Пролог. Падение (1/2)
Потолок над столом Совета Ада напоминал перевёрнутую пропасть, куда уходила струя чёрного дыма. Она колыхалась и пульсировала, словно сердце, чувствующее, что сейчас остановится. Дым образовывал длинную воронку, и из её зловещей глубины доносились крики душ, поглощённых вечными муками.
Абигор ждал. Его выволокли из камеры и перенесли сюда, в место, где начался его путь. Где он давал присягу Совету, где испытывал немало минут торжествующего счастья, сдавая в руки Князей пленных ангелов. И теперь он стоял в центре Зала, окровавленный, ничтожный, покрытый гноящимися ранами и струпьями. Падший демон, чей приговор вот-вот приведут в исполнение. Кожа, покрытая шрамами от плети и огня, зудела, а крылья, запятнанные грехом, были стянуты цепями.
Сквозь веки, залитые смолисто-чёрной кровью, он увидел, как из бешено крутящегося смерча с ужасающей точностью опустилась к полу фигура посланца, закутанная в плащ с капюшоном. Его очертания были размыты, словно сотканные из самого мрака, и лишь отблеск косы, которую он держал в костлявой руке, выдавал его жуткую природу. Дым снова превратился в клубящуюся массу. Только теперь Абигор понял, что находилось в этой визжащей туче. Всё, что идет в пищу — тела, души, фрагменты реальности, разорванные на части и переработанные в новую, более мрачную форму существования. То, что нужно Аду.
Посланец качнул своей косой, делая Абигору знак следовать за ним. Его жест был лишен всякого смысла — всего лишь формальность, от которой невозможно отказаться, как от самой смерти. Коса поблёскивала в тусклом свете, напоминая о том, что смерть неотвратима даже для бессмертных созданий.
— Совет занял шестую сферу Ада, там и пройдет твоя казнь, — произнёс посланник. Его голос был подобен скрежету костей, трущихся друг о друга в глубине могилы.
Абигор кивнул, и тот, чьё лицо было скрыто в вечной тени, махнул рукой. С быстротой мысли воронка вновь развернулась. Раздался звук, похожий на истошный крик обреченной души, и в лицо пахнуло омерзительным зловонием — смесью гниющего мяса, серы и прогорклого жира. Запахом его дыхания, подумал Абигор и передёрнулся и от отвращения. Костлявая рука гонца обвила плечи Абигора, и их обоих обволокло крутящееся, как смерч, облако.
В нём не осталось страха. Точнее, он был, но его сознание настолько притерпелось к нему, что демон уже не чувствовал его, не воспринимал как нечто, способное что-то изменить. Он испытал все его формы и виды, от леденящего до жгущего, от парализующего до безумного. Теперь в его душе царило спокойствие, словно на дне тёмного озера, где уже ничего не шелохнется. Он был готов к своей участи, какой бы ужасной она ни была.
Они неслись сквозь туннель. Стены его пульсировали, словно живая плоть, а в их глубинах вспыхивали искажённые образы — лица грешников, мучимых вечными терзаниями, злобные оскалы бесов, кормящихся в отстойниках, печальные лица ангелов, заточённых на самых нижних сферах. Голоса, полные отчаяния и ненависти разносились эхом, сплетаясь в какофонию ужаса.
Внезапно вихрь замедлился, и они оказались на шестой сфере — последнем уровне Ада, спуск в которую для простого демона означал только одно — смерть. Это был огромный, извивающийся амфитеатр — гниющая рана на теле Ада — окруженный стенами из чёрного, потрескавшегося камня, источавшего багровый свет. В центре арены возвышался костяной помост, пропитанный кровью и эфиром, — место, предназначенное для казней. Вокруг помоста зияли пропасти, наполненные всё тем же серным зловонием.
Совет Ада восседал на тронах из черного камня, каждый из которых был увенчан черепами первых архидемонов, чья ненависть все еще тлела в пустых глазницах.
Председатель, чьи черты лица скрывались в густой тени, поднял руку. Тишина, словно саван, окутала амфитеатр. Она была столь глубокой, что можно было слышать только бряцание кандалов приговорённого.