулась от омута памяти, тяжело дыша. Зрачки расширились, руки дрожали. С абсолютно пунцовыми щеками, Гермиона метнулась к двери, чтобы закрыть ее. Взялась за ключ, собралась повернуть его в замочной скважине… И передумала.

Она никогда не запирала кабинет, если находилась в нем. Считала, что работа не место для уединения или решения личных вопросов. К тому же, еë обязанности не подразумевали повышенного уровня секретности, бравируя которым можно было бы скрываться от коллег.

Но сейчас Грейнджер просто не могла пересилить себя и снова заглянуть в воспоминания Драко, не будучи уверенной, что к ней никто не ворвется, не вызовет через камин, не пришлет самолетик. Если кто-то застанет ее, Гермиона сгорит со стыда, пусть даже этот кто-то не сможет узнать, что именно она смотрит.

Картина из омута отпечаталась на радужке, ускорила сердечный ритм, отстукивала кровью в ушах: “Бес-стыд-ство”. Но холод, пробежавший по спине в первую секунду, сменился жаром и сконцентрировался внизу живота кипящей лавой.

Грейнджер понимала, что не сможет снова посмотреть на ЭТО в Аврорате и тогда она решила нарушить правила.

Выносить думосброс за пределы здания было запрещено. Эти магические штуки были в дефиците даже в Министерстве и запрос на них приходилось подавать за неделю. Поэтому Гарри предоставил ей свой личный, начальский.

При других обстоятельствах Гермиона вряд ли решилась бы увести чужую собственность без спроса, но сейчас без сомнений подняла омут памяти магией и подтолкнула его к камину.

Пришлось изрядно постараться, чтобы уместить массивную ëмкость за кованной решеткой и не расплескать воспоминания, но все-таки ей это удалось. Грейнджер бросила летучий порох и произнесла свой адрес.

Через две секунды она заклинанием закрыла камин гостиной, левитировала думосброс в спальню и для надежности закрыла дверь на замок.

От момента, когда Гермиона опрокинула колбу над омутом и погрузилась в него, прошло минуты три, и все это время перед еë глазами стояла совершенно развратная картина, которой решил поделиться с ней Малфой.

Незнакомка в этом воспоминании стояла на коленях посреди массивной кровати полностью обнаженная и прижималась грудью к простыням. Она покачивала выпяченной попкой из стороны в сторону, соблазняя, распаляя желание наблюдателя.

Грейнджер не успела увидеть Малфоя. Она вообще мало что успела разглядеть. Только развратную позу и выставленные на показ половые губы, влажные, жаждущие…

Гермиона старалась думать о девушке из видения отстраненно, не сравнивать ее с собой, но все-таки не могла поверить, что ее тело может выглядеть настолько грязно и соблазнительно одновременно. А еще удивляла гибкость незнакомки. Смогла бы она так выгнуться в пояснице? Очевидно, что да, ведь оборотное зелье дает человеку не только чужую внешность, но и все его физические данные. Просто Гермионе не приходилось занимать такую позу перед кем-либо…

Когда-то она предлагала Рону разнообразить их сексуальные отношения, но он как будто всю жизнь жил под девизом: “А что бы на это сказала мама?”

Он боялся экспериментов, быстро возбуждался и также быстро кончал, совершенно не заботясь о том, успела ли за ним Гермиона. Их максимумом в отношениях была поза наездницы, просто потому что Рон был еще и ужасно ленив считая, что оргазм, полученный при наименьшем приложении усилий с его стороны, более ценен. Что ж, с тех пор, как они расстались, сексуальная жизнь Гермионы не стала разнообразнее. Может проблема была не только в Роне?

Все внутри Грейнджер противилось тому, чтобы снова погрузиться в воспоминания, так как она боялась увидеть еще больше вещей, которые были ей недоступны. Но при всем нежелании, выбора у нее не было.

Думосброс Гермиона установила на небольшом расстоянии от стены, так, чтобы втиснувшись в узкое пространство, можно было спиной почувствовать опору. Она встала над каменной чашей, сделала глубокий вдох, как если бы собиралась нырнуть под воду и погрузилась в мерцание серебряных нитей.

Ее затянуло в вязкую тишину гостиничного номера.

Первые секунды Грейнджер оглядывала комнату, изучала скудную обстановку и смотрела куда угодно, только не на постель. Она могла бы и дальше избегать прямого взгляда на происходящее, если бы до ее ушей не донесся глубокий женский голос:

— Вижу, тебе нравится.

И ответный мужской смешок, который выражал всю степень ее правоты.

Конечно ему нравилось. Еще как.

С этого момента Грейнджер смотрела. Смотрела не отрываясь на то, как ее копия выгибается в пояснице, и тянется рукой к промежности. Как пальцы размазывают влагу по половым губам, поглаживают, плавно скользят внутрь. Медленно. Тягуче.

Еще не до конца потеряв себя в этом видении, Грейнджер переместилась так, чтобы случайно не зацепить взглядом Драко, который стоял в изножьи кровати. Как успела боковым зрением заметить Гермиона, он пока еще был в брюках.

Похоже, незнакомке нравилось его дразнить. Или это Малфой ловил кайф от продолжительной прелюдии и исключительно визуальной стимуляции?

Движение пальцев становилось все быстрее и резче. Они уже были полностью мокрыми от ее соков и крошечные дорожки влаги собирались на тыльной стороне ладони. С губ незнакомки сорвался первый стон, за ним второй и скоро они превратились в непрерывную симфонию страсти и желания.

Грейнджер услышала звук расстегивающегося бегунка на молнии и шорох одежды. Один край кровати, дальний от девушки, прогнулся. Гермионе пришлось подойти ближе к своей копии, чтобы случайно не зацепить взглядом голого Малфоя. В ее планы не входило рассматривать его.

Зато она увидела гораздо больше, приблизившись к незнакомке. Чуть приоткрытые губы, дрожащие ресницы, затуманенный взгляд. Девушка была близка к оргазму, который намеревалась получить самостоятельно, на глазах у Драко, ни капельки не стесняясь его взгляда. Нет, не просто не стесняясь. Она наслаждалась тем, что он на нее смотрит.

Стоны незнакомки перешли в крик, пальцы задвигались быстрее, потом вдруг замерли, а звук прервался на верхней ноте и сменился всхлипом и судорожным дыханием.

Гермиона впитывала ее эмоции, совершенно забыв, для чего находится здесь, в этом воспоминании. Она пыталась примерить на себя все то, что только что вытворяла ее копия, и не могла представить…

Мысль не успела сформироваться в голове, потому что все вокруг потемнело и Грейнджер перенесло в другое видение.

После первой сцены она думала, что ничто не сможет вогнать ее в еще большую краску, но ошиблась. Теперь Гермиона оказалась в другой части комнаты, возле дальней от окна стены, где ее копия стояла коленями на полу, и из ткани на ней были только туго затянутые веревки. Руки незнакомки были связаны за спиной, жгуты проходили над грудью и под ней, а пальцы полностью одетого Малфоя заканчивали вязать узлы на бедрах.

Гермиона буквально задохнулась от такого зрелища. Она пыталась напомнить себе, что нужно следить за своей копией, улавливать ее мимику, смотреть за жестами. Но что она могла узнать из той сцены, которую передал ей Драко? Что у него и его лживой подружки оригинальные сексуальные предпочтения? С кем из своих знакомых она должна была сравнить развязную, приглашающую улыбку незнакомки, эти сверкающие похотью глаза? Где могла услышать подобные интонации стонов?

Пока Грейнджер задавалась вопросами и пыталась не реагировать на реакцию собственного организма на происходящее вокруг, Драко завязал последний узел, подошел к сидящей на коленях девушке спереди и окинул свою работу взглядом творца. Указательным пальцем он приподнял подбородок незнакомки, а большим надавил на нижнюю губу, заставляя открыть рот. Она безропотно подчинилась.

— Идеальная шлюшка, — хрипло похвалил Драко. — Хочешь, чтобы я довел тебя до слез?

Девушка кивнула и Малфой, хищно ухмыльнувшись, потянулся к пуговице на брюках.

Гермионе захотелось сбежать. Бросить эти чертовы воспоминания, провалить задание, признаться Гарри в собственной некомпетентности. Беда была в том, что забыть низкий, рокочущий голос Драко она теперь смогла бы только после обливиэйта.

Пока Гермиона пыталась ощутить себя в пространстве реальности и нащупать онемевшими руками края каменной чаши, воспоминание поменялось.

Теперь они были в ванной. Лежали в воде, полностью покрытые пеной. Руки девушки были скрыты, но, судя по плечам, монотонно и размеренно двигались. Грейнджер не нужно было заглядывать под пену, чтобы догадаться, чем именно она занимается. Да и тяжелое дыхание Драко не оставляло пространства для фантазии.

На полу стояли пустые бокалы.

Так вот, как они отмечали день рождения Малфоя?

Через бесконечные минуты напряженной тишины, Гермиона заметила их зрительный контакт — вызов в его взгляде и ее игривую решимость. Почти сразу незнакомка оттолкнулась от бортика, быстро собрала волосы в хвост и нырнула.

Драко блаженно прикрыл глаза и откинулся на бортик. Его дыхание стало еще чаще, а Гермиона поймала себя на том, что старается понять, была ли в этом гостиничном номере настолько большая ванна, или эти двое специально расширили ее для удобства и пространства для маневра? Скорее всего второе, ведь заведение не отличалось богатой обстановкой. А комнату им тоже пришлось увеличить, чтобы уместить огромную лохань? После рассуждений о размерах, Грейнджер отвлеклась на разглядывание женской одежды, которая валялась тут же на полу бесформенной кучкой.

Комплект нижнего белья был явно дорогой, кружевной, а вот блуза оказалась простая и выглядела знакомой. Хотя Гермиона, как ни старалась, не могла вспомнить, где видела ее.

В этот момент спасительные размышления вылетели из головы, потому что со стороны ванны раздался всплеск и голова незнакомки показалась над поверхностью. Мокрая, со стекающей по лицу пеной, она тяжело и быстро втягивала воздух, но выглядела при этом неимоверно довольной. Отдышавшись, она снова нырнула, и через секунды с губ Малфоя сорвался протяжный стон, а пальцы впились в бортики. Гермиона зажмурилась и пожалела, что здесь, в воспоминаниях, она не может заткнуть уши.

Ей пока что удавалось не стать свидетельницей телесной наготы Драко, но отчего-то казалось, что он обнажил гораздо большее.

Снова послышался всплеск. Гермиона открыла глаза и увидела, как незнакомка проводит язычком по верхней губе, а Малфой хватает ее за шею и почти дергает к себе для поцелуя.

Воспоминание сменилось.

На этот раз Грейнджер появилась прямо посреди места действия и не успела отвернуться. Драко трахал распластанную под ним девушку и каждым движением выбивал крики из ее груди.

Гермиона смотрела на себя, совершенно бесстыдно раскинувшуюся на постели, и чувствовала, как подгибаются колени. Каждый стон отдавался жаром внизу живота, выступал капельками холодного пота на спине.

Она не верила, что может выглядеть настолько раскрепощëнной, раскрываться перед мужчиной без намëка на смущение. Раскрываться перед Малфоем…

Руки сжимали края думосброса, цеплялись за него, как за единственный гарант устойчивости, а кончики пальцев покалывало от смеси возбуждения и ощущения неправильности происходящего.

Но апогеем стало слово.

Оно сорвалось с еë, Гермионы, губ совершенно незнакомыми интонациями. Порочно. Чувственно.

Умоляюще и одновременно требовательно.

— Драко!

Не ясно, понял ли Малфой, о чем она просила или просто хотел заставить ее молчать, но его рука поднялась к шее незнакомки и сдавила. Девушка перестала кричать. Теперь она сипела так, будто ей не хватало воздуха для полноценного вдоха. Ее пальцы вцепились в запястье Малфоя. Чтобы что? Оттолкнуть? Попросить о пощаде?

Нет. Грейнджер видела, что все это — игра. Жесткая, опасная, но доставляющая удовольствие обоим. Поэтому девушка обхватила Драко ногами, подняла бедра ему навстречу, надавила голенью на поясницу, показывая, чтобы он двигался быстрее. Ее глаза закатились, а шея выгнулась, сильнее вжимаясь в мужскую ладонь. По телу прошла дрожь и незнакомка закричала. Как будто не она только что изображала удушье.

Гермиона тоже чувствовала нехватку воздуха. Словно крепкая, беспощадная рука сдавливала ее грудную клетку и не позволяла сделать полноценный вдох. И сейчас, если бы видение померкло и сменилось следующим, Грейнджер плюнула бы на “расследование”. Все равно Малфой не показал ей ничего такого, что могло помочь узнать незнакомку. Она крепче схватилась за края каменной чаши, задержавшись на пару секунд, чтобы посмотреть, выудил ли Драко еще что-то из своей порочной памяти? Или подумал, что с нее и так хватит?

Темнота сгустилась и больше не рассеялась. Значит, Малфой решил, что ее предел — четыре развратных эпизода? Он был прав…

Оттолкнувшись от омута, Гермиона прижалась спиной к холодной стене. Внутренний огонь от этого не утихал, зато горящая в лихорадке кожа чувствовала облегчение.

Каким бы неправильным это не казалось, пальцы расстегнули молнию на форменной юбке. Одной ногой Гермиона переступила через упавшую на пол ткань, а второй подцепила еë и откинула в сторону. Рука потянулась к клитору через хлопок простых белых слипов.

Первое же прикосновение сорвало стон с губ и пустило по телу разряд болезненного желания. Ей хватило нескольких круговых движений. Оргазм, сильнейший из всех, которые она испытывала, растëкся волной по телу, током прошил позвоночник, вызвал слабость в ногах. Пытаясь удержать равновесие, Гермиона схватилась за край думосброса, но рука соскользнула в чашу.

Тонкие струйки серебра тянулись с пальцев, пока Грейнджер восстанавливала самообладание и приходила в себя. И так же, как воспоминания по капле стекались воедино, мысли в голове Гермионы собирались, как кусочки мозаики.

Погрузившись в воспоминания Малфоя, она не предполагала, что испытает такой спектр эмоций по отношению к своей копии. С первой минуты, когда Гермиона узнала, что кто-то изображал ее под оборотным зельем, она чувствовала недоумение — почему притворялись именно ею, чтобы соблазнить Драко? Теперь же в груди бушевала смесь злости, зависти и чего-то еще сильного, но непонятного. Как будто незнакомка украла у нее что-то. Не облик и не Малфоя, а сам шанс на другую жизнь. На выбор другого пути.

Мимолëтное удовольствие сошло на нет, оставило после себя пугающую пустоту в душе и слабость в конечностях. Гермиона сползла по стене на пол, прижала ещë поблескивающую ладонь ко рту и зарыдала.

***

POV Драко

— Ты отдал мне не все воспоминания, — холодно заявила Гермиона, когда в следующий раз появилась на пороге его кабинета.

Вот теперь она выглядела именно так, как и ожидал Драко — пунцовые щëки, лихорадочный блеск в глазах, сбившееся дыхание. Хотя, возможно, последнее было следствием пробежки по коридорам Аврората.

— Что такое, Грейнджер? Захотела добавки? Так у меня много разных воспоминаний. Только скажи, что тебе больше по вкусу?

Он поднялся из-за стола и подошел к ней почти вплотную, пристально глядя в глаза:

— Как ты любишь? Быстро? Медленно? Доминировать или подчиняться? Традиционный секс, оральный, с игрушками? Стол заказов открыт, — он развел руками в приглашающем жесте, — уверен, я смогу удовлетворить любой твой запрос.

— Не юродствуй, Малфой. Мне нужен первый день. Когда она только пришла и предложила тебе себя.

— Зачем? — поинтересовался Драко, моментально изменившись в лице и растеряв боевой настрой.

— Она очень хорошо изучила мои повадки, но есть шанс, что в самом начале, когда игра только началась, из-под маски больше проглядывало ее самой. Я хочу посмотреть.

— Ты не найдешь там ничего важного, — холодно произнес Малфой, отступая от Гермионы. — Мы мало общались в тот день, Грейнджер. Нам было не до болтовни.

— И всë же.

Недрогнувшей рукой она протянула Малфою колбу.

Он долго смотрел на прозрачное стекло и на сжимающие его пальцы, как будто внутри него шла борьба.

Грейнджер не знала, из-за чего он был так взволнован, но чувствовала, что это воспоминание важнее, чем все те, которые Малфой подсунул ей в первый раз.

Когда через минуту Драко так и не взял склянку, Гермиона ощутила что-то похожее на сопереживание. Стараясь, чтобы голос звучал мягко, она уточнила:

— Если ты боишься, что я могу увидеть что-то лишнее, покажи мне только разговор.

Глаза Малфоя тут же загорелись ядовитой горечью. Он усмехнулся и прикрыл глаза, но при этом потянулся палочкой к виску.

— Ты все еще думаешь, что меня можно смутить постельными сценами?

Серебряная нить резко оборвалась и отправилась в стеклянную колбу, а Драко распахнул глаза и произнес, пристально глядя на Гермиону:

— Обнажение души может быть страшнее, чем обнажение тела.

С этими словами он передал Грейнджер воспоминания, после чего развернулся к ней спиной и сделал вид, что занят документами на столе.

Решив, что нет смысла гадать, что же он имел в виду, Гермиона поспешила покинуть кабинет и поскорее добраться до думосброса. Было похоже, что все ответы она найдет именно в нем.

***

Малфой оказался прав. Никакие оголенные части тела или сексуальные практики, не поразили бы Гермиону так сильно, как разговор, который он ей показал.