Глава 2 Главное, не приглуши громкость того, что есть в тебе, чтобы точно знать, что правильно, а что нет. (2/2)
— А Сноук бы был добрым дядюшкой… - добавил По,- не смеши меня, Хакс, кроме смерти и жестокости, ничего твой Орден не несет…
— Сноук, как ты знаешь, не бессмертен, — снова усмехнулся Хакс, — и все бы изменилось…
— Это че он сейчас сказал? — не понял Финн, вскинув взгляд на Дэмерона.
- Ха! — расхохотался По, — Это он сейчас намекнул, что Сноука бы убрали… а кто? Вы с Реном? Или… Рена тоже в расход, да? И что дальше? А! Я понял! Финн! Это он хотел сказать, что стал бы править Галактикой!! — заорал в восторге Дэмерон, — Сам!
И По с Финном от души хохотали, так, что коммандер даже вытер выступившие слезы от смеха. Генерал стоял на коленях, опустив голову, прикрыв глаза, только желваки ходили на скулах, он сдерживался. Армитаж привык сдерживаться…
Он перестал вспоминать тот день, когда его не стало. Давно? Да, давно. Его не стало в том своем прошлом, когда гранд-адмирал Рэй Слоун в последний раз назвала его «Арми». Они ведь почти не виделись за столько лет, только он все равно знал, что она есть, и ему казалось, что он не один. И в столь редкие встречи, она смотрела маслеными черными глазами, изучающее, почти холодно, ни о чем не спрашивала, говорила твердым голосом, негромко, но как клепки в его сознание впаивала.
Иногда Армитаж ее ненавидел. Потому что она не дала ему умереть тогда, на «Затмении». Только теперь другая боль, и пытка адом изо дня в день. Иногда ему казалось, что он больше не может терпеть, это уже предел, край. Только что-то в нем самом вдруг поднималось из глубины сознания, заглушая и отчаянье, и эту непреходящую муку душевную. Вот тогда отпускало. Потому что вместо тянущей беспрерывной боли вспыхивало нечто ожесточенно-упрямое. Он сможет! Он все сможет! Рэй Слоун каждый раз повторяла ему — не смей ломаться! Ты должен стать тем, кто раздавит их всех, иначе нельзя, Арми! Иначе у нас ничего не получится.
Неизведанные Регионы. Система Иркалла. 17ПБЯ.
А потом вдруг пришел вызов в академию. Брендол Хакс позеленел от злобы, отчего и без того бледная кожа стала отливать неприятным больным оттенком, а мачеха сломала свой браслет с камнями азурита. Они собирались на какой-то прием, и Марателле, как всегда, почти с истерикой швыряла платья и драгоценности, потому что считала, что «все это не то!». Водянистые глаза мачехи уставились на Хакса-младшего и она, скривив презрительную усмешку, сказала:
— Вот этому рыжему ублюдку, который позорит тебя на каждом шагу, и в академию? Брендол, ты должен его отправить куда подальше!
Брендол отвел от датапада взгляд и тоже посмотрел на понуро стоявшего Армитажа.
Он прятал глаза под ресницами, стараясь унять вдруг забарабанившее сердце, в волнении почему-то тарабанившее в горле и мешающее дышать. Если он сейчас посмотрит прямо в эти выцветшие от злости голубые глаза отца…
В тот момент Армитаж подумал, что, если сейчас он опять швырнет в него что-то, пнет или, как обычно, выдаст тираду отборных ругательств, то он его убьет. Это, темное, жгучее, сильное, вдруг затопило сознание, толкая вперед уже не просто неповиновение, а какую-то буйную мятежность.
Это ее «куда подальше» Армитаж слышал каждый день. Их ненависть с мачехой была взаимной, но теперь она не могла больше таскать его за волосы и уши, и бить между лопаток, потому что Армитаж вырос и однажды отшвырнул ее так, что она ударилась в стену. С тех пор только словами… но в открытую! Отец… Отец? Его Армитаж ненавидел больше, до исступления, до крови кусая губы, потому что СЕЙЧАС ничего не мог сделать. Но он жаждал его убить!
Этот вызов шарахнул по Хаксу-старшему посильнее шумовой гранаты, потому что Брендол лишался Армитажа, как подопытного кролика, как мальчика для битья, и как предмет своего самоутверждения.
— Это опять она! — проскрежетала Марителле, отбрасывая обломки браслета в стену. С жалобным «бдзын-нь» они упали на ковер, нос мачехи побелел, а впалые щеки налились багровым румянцем, под цвет ее бального платья: — Я говорю, что это точно она! Ты разве не слышишь меня? — в ее синих глазах просто взрывалось что-то яростное.
Хакс-старший не обратил внимания на возглас супруги, перечитал приказ еще раз. Нет, СЕЙЧАС он ничего не мог сделать, но хотел, просто до дрожи в руках хотел придушить Слоун, разорвать ее горло так, чтобы кровища хлынула, забила фонтаном… А пока бы она корчилась в предсмертных судорогах, он бы бил ее сапогами, бил, бил… Только эта стерва сумела окружить себя такой кучей офицеров, что и не подберешься. И держала всех маленькой крепкой рукой в одной связке, а его, Брендола, презирала, смотря с омерзением. Старые счеты. Но Брендол Хакс был нужен, и она это прекрасно понимала. Потому что тех, кто стоял рядом с Хаксом, со своими взглядами на будущее, тоже было достаточно. Поддерживать паритет стоило Слоун жестких мер и приличных усилий. И она прекрасно знала — малейшая искра, и все вцепятся друг другу в глотки. А этого она допустить не могла.
— Завтра ты полетишь в Гелмд-Сити, — глухо сказал Хакс-старший, кинув датапад на стол, и молча пошел к двери.
Марателле, посмотрев на Армитажа взглядом змеи-кулажь, вышла следом, а Хакс-младший не мог поверить, что завтра он покинет этот ненавистный ему дом и у него начнется другая жизнь…
Другая жизнь началась с казармы и устроенной в первую же ночь «темной». Когда его накрыли одеялом и прилично отдубасили. Кто бил, он потом узнал. По голосам. У него была идеальной не только зрительная память. Он не спрашивал «за что», ведь никого из курсантов и своих сокурсников он не знал. Они сами озвучили. Почти все эти ребята были из «другого лагеря», как раз дети офицеров, придерживающихся доктрины не страха и террора, а строгого порядка и закона над всеми. А он, Армитаж, сын Брендола Хакса. За что и получил. Другая жизнь заставила его все свободное время проводить с инструкторами по разным видам боевых искусств, и через полгода он впервые смог дать отпор. Потом еще и еще. Он был легче, но и быстрее, и еще то самое, ожесточенно-непокорное, темное, жгучее, словно вливало в него вместе со злостью неимоверные силы. И его оставили в покое. Потому что следы мордобоя не предполагали бездействия офицеров курса. Получали все, просиживая в карцере. А потом настал тот самый день.
Рэй Слоун прислала ему сообщение. Она прощалась. Навсегда.
«Ты остаешься один, Арми, прощай». И все, словно в нем самом вдруг не стало ничего. Пустота. И очень холодно. И в этой пустоте ему предстояло жить. Потому что теперь он остался один. Навсегда.
Они напали втроем. Под ледяным дождем в ту позднюю осень, когда уже было ясно, что у Первого Ордена теперь есть Верховный Лидер, когда исчезли многие с его курса, когда резко поменялись преподаватели, когда ужесточился режим, когда все поменялось.
Он падал на жухлую мокрую траву, пропуская удары, вставал, снова падал… И лютая, свирепая ненависть к этим благополучным парням, которые ненавидели его за то, что он сын коменданта, рычала, как дикий зверь в его сознании. И его оставили в покое, только знал — он остался один, и теперь он должен вгрызаться в чьи-то горла, доказывать себе и другим, всем! каждую минуту, что он, Армитаж Хакс, лучший!
Он сидел под ледяным дождем, который смывал кровь с его тела, и вспоминал всю свою недолгую и такую паршивую жизнь, и чувствовал, как там, внутри него, умирает Арми. Навсегда. Теперь у него только одна цель, один путь. К вершине власти, другого не дано. У него есть стимул, его честолюбие. И его злость, которой было так много, что она могла питать Хакса вечно.
Сектор Слуис. Система Калаб 34 ПБЯ
Роуз стояла у входа в комнату, облокотившись спиной о стену. Она остановилась в тот момент, когда Финн каким-то противным, таким чужим тоном спросил: «Что, вспомнил?»
Что-то было в его интонации такое… неприятное, что Роуз не стала входить, почему-то колокольчик в сердце звенел совсем тревожно.
«Неправильно, а что неправильно? Разве Хакс не заслужил наказания? Разве тот, кто готов уничтожить целый мир ради власти…», — сама с собой возмущалась Роуз, только ее маячок, ее сигнал в душе, был с ней не согласен. Она знала одно — Хакса она ненавидит, за Пейдж, за тех, кто погиб в космосе, за тех, кто погиб в транспортниках, на Крэйте… ”Стоп!”, — сказало ее сердце, — ”ты сама знаешь, что это не только Хакс…» Роуз опустила голову, смотря на носки своих ботинок. Она отгоняла от себя эти мысли, она не хотела, чтобы они были, а они были!
Тико вздрогнула, когда Хакс сказал про джедаев. Вздрогнула от возмущения и даже кулачки сжала… А потом По и Финн смеялись, а Роуз нет. Голос Хакса был лишен того издевательского тона, который был там, на флагмане, теперь эти нотки звучали в голосе Финна. Почему он так ведет себя?
— Ты собрался влезть на вершину власти? — сквозь смех спросил Дэмерон, — Ты, ублюдок незаконнорожденный, которого родной отец избивал до полусмерти, потому что ты ничтожество, ни на что не способное? Да-да, думаешь никто не узнает, как ты там корчился, весь в соплях и в слюнях? Что ты смотришь? Хакс, не будь дураком. В твоем Ордене не один наш шпион! И жаль, что ты Брукса убил, правда, было за что, да, Хакс? Ты убрал всех, кто издевался над тобой в детстве? А Брукс болтлив, столько вот наболтал про тебя… ха-ха-ха… Твоя мать, знаешь, на допросе все скулила, что у нее отобрали сыночка, а он такой щупленький, такой слабенький… Я читал протоколы ее допросов, надо же, кухарка, а вот же, родила такое животное, как ты…
Роуз замерла и отдернула руку от двери. Это что? Что он говорит? Зачем? Слова Дэмерона резанули в ее душе… Как же… Мама… вот ее мама, а если бы кто-то вот так… о ее маме?
Дальше она услышала рычание, и не сразу поняла, что происходит. Только звуки падения, пыхтение, ругань, удары, и возглас Финна, полный ярости:
— Ах ты подонок! Сейчас я тебе покажу, как бросаться! Сейчас я тебе проверку устрою! Знаешь, какое испытание проходили джедаи? А я знаю! Мне Рей читала! Испытание плоти! Строит он тут из себя властителя Галактики! Держи его, По! Хватит уже тут…
— А что я говорил! Он точно психанет! — оптимистично заявил Дэмерон, — Все, теперь конец его выдержке! Ты только не переусердствуй!
Дальше снова пыхтение, возня, Роуз пересилила себя, свои сомнения, обескураженность тем, что она слышала и тем, что там металось в ее душе, противореча само себе, не давая собраться с духом… Такое смятение чувств в ней крутилось в бешеном ритме, что Роуз прижала ладони к лицу, пытаясь хоть как-то успокоиться, что с ней? Разве По не прав, разве Финн не прав?
Хакс лежал на полу, По держал его руки, навалившись всем корпусом, а Финн, восседал на ногах, держа в руке бластер. Ворот кителя генерала был распахнут, белоснежная рубашка под ним тоже, обнажив часть груди и плеча, а Финн, даже не взглянув на Роуз, направил маломощный луч лазера на кожу генерала. И тут Роуз услышала, как он то ли застонал, то ли зарычал, пытаясь высвободиться:
— А-а-а-а… А-а-а-а-а…
— Быстро говори, где твои суперлазеры на кораблях? Ну, Хакс! Ты же знаешь, прижигание самая эффективная пытка! Вот Рей говорила, что ее убрали из испытаний джедаев, потому что даже они не выдерживали и умирали, а ты-то и подавно! Быстро говори! И все, и мы оставим тебя в покое, клянусь!
— А-а-а-а-а… — рычал Хакс, лицо перекосилось от боли и злобы, и испепеляющей все вокруг ненависти в глазах…
От луча бластера кожа уже не краснела, она уже вздулась волдырем, лопнула...
— Прекратите же! — вдруг закричала Роуз, — Вы что делаете? Вы же как он становитесь! Вы же такие же становитесь! Так нельзя делать!
— Уйди лучше…- прокряхтел По, наваливаясь на Хакса сильнее, тот извивался, пытаясь скинуть себя обоих, и его рычание напополам со стонами, напоминали раненого зверя, которого подстрелили охотники.
— Нам нужна информация и мы ее сейчас получим! Уйди, Тико! Ты не знаешь, как они меня пытали! Это все только сотая часть того, что со мной делали! И эта сволочь скажет нам, где его корабли-убийцы! Никакая цена не может быть высокой в борьбе за наши идеалы!
— Вы не можете… — почти шепотом сказала Роуз, смотря на Финна, который сосредоточенно двигал луч, прожигая плоть, Хакс закричал, а Роуз вдруг подскочила к Финну и толкнула его руку:
— Нельзя так!
Генерал воспользовался моментом, высвободил одну ногу из-под Финна, и ударил его в грудь, Дэмерон уже защелкивал ограничители, а Финн, вскочив на ноги, въехал сапогом Хаксу по ребрам:
— Скажешь! Все скажешь! И мы взорвем эти твои технологии, чтобы больше никто не смел угрожать планетам!
И тут в штабе запиликали датчики слежения. По встрепенулся, посмотрел на Роуз, потом на Финна, они потащили Хакса к креслу, а Тико бросилась к датчикам.
На экране датаскрина отчетливо вырисовывалось, что какой-то корабль движется к базе с орбиты. Роуз переключила режимы, пробежала глазами вводные. Это не Первый Орден! Но это… это не транспортный грузовик, это что-то… небольшое…
Тут датаскрин пиликнул и выдал результат. Роуз охнула и закричала, повернувшись к выходу в коридор жилых помещений:
— Это ударный GAT-12! Это или пираты, или…
— Или охотники,- сказал Дэмерон, входя в зал штаба. Он явно был озабочен, но уже собран, сосредоточен и сконцентрирован на цели. Цель, вот она, стремительно приближающаяся точка на экране датаскрина.
— Там четверо, если полный, — тихо сказала Роуз, — два пилота, два стрелка…
— Дело не в этом — нахмурился По, — дело в том, что эти ударники вооружены отлично, у них штатная загрузка восемнадцать ракет. Еще торпеды, лазерные и ионные пушечки и… проектор притягивающего луча… Хрен мы на нашем корыте уйдем. И топлива там почти нет, на прыжок не хватит, а заправить мы не успели… Они тут живого места не оставят… Но не стреляют, — По вперился в экран, — расстояние уже давно позволяло, но они не заходят на боевой. Идут прямо… к нам?
По и Роуз посмотрели друг на друга:
— Может, это кто из наших? — неуверенно спросила Роуз.
Дэмерон покачал головой:
— Сдается мне… если это охотники, то не по наши души… и нашли ведь! Ладно, — По взъерошил вихры, думая о чем-то, — вот что, Роуз, иди к этому… Хаксу, и сидите тихо, створы в коридор закроем, а мы тут с Финном…
Снаружи уже слышался звук двигателей приближавшегося звездолета.
Роуз кинулась в проход, а Дэмерон, сдвинув два стола, перевернув их, отгородил угол, где стояли металлические контейнеры, теперь пустые, чтобы Финну создать огневую точку. Угол обстрела приличный… Посмотрим, кто это…
Финн забрал бластеры, оставив Роуз ее электрошокер.
— Финн, я тоже могу помочь! — воскликнула Роуз в волнении.
— Тут сиди, — бросил Финн, стрельнув взглядом по Хаксу, который сидел, опустив голову, — этот важнее, мы разберемся! Если дернется, всади ему заряд, чтоб заткнулся.
Двери поехали, закрывая комнату от коридора, с шипением встав на место, а Роуз обернулась к пленному.
Генерал поднял голову, смотря с насмешкой, ворот кителя и рубашка прилегали к ожогу, Роуз вздрогнула, представив, как это больно, когда по такому ожогу и столько ткани трется...
Она обежала взглядом встроенные панели. У Леи тут было много медикаментов, но, наверное все забрали, хотя… если оставили генератор, датчики и топливо… Генерал Органа всегда все предусматривала. Тико, кося взглядом за пленником, открывала панели одну за другой, пока не увидела в глубине ниши маленький контейнер. Есть!
Она спешила, очень спешила, крышка никак не открывалась, Роуз нервничала, потому что снаружи уже гудели посадочные. Три упаковки бакта-пластыря, шесть доз обезболивающего, шесть…
Роуз разорвала зубами упаковку пластыря, уже подходя к Хаксу:
— У нас гости, — сказала она, смотря в его глаза.
Его взгляд менялся с каждым ее словом. От ледяного-презрительного, до густого зелено-голубого, когда она сказала, что это GAT-12.
Хакс все понял, это не сопротивленцы, такие корабли, как правило, использовали криминальные картели, в составе своих флотов для нападения на планеты и космические станции, ну и, куда ж без них, охотники за головами.
— Не вздумай вот сейчас…- сказала Роуз, протягивая руку к вороту его кителя, Хакс скривил разбитые губы и ничего не ответил.
Ожог горел нестерпимо, так, что от боли ему казалось, что сейчас взорвется в голове что-то, а эту мелкую бешеную ксаву он слышал, как будто издалека… Это самое прижигание и в самом деле было страшной и эффективной пыткой.
Превозмочь физическую боль… Он привык с детства, но сейчас от выжженного куска плоти растекался огненный вал боли по всему телу.
Считалось, что это прижигание способно разговорить любого. Наверное, согласился Хакс. И то, что падаванов джедаев заставляли через это проходить, он тоже знал. Он многое знал, шлифуя свою систему подготовки штурмовиков. Только даже джедаи отказались от этого прижигания, потому как падаваны умирали от болевого шока. Это было очень жестоко…
Роуз наклонилась, осторожно отводя ворот, стараясь не задеть рубашку, чуть придерживая пальчиками, отодвинула ткань. Мягкая какая, но это не шелк.
Так странно. От него пахло, едва уловимо каким-то парфюмом, и еще что-то горьковатое, и такое… как пахнет земля в лесу после дождя… И так близко... Внутри вдруг кувыркнулось сердечко, еще раз, и что-то совсем непонятное метнулось в сознании.
Хакс скосил глаза, черные локоны касались его груди, пока она там копалась, осторожничала, зачем? На нем как на акк-псе, заживет… Странная бешеная ксава, не боится так близко… Она чуть развернулась, чтобы было удобное подсунуть пласт бакта-пластыря под одежду, и Армитаж увидел, тот самый медальон, половина листа снежного винограда… в расстегнутом вороте ее комбинезона. Эта цепочка на ее шее и…
— Слушай, Тико, — сказал генерал, прикрыв глаза, ее пальчики были прохладными и так… успокаивающе… Глупость какая! Эта дрянь… — Тико! — почти грубо снова сказал Хакс, — просто пристрели меня, и всем будет хорошо. Что тебе стоит?
Ее пальчики замерли, она чуть повернула голову, теперь глаза цвета ночи совсем рядом, только в них не звезды, в них зарницы надвигающейся грозы…
— Так легко ты не отделаешься, — прошипела ксава, пошелестела упаковкой и всадила ему в бедро обезболивающее.
Огонь повсюду в теле сразу притушил горение, она закрыла пластырь рубашкой, потом китель:
— Сиди тихо, я сейчас! Не заставляй меня использовать шокер еще раз!
Тико обернулась, пока переборка отъезжала в сторону. Да куда он денется! Руки и ноги скованы!
Роуз на цыпочках пробежала коридор и приложила ухо к створам дверей в штаб. То, что она услышала, заставило ее сердце скакать, как эндорский пони через лесные завалы, а колокольчик вдруг загудел тревогой так, что в ушах зазвенело.
Это действительно были охотники. Тут двое, значит двое снаружи. Они требуют Хакса, вернее его голову. Они должны привезти заказчику его голову. А безголовый труп можете предъявить Галактике. По резонно заметил, что это их добыча, и не хотелось бы тут устраивать побоище, потому что они вторглись на территорию Сопротивления.
Охотники заржали и сказали, что тогда придется положить всех, а голову все равно отрежут, можно еще в придачу и сопротивленские. Потому что заказчик от конкурирующей фирмы. Может, еще и доплатит. Значит — Первый Орден?
Роуз вытерла капельки пота на лбу. Они в ловушке! И охотники свое дело знают! Их убьют вместе с Хаксом! Им нужен Хакс! Но отдать его, значит не выполнить приказ, и смерть Ивеса будет напрасной, а не отдать…
Роуз закрыла глаза, слушая, как По предлагает варианты решения проблемы, а перед мысленным взором встали серые глаза Тсела, и они снова гасли, стекленея, а над его бровью тот пластырь, когда она останавливала кровь…
— Дайте нам часа полтора, — сказал По, — нам надо вытащить из его башки кое-какую информацию, уж мы сумеем поспешить…
Охотники снова были не согласны, понимали, что у них преимущество в вооружении, но и в перестрелку не вступали, потому что Дэмерона знали, не подарок, а сколько тут народу всего им неизвестно.
— Ладно, — сказал По, — продолжаем разговор…
Тико отпрянула от створ, внутри все дрожало, потому что она вдруг вспомнила ту мертвую голову, на ”Господстве”, и липкую скользкую кровь под ногами, и ту девушку офицера…
Роуз не знала, как быть, потому что мысли метались, жалили, как шмели-трики, но она понимала, что то, что сейчас происходит, это НЕПРАВИЛЬНО! «Слушай свой сигнал, Рози, только громкость не приглуши…»
«Он враг. Он опасный зверь, он ПРЕСТУПНИК!» А колокольчик все звенел-гудел, и было муторно и тошно от одной мысли, что Финн снова поставит бластер на малый режим…
Она видела этот ожог! А потом ему отрежут голову? И она, Роуз, будет молчать? Они должны принять бой! Должны! Хакс… ненавистный генерал…
Бешеная ксава влетела в комнату и молча бросилась к нему. Армитаж напрягся, потому что шокер она держала наготове, достала магнитный ключ …
Ограничители на ногах щелкнули и раскрылись. Роуз открыла один захват с руки, второй, смотрела бездонными какими-то глазами, а там кипело что-то невообразимое, словно все бури мира бушевали сейчас в одном взгляде этой мелкой дряни… Армитаж даже не сразу сообразил, ЧТО она делает?
— Это охотники, и им нужна твоя голова, отрезанная. И это кто-то из твоего Ордена, и я не знаю, как они нас нашли. Я отключила маяк… вставай! Что ты уставился, вставай и иди за мной! Я выведу тебя в лес, а там, как тебе повезет. Скажу, что ты сбежал. Сумеешь спрятаться, значит повезло, нет… - тут Роуз замолчала, поджав губы.
”Она что, плакать собралась?”, — подумал генерал.
Она понимала, что совершает преступление, но она также понимала, что не сможет ЗНАТЬ, что они будут делать с ним, пусть даже он самое злое и гадкое существо во Вселенной…
Роуз нажала активатор запасного выхода, пригасив свет, позади стоял Хакс, уже напялив захваченное с кровати свое пальто и дыша ей в макушку.
Третий был тут, стоял у стола под навесом, рассматривал что-то. Что, в темноте не было видно.
Роуз совсем не думала, скользнула вдоль тени стены, развернулась и нажала кнопку разряда шокера. Сине-белые молнии вылетели на положенные три с половиной метра, ударив пришельцу в спину, он только шумно вдохнул и рухнул на вытоптанную траву площадки.
Хакс увидел ударный корабль охотников на другом краю посадочной площадки, а тут, совсем рядом, транспортник, и уже четко знал, что ему надо делать.
Роуз не успела ничего сказать, ни показать ту тропу к ручью, куда они ходили за свежей водой для питья. Хакс резким движением захватил ее сзади, придавив локтем горло, потом нажал какие-то точки на ее шее, и она осела вниз, выронив свой шокер, так и не успев нажать кнопку разряда…
«Я ведь сделала так, как подсказывало мне то, что внутри… я ошиблась?» — последнее, что пролетело в ее сознании на субсветовой, а потом только темнота.