2. (1/1)

Красная шестерка лихо съезжает с Лиговского проспекта, свернув в узкий проулок, справа и слева застроенный низкими кирпичными зданиями, бывшими складами,?— Лиговский 50 из когда-то заброшенной промзоны за десять лет превратился в излюбленное место петербургского андерграунда. Машина замедляет ход, Илья тянет шею?— высматривает, где бы получше встать. Паркуется, спрятавшись за темно-зеленым, исписанным граффити мусорным баком.Сергей на соседнем пассажирском мирно посапывает, утонув в привычном оверсайз худи и болотной парке. Погребняк тихонько зовет его по имени?— никакой реакции. Илья аккуратно похлопывает друга по колену?— Карамушкин вздрагивает и просыпается, непонимающим взглядом обводя окружающее пространство.—?Приехали, соня-засоня,?— ухмыляется водитель. —?Дай угадаю, опять не спал?—?Я честно пытался,?— Серёжа широко зевает, безуспешно пытаясь прикрыть рот. —?Мы разобрали пару зацепок, но там нужно ехать и вручную проверять?— вполне возможно, что все это херня и надо искать в другом месте.—?Сгоняем,?— односложно отвечает Погребняк, вглядываясь в темноту скудно освещенных улочек. —?Народ подтягивается, думаю, и нам пора появиться. Пойдем? —?кидает вопросительный взгляд глаза в глаза.Сергей кивает, они выбираются из машины. На улице влажно и промозгло, дорога поблескивает в слабом свете фонарей?— днем шел дождь.—?Так, значит сегодня мы прохлаждаемся и никого не трогаем, я правильно понял?—?Да, просто наблюдаем и смотрим, вполне возможно, что наш ?заразитель? здесь и не появится,?— Карамушкин останавливается под козырьком очередной лавки и закуривает.—?А если все-таки появится?—?А если даже и появится, ничего не предпринимаем и не отсвечиваем.—?Нервный ты какой-то сегодня, дядь,?— замечает Илья, выхватывая из чужих пальцев сигарету и делая затяжку.—?Мы отправляемся в бар, полный одержимых разной степени тяжести, Илюш,?— слабо улыбается и забирает никотиновую палочку обратно,?— в такой ситуации спокойные или под транквилизаторами, или синие, или такие как ты.Крохотная вывеска с надписью ?1703? приветствует посетителей, из-за дверей уже слышатся чьи-то громкие возгласы вперемешку с тяжелыми басами. Они беспрепятственно проходят внутрь?— охраны на месте не оказывается.Народу хоть отбавляй?— полный зал, девочки, парни, пара мрачных забитых байкеров в уголке, за стойкой?— долговязый Рудбой, с маниакальным видом что-то мешающий в шейкере и переговаривающийся с тремя посетителями одновременно.—?Весело у вас тут! —?вместо приветствия произносит Илья, когда они подходят ближе к бару. Ваня отвлекается от обсуждения последних музыкальных релизов этого месяца и расплывается в широкой улыбке.—?Илюха! А я уж думал, не придешь. Ну-с, что пожелаете, господа хорошие? —??бармен? облокачивается на стойку, широким жестом указывая на доску с ?меню?, висящую на стенке позади себя.—?Пива. Лучше светлого,?— Сергей не обращает внимание на перечень коктейлей и напитков, вместо этого бегло скользит взглядом по открытой шее, рукам и пальцам собеседника, на мгновение дольше нужного задерживаясь на относительно свежей татуировке на внутренней стороне ладони.—?А мне можно и что-нибудь авторское,?— Погребняк задумчиво разглядывает список,?— О! Давай-ка ?Шоггота?, дядь.Ваня улыбается еще шире, хотя кажется, шире уже некуда.—?Минутку.Рудбой вручает Сереже кружку золотистого пива с пышной шапкой из пены и отходит в сторону, кинуть кубики льда в высокий бокал для коктейлей. Сергей дергает Илью к себе и, не отводя от Вани взгляда, шепчет едва слышно:—?Не провоцируй. Не хочу потом по всему городу за ним гоняться.В глазах у того пляшут озорные искорки.—?Не ты один за ним гоняться будешь.—?Илья, пожалуйста.Даже не просьба, усталая мольба. Искорки тухнут.—?Понял. Не буду.Иван возвращается с шипящим бокалом.—?Ох ты ж…! Выглядит охуенно! —?восклицает Илья.—?А то! Это ты его еще не пробовал!Погребье делает глоток и хвалит сочетание, а ты неожиданно хорош для такого раздолбая.—?Я, пожалуй, пойду присяду куда-нибудь,?— Карамушкин, подхватив кружку, удаляется вглубь зала, оставляя друга болтать с Рудбоем. Илюшон напоследок подмигивает?— ?Не ссы, дядь, все заебись?.Сергей чувствует их вокруг себя, пока пробирается сквозь танцпол в другую часть зала?— волоски на загривке встают дыбом, в воздухе гуляет электричество. Одержимые не способны на такое кардинальное изменение окружающей среды?— это где-то на уровне внутренних ощущений, пополам с самовнушением. Пара раскрасневшихся девушек, вьющихся около бара, вон тот парень с ярко-зеленым ирокезом, готовый подраться с собеседником, Ваня… Он плюхается за самый дальний столик, залитый какой-то липкой дрянью, достает телефон, единственный чат?— рабочий?— молчит. ?Ничто не ново под Луной??— думает Сережа и прикладывается к пиву.***—?Да херня все это! —?выдаю последний аргумент и замахиваю очередную стопку с коньяком, жмурюсь и ищу глазами Рудбоя, чтобы тот налил еще. Но Ваня говорит с кем-то на другом конце стойки, ржет, сверкая оскалом даже сюда, потом через головы сидящих протягивает руку, чтобы с кем-то поздороваться и хватается за чистый стакан, чтобы нацедить пенного из хромированного краника.Из-за Ваньки я и приперся сегодня в ?Семнашку?. Он заменяет бармена, а я, вроде бы, должен развеяться и наконец-то вернуться в свое нормальное состояние безмятежности бытия и легкости мысли. И у меня как будто даже получалось. Я был бодр, весел и почти избавился от бесячего ощущения, что в своем теле я чужой. Рудбоевский плейлист заглушил навязчивые шепотки, алкоголь притупил меланхолию, сидящая рядом Дашка зарядила своей неутомимой энергией. Но тут я увидел его. Того парня с Ваниной кухни.С нашей единственной встречи пронеслась целая неделя. Я успел не на шутку заебаться на практике и сегодня даже чуть не послал своего непосредственного начальника прямиком на хуй, хотя голос в моей голове настойчиво твердил, что я могу делать то, что хочу, а не то, что должен.И да, за эту неделю я еще успел лишиться своей метки. Той, что должна была помочь мне найти мою ?родственную душу?. Надпись появилась у меня на левом предплечье еще в подростков возрасте, но я никогда всерьез в нее не верил, потому что считал, что это глупая насмешка. Латиница. Какой-то старинный шрифт в готическом стиле. Да и надпись совершенно немыслимая: ?Exorcizamus te, omnis immundus spiritus?.Помню, как нашел в школьной библиотеке пыльный, никому не нужный словарь с латинского и перевел отдельные слова. Получилась фигня, что-то типа: ?Изгоняем тебя, дух всякой нечистоты?. Мне было так стрёмно, что я долго не хотел никому показывать свою руку и носил кофты только с длинным рукавом. А когда стал старше и вовсе перестал верить, что соулмейты существуют. Ну, или, по крайней мере, убедил себя в том, что вероятность отыскать свою единственную вторую половинку?— слишком мала.Именно эту мысль я пытался доказать Даше, сидящей со мной за барной стойкой в тот момент, когда в дверях появился Сергей. То, что его зовут Сергей, я узнал уже после нашей встречи, когда стал расспрашивать о нем Рудбоя. Ваня знал только имя и то, что его привел Илья. Сейчас Илья тоже был рядом, но быстро привлек внимание кучки девчонок и остался у стойки. Сергей же взял кружку светлого и почти сразу ушел к чуть ли не единственному свободному столику в дальнем углу.—?Ты меня не слушаешь! —?легкий толчок в плечо заставил меня отвлечься.—?Да, прости! —?я посмотрел сначала на девушку, а потом на стоящую передо мной стопку. Она снова оказалась полной. ?И когда только Рудбой успел???— Что ты сказала?—?Я говорю, что не верить в соулмейтов?— все равно, что не верить в любовь,?— задумываюсь, утыкаясь взглядом в стойку, и наблюдаю, как Даша водит кончиком заостренного ногтя вдоль волокон дерева. —?Пока ты ищешь или ждешь свою родственную душу?— есть надежда стать когда-нибудь по-настоящему счастливым…Говорит задумчиво, с легкой улыбкой на губах, будто представляя кого-то конкретного, а меня в ответ накрывает жгучим бессилием и тоской. В какой-то момент мне даже хочется закричать в лицо своей собеседнице: ?А что если этой родственной души больше нет?! Ведь моя единственная подсказка исчезла!?. Закричать так громко, чтобы даже музыка вырубилась. Чтобы как в кино все в одну секунду уставились именно на меня. Чтобы даже Сергей отвлекся от своего телефона и нашел в толпе источник звука.—?А я и так чувствую себя вполне счастливым! —?говорю как будто даже не я, а кто-то другой моими губами. Потом кто-то другой хватает стопку и заливает обжигающую жидкость мне в глотку так внезапно, что мне хочется закашляться. Вместо этого мои губы растягиваются в притворной улыбке.Я вижу, как Даша хочет мне что-то сказать, но осекается на полуслове. Пользуясь ее замешательством, сваливаю в сортир. Не до конца осознаю, то ли это алкоголь, то ли у меня с головой и правда что-то не то творится. Не первый раз за прошедшую неделю ощущаю, что не до конца владею эмоциями, но сейчас как будто даже тело плохо меня слушается.По пути обратно цепляюсь за знакомого, который тоже откликнулся на зов Рудбоя хорошо провести вечер. Когда все-таки подхожу к стойке, вижу, что Дашка треплется уже с кем-то другим. Не садясь на табурет, сканирую зал: взгляд будто сам упорно магнитится в тот угол, где стол с единственной, почти допитой кружкой, зеленая парка на спинке стула и телефон, постоянно вращаемый в руках.—?Твое здоровье! —?Ваня привлекает мое внимание незатейливым тостом.Я поворачиваюсь к нему, вижу довольную улыбку, а потом замечаю заботливо наполненную рюмку на стойке. Киваю, чокаемся и замахиваем каждый по полтосу. Идет подозрительно хорошо, и я до сих пор не чувствую себя убитым в хламину, хотя уже давно должен бы. Закусываю тоненькой долькой лимона, пока мой татуированный друг незаметно убирает рюмки, а вместо них ставит две заранее налитые кружки светлого пива. Хмурюсь и поднимаю на него глаза. Вместо ответа он просто кивает в дальний от стойки угол и заговорщически улыбается.***—?Не занято? —?спрашиваю с улыбкой, в ответ получаю отрицательное мотание головой. —?Артём,?— протягиваю руку, опустив на стол кружки и плюхнувшись на свободный стул напротив.—?Сергей,?— он отодвигается от спинки, чтобы ответить на рукопожатие.—?Мы тут с подругой поспорили на тему соулмейтов. Что думаешь? —?выпаливаю это как-то бездумно, сам пугаясь такой откровенности. Да, вот уже несколько дней я гоняю пыльные мысли внутри своей черепушки, но не вываливать же все это практически незнакомому парню!—?Я в это не верю,?— Сергей не выглядит смущенным, сразу выдает ответ, едва заметно нахмурившись.—?А как же татухи? —?ехидно ухмыляюсь, осознав, что меня никто не посылает в пешее эротическое. —?Ну, метки, которые должны помочь? —?спрашиваю, бессознательно теснее прижимая к столу руку, на которой еще неделю назад была отчетливо видна плотно расчерченная надпись на латыни.—?Думаю, они только мешают,?— невозмутимо отвечает парень, делая глоток из принесенной мною кружки.—?Хм, почему? —?тоже отпиваю из своей, отгоняя мысль о том, как на утро будет трещать башка от понижения злосчастных градусов.—?Они заставляют бесконечно искать… —?встречаемся взглядами, и я ощущаю, как внутри меня начинается какая-то херня,?— кого-то особенного… —?он договаривает, а я еле сдерживаюсь, чтобы не вскочить с места.Кажется, что кровь закипает в сосудах, прямо под кожей. На глаза вдруг начинает наползать черная пелена, как в тот раз, когда я чуть не разорался в офисе. Крепче сжимаю холодную стеклянную ручку, только чтобы пальцы перестали дрожать. Комната как будто даже делает пару оборотов вокруг меня. Ощущение, что меня выталкивает из собственного сознания. Замечаю, как Сергей сводит брови к переносице, продолжает смотреть мне в глаза, но у бара вдруг несколько человек разражаются громким смехом, и он на секунду отвлекается, переводя взгляд.—?Ты тоже наверняка ищешь кого-то особенного? —?и снова это ощущение, будто губы меня не слушаются. И рука сама тянется к его предплечью, где под черным рукавом должна быть спрятана подсказка.Успеваю сомкнуть пальцы, как бар вдруг исчезает. Нет ни стен, ни людей, ни музыки, ни смеха. Даже цветов больше не различить. Картинка черно-белая и смазанная, будто я смотрю на проекторе какой-то очень старый и немой фильм. И единственный герой?— мальчик лет тринадцати-четырнадцати, который, сидя на старой односпальной кровати, старательно что-то делает, низко склонив голову над своей левой рукой. Напрягаюсь, чтобы рассмотреть. Лезвие в правой. Неровные бороздки. Уже зажившие и совсем свежие. Часто-часто. Так что получается один большой шрам по внутренней стороне от локтя до кисти. Как раз там, где должна быть метка родственной души.Секунда и я снова в баре. Парень напротив зло смотрит на меня, нервно поправляя рукав. Это он! Точно. Только старше раза в два. Волосы короче, плечи шире, но это точно он! Готов голову на отсечение отдать.Только бы он перестал на меня так смотреть. Кажется, еще секунда и свалит. Щурится. Сверлит взглядом. Злым и немного печальным. Колючим. Куда-то под самые ребра. Так, что сжимается все внутри. Но главное, что я?— это снова я. Я могу все исправить. Должен.—?Извини,?— первое, что срывается с языка. —?Я не хотел,?— выставляю ладони вперед, не улыбаюсь. Правда боюсь, что уйдет. А мне очень хочется, чтобы он остался. —?Давай сначала?.. —?хочется верить, что смотрю умоляюще. Хочется верить, что и он поверит.Молчит. Секунды тянутся чудовищно долго, будто растягивая пространство между нами, а я не отпускаю его взглядом. Жду, чтобы он посмотрел мне в глаза, а он скользит по столу, бокалу, стойкой за моей спиной, будто прикидывает, стоит ли вообще заморачиваться. Когда коротко кивает, наконец выдыхаю, ощутив, как зажались от напряжения плечи.—?Я сам из Астрахани,?— стараюсь вернуть безмятежность голосу. —?Приехал учиться на финансиста,?— улыбаюсь все еще виновато, и с надеждой жду, что получится растопить лед.—?Я?— тоже,?— отвечает немного ворчливо, но все-таки отвечает и даже снова берется за кружку.—?Да? А где учишься?—?В смысле, тоже из Астрахани,?— радуюсь, увидев, как дернулись уголки его губ.—?Да ладно?!—?Ну да,?— улыбается уже по-нормальному, делает глоток и опускает кружку на стол с глухим стуком.Мы говорим несколько часов подряд до глубокой ночи, пересидев невнятный подкат пары очень нетрезвых девчонок, почти состоявшуюся драку в дальнем углу и танцы на барной стойке. В какой-то момент к нам подходит Сережин вечный спутник, они с минуту что-то обсуждают, а потом Илья уезжает один. Примерно тогда же я понимаю, что Рудбой свалил, а за баром трется уже кто-то другой.

С Сегой мы столько всего успеваем обсудить, что мне начинается казаться, будто я знал этого парня всю жизнь: мы играем в одни и те же компьютерные игрушки, читаем одинаковые книжки, любим похожую музыку. Мы даже в детстве гуляли по одним и тем же улицам, и не встретились раньше только потому, что он?— старше меня на пять лет.Когда Сега уезжает с вернувшимся за ним Ильей, меня уже не волнует стершаяся метка. Какой смысл пытаться найти какого-то абстрактного человека ?на латыни?, если ты уже знаешь того, к кому тянется твоя душа?