17. В предверии (1/2)

Спустя некоторое время, когда Рапсодус покинул дом, а режим работы агентов сменился на ночной, Фэррон сама пришла к двери принца.

Еле заметно перекатившись с носка на пятку, Лайтнинг пообещала себе, что ни за что не сглупит и не поддастся в этот раз ни на его обаяние, ни на провокации, ни на внушение, если Ноктис действительно может управлять своей эмпатией. Прийти неожиданно и поговорить с ним под прицелами камер, о которых и Лайтнинг, и Ноктис знают, казалось лучшим способом сдержаться самой и не дать принцу снова подменить видео в режиме реального времени. Он не будет готов и не станет ничего делать.

Фэррон, выдохнув, постучалась в дверь. Принц не спешил. Лайтнинг даже показалось, что он не откроет. Тогда ей, уже настроившейся на разговор, придётся спускаться вниз, в очередной раз проглотив своё недовольство. Ещё один маленький камень на чаше весов её терпения. Ведь Лайтнинг знала: принц в комнате и не спит. Когда она шла к его комнате, Ноктис на экранах слежения сидел на диване и читал какую-то книгу.

Но вот принц открыл дверь. В руке у него была та самая книга, он закрыл её, но указательным пальцем, зажатым между страниц, отметил место, на котором остановился, будто не намерен был надолго отвлекаться.

Ноктис молчал и, наклонив голову чуть на бок, ждал, что скажет ему девчонка, сама постучавшаяся в его дверь. Видеть Лайтнинг на своем пороге этим вечером после очередной утренней ссоры было странно. То она бегает от него, то, когда он вынужден держаться от неё подальше, сама вот так приходит. Противоречивая, мечущаяся из крайности в крайность… Как и он. Ноктис, пожалуй, впервые смотрел на Лайтнинг отстранено, будто издалека, как сторонний зритель. Изучая и анализируя, сам боясь подпускать её ближе к себе.

После предупреждения Игниса Ноктиса распирало два желания: не приближаться к Фэррон больше ни на сантиметр, чтобы не увязнуть ещё глубже, и не отходить от неё ни на шаг.

Ноктис по инерции потребовал отстранить Рейнса и тех агентов, что утром особенно не понравились ему. Просто держаться в стороне от Фэррон, зная, что он не сможет её защитить, если что-то произойдет, было ещё паршивей. Да и сознание искало лазейки в собственном запрете, оправдываясь благородными целями. Проще было избавиться от этих людей, чем постоянно думать о том, что может случиться с Лайтнинг.

— Нам нужно поговорить, — заявила Фэррон. Вся такая решительная и серьёзная, что Ноктис невольно хмыкнул. В чем ещё она собирается его обвинить?

— Проходи, — будто бы легко согласился он и впустил её внутрь.

Лайтнинг вышла на середину зала, чтобы точно быть под объективами нескольких камер, но не успела начать, как принц прошёл мимо неё.

«Объект вышел на балкон», — услужливо сообщил дежурный.

Лайтнинг лишь успела заглотнуть ртом воздух, как пришлось идти за Ноктисом. Лайтнинг уже знала — Кэлум, ничего просто так не делает. В голове она прокручивала информацию о камерах перед балконом: у перил их было меньше, но принц, конечно, отправился именно туда. Повернувшись к ней лицом, он ждал, пока Лайтнинг сама подойдёт к выбранному им месту.

Его безразличие стало очевидно для Лайтнинг, когда Ноктис на мгновение открыл книгу, которую так и не отложил, и посмотрел на страницы.

В ночном парке вместе с фонарями включался искусственный стрекот цикад, так что вся эта темнота звенела от напряжения.

Фэррон подошла к перилам, встав на расстоянии метра от принца, не ближе, чтобы Ноктис не смог к ней прикоснуться. У него засосало под ложечкой — верное направление, но такая паршивая и выверенная дистанция. Всего-то полшага - и можно обнять руками, и надавить на поясницу, вынудив Фэррон саму прижаться к нему. Но нет, сейчас расстояние ровно такое, что «смотри, но не трогай».

Кэлум захлопнул книгу и, положив её на край перил, пояснил:

— Здесь нет ваших жучков. Нас точно не подслушают.

Лайтнинг задели эти слова, будто принц обвинял в слежке именно её.

— Какого черта ты отстраняешь моих людей? — сразу и не скрывая накопившегося гнева, спросила Лайтнинг.

Ноктис немного удивился. Лайтнинг обычно до звона сдержанная, сейчас так явно демонстрировала свою злость. На этот уровень эмоций она переходила тогда, когда он действительно доставал её, а она больше не могла терпеть. Так было в медкрыле, когда она потребовала убрать её из охраны. Так было в раздевалке, когда он завёл разговор о её дружке Страйфе. Так было ночью, когда она поняла, что Ноктис взломал систему слежения.

Ноктис вспомнил и поцелуй, проследовавший дальше. Ещё одно проявление её сдерживаемого темперамента. Сорвавшаяся Фэррон, злившаяся и метавшая молнии, обжигала и теперь ассоциировалась у него только с той страстью и возбуждением.

— Ты как-то пыталась убедить меня, что я сам могу выбирать себе охрану, — спокойно ответил он, будто даже шутя. Лайтнинг показалось, что Ноктис продолжает над ней издеваться.— Мне не понравилось поведение Рейнса в отношении тебя, я отстранил его, — пожал плечами принц.

— Я сама могла бы с ним разобраться, — сквозь зубы ответила Лайтнинг.

Ноктис сложил руки на груди и наклонил голову, совершенно спокойно рассматривая злую, перевозбужденную Фэррон. Ему ведь хотелось коснуться её и разрешить выпустить это напряжение на себя. Какой головокружительный секс бы вышел. Но Ноктис уже запретил себе к ней прикасаться.

— Ты специально уничтожаешь мою репутацию перед подчиненными, мстишь мне за то, что я не подпускаю тебя к себе?! — все так же зло спросила Лайтнинг.

Ноктис улыбнулся, отведя от неё взгляд. Она не подпускает?! Это он сам не разрешает себе трогать её. Утром ещё мог позволить, а сейчас уже нет.

Ноктис отдернул себя. Может все-таки послать ко всем чертям благородство? Игнис не врал, когда сообщил, что они скоро уйдут, но очень удачно ввинтил это в ситуацию. Это ведь не Ноктис, а Игнис за него решил остановиться, пока не поздно.

Хреновый из Игниса психолог, раз уж Нокт даже вовремя ссоры с Лайтнинг продолжает думать только о том, как им было бы хорошо вместе. И все запреты только усиливают эти желания. Разве нормально разговаривать с человеком, а в мыслях за каждым его словом или действием видеть постельные сцены? Это смахивает на помешательство.

Помешательство, которое нужно разрушить, пока не поздно.

— Фэррон, ты сама уничтожаешь свою репутацию, заявившись ко мне в комнату практически ночью, — сказал Ноктис.

Лайтнинг сжала пальцами перила:

— Ты не тронешь меня, пока за нами следят камеры, — сказала твёрдо Лайтнинг, показывая, что Ноктис не заговорит ей зубы.

Ноктис в противовес этих слов сделал шаг и поворот, встав за ее спиной. Хотелось окружить Лайтнинг руками, толчком бёдер прижать её животом к ограждению балкона, а руками удерживать запястья на перилах. Чтобы можно было почувствовать её тело близко и не дать слишком быстро вырваться. Продолжить отвечать уже шепотом на ухо. Но чертова реакция Фэррон не позволила. Она до обидного легко ускользнула — сделала шаг в сторону, Ноктис поймал лишь её запястье в кулак.

— Откуда такая уверенность? — спросил он, злясь.

Лайтнинг впервые за несколько дней вновь почувствовала страх перед принцем. Она смотрела ему в глаза, и теперь из них двоих, кажется, Ноктис был в бешенстве.

— Почему меня должны останавливать чужие взгляды? Это твоя репутация, твои подчинённые, — сказал он, не отводя глаз.

Пальцы Ноктиса настолько сильно сдавили запястье Фэррон, что появилась чёрная отметина. Но Лайтнинг молчала, терпя эту боль. Пусть отрезвит её, держа на острие сознание и интуитивные реакции. Ситуация патовая и опасная.

— Ваше Величество, возьмите себя в руки, — обдала она его ледяным тоном, задрав голову выше.

Ноктис резко дернул её запястье на себя. Чтоб не потерять равновесие, Лайтнинг пришлось по инерции сделать пару шагов прямо на него. Он все-таки прижал ее к перилам, только лицом к себе. Ноктис навис над Фэррон, упираясь лбом в лоб и сдавливая по краям от неё ограждение.

— Лайт, я сделал то, что посчитал нужным. Мне не понравилось поведение Рейнса и то, как он на тебя смотрит. Зачем мне было ждать, пока ты разберёшься с ним, если проблема решалась быстро и просто, — рыкнул он.

Столько личных местоимений, а ещё её сокращённое прозвище… Кажется, Ноктис впервые назвал Фэррон так. Это обращение позволяли себе только близкие. Лайтнинг подняла подбородок выше, почти запрокинула голову, наплевав на то, что в таком положении, когда Ноктис нависает над ней, это движение слишком похоже на то, что она сама тянется к его губам. На вдохе тихим голосом она спросила:

— Страйф тоже стал проблемой?

Ноктис весь сжался и не только от этого вопроса, но и от тона Лайтнинг, который в контраст словам был чувственным и таким многообещающим. Это ведь не он — она так мстит. Плевать Лайтнинг хотела на Рейнса, пришла она только потому, что Ноктис обидел «её мальчика». Он прошипел: