Часть 18. План. (2/2)
- Славная мысль, - Поддержал ее горилла.
- Ничего славного в подлой попытке перевернуть ход игры нет. Ее ставка сошла с дистанции, и она хочет отобрать шанс у моей, - Из-под маски льва недовольно тряслись длинные усы.
- Ой, полно вам, мы все знаем, что успех этой вертихвостки – сплошная вереница случайностей и подвернувшихся возможностей. Она бы вылетела еще в первой игре, если бы не мой… мустанг, - Сова мечтательно вздыхала, амплитудно жестикулируя, будто плохая актриса в дорогом театре.
У Таноса уже разрывалась голова от этой бесполезной, мерзкой, отвратительной болтовни. God, stop it, for heaven's sake [Господи, прекрати это, ради всего святого]! Нафуфыренные уроды все больше напоминали карикатурных кукол в цирке, которые выключаются, когда заканчивается завод ключа или шарахнешь по пустой бошке. Все эти их дурацкие «славно», «интересно», «любопытно» так сквозили полным отстроем, каким-то несусветным равнодушием к тому, что в действительности происходит на площадке, что хотелось каждому из них всандалить по обойме в лоб. Или даже нет. Отправить их на ту безумную карусель, чтобы лощеные, избалованные жратвой и алкашкой боровы сталкивались друг с другом, вереща как свиньи в попытке добежать до двери, а тетки спотыкались в своих вырвиглазно блестящих платьях, падая мордами в кровь. Может тогда они бы, наконец, заглохли.
Он повернул голову на Ки Хуна и прочел в его глазах те же мысли - да, точно, старик давно осознал всю эту мерзость. Их взгляды пересеклись всего на мгновение, но Танос почувствовал тягу к действию, будто его огонь еще больше распалился от костра старика-героя. И пусть это даже станет их последним рывком в безуспешной попытке явить уродам истину, внутренне он был готов. Тем более что весть про сбежавших игроков явно обескуражила Ведущего. Значит, у них есть шанс на спасение.
Танос перенес вес тела на одну ногу, чтобы его рывок занял минимальное количество времени. Руки плавно двинулись вниз, чтобы затем резко взметнуться и…
Один из охранников вдруг поднял автомат и выстрелил в ногу Ведущему… Чтооо? Чувак спятил? Танос мотнул головой, желая убедиться, что ему не приснилось.
Внезапно сверху что-то шарахнуло, звякнув по полу железкой. Автоматная очередь застелила по столу, а комната стала наполняться дымом с порошком.
Не давая рядом стоящему солдату опомниться, Танос всадил ему локоть под ребра, и обступив сзади, схватил на удушающий. 456-ой и 120-ая среагировали так же молниеносно, выбивая у солдат из рук оружие и присоединяясь к настигшему всех хаосу. Свист пуль разносился ото всюду, и оставалось только молиться, чтобы ни одна не пришлась по твою душу.
С потолка кто-то спрыгнул, и завязался рукопашный бой – хлесткие звуки ударов доносились из гущи дыма, и Танос, отшвырнув обмякшее тело в сторону, метнулся туда. Но не для того, чтобы присоединиться к драке, а для того, чтобы, запрыгнув на стол, закружиться в бешенном танце смерти, охаживая пулями ненавистные маски.
- Нет! СТОЙ! Не надо! – Охранник, подстреливший Ведущего, вдруг кинулся к Таносу в попытке остановить и за малым не схлопотал тоже похоронную. С секундным опозданием Танос узнал голос… Донсу! Сукин сын все это время стоял рядом и не отсвечивал, схамелионившись со стеной!
- Какого хрена? – Взревел Танос, едва сдерживаясь от злости, чтобы не садануть старику ногой в лицо.
- Они нужны живыми! Чтобы мы могли сдать их полиции!.. Ах ты.. А ну стоять! – Донсу бросился за Ведущим, пробиравшемся мимо стола к стене. Их схватка происходила совершенно на другом уровне, нежели на тренировках Таноса - он присвистнул. Старик явно был каким-то отборным Рэмбо, раз в свои бесчисленные годы был способен на подобные выкрутасы. Ведущий ничуть не уступал, и их мельтешащие в ударах во все стороны руки и ноги сшибали выживших клоунов.
- Снимите маски! – Заорал Танос, обращаясь к тем, кто спрыгнул с потолка, и удивленно уставился на незнакомую женщину, отважно сражающуюся с треугольником. Ее подготовка не шла ни в какое сравнение с размашистыми кулачными игрищами Ки Хуна, яростно выбивающего дурь из солдата.
Отвлекшись, Танос получил в спину прикладом, и тут же поспешил спрыгнуть со стола прямо на нападавшего. Оседающий на легких порошок от огнетушителя мешал концентрироваться. Покашливая и зажмуривая глаза, Танос махал руками наотмашь в попытке уничтожить гада. Удар за ударом, он то попадал, то промахивался, вынуждено кружась между людей, сталкиваясь спинами то со своими, то с противниками. Все превратилось в безумный бал Сатаны, рисунок которого строился на ходу, то меняясь в траекториях, то останавливаясь и закручиваясь в другую сторону. Мелькали лица, прилетали неожиданные кулаки: в лицо – дезориентируя, в корпус – выбивая дух. Взмывали в воздух чьи-то короткие волосы, и чьи-то длинные. Мелькали зеленые костюмы, розовая форма и даже разноцветные фраки и смокинги. Кто-то небольшой попал вдруг под руку и, ойкая, отлетел в сторону. Уже собираясь проигнорировать и продолжить прессовать свою цель, вдруг боковым зрением Танос увидел, что маленький человек этот отчаянно отбивался от красного смокинга. В кроваво-алой руке трепыхалась растрепанная голова, и поднятый к виску пистолет усмирил попытку вырваться. Танос бросился к смокингу, но, завидев переведенное на него дуло, тут же отпрыгнул в сторону.
- Всем стоять! Иначе я убью ее! – Сорванный голос перекричал шум и гам неразберихи.
Игроки тут же остановились, вглядываясь сквозь рассеивающийся туман на пленную.
Мужчина скинул маску волка и, облизнув разбитую губу, оскалил зубы в широкой идеальной улыбке.
- Вы что думали, этот беспредел сойдет вам с рук?! Стоять, я сказал! Дернешься – я убью ее, а потом пристрелю тебя! Стоять!
Он прижал к себе девушку так плотно, что ее лицо под копной волос краснело.
- Гребаные звери! Никчемные твари! Мусор! С чего вы взяли, что имеете право устраивать подобное?! Это безумие! Это просто смешно! Вы смешны! Жалкие идиоты! – Его истошный крик перешел на истерический смех.
Рука бывшего волка на мгновение разжимается, чтобы удобнее перехватить под самое горло пленницу, и из под откинувшихся в сторону волос показывается.. Су-хён.
Сердце гулко ухает в пол; Танос на мгновение застывает, всматриваясь в темные глаза своей flower– широко открытые, они глядят на него также как в первый раз: с восхищением и обожанием. Лицо женщины, которая достойна, нет, должна, нет, просто о б я з а н а быть рядом с ним. Он хотел бы улыбнуться, но вместо этого чуть склоняет голову в бок, приподнимая бровь. Разве может он сейчас, после столь долгой разлуки, после всех пережитых эмоций, разорвавших его на куски, оставаться на месте? Разве может? Ты же знаешь ответ, Су-хён? Знаешь ведь…
И она знает. Нервно сглатывая, Су-хён доверяется его безумию, которое читает в этом жадном взоре, прямом, проникающем, уверенном. Замирает и ждет, доверяясь инстинктам. Ждет, ждет… Боковым зрением видит дернувшихся к автоматам охранникам – да, именно они станут его личным спусковым крючком.
Синхронно с его отрывающейся от пола ногой, поднимается и ее стопа, с его мелькнувшей вперед рукой, взмывают вверх и ее руки, сбивая кисть мужчины в сторону. Удару шага Таноса вторит удар пятки Су-хён по стопе захватчика, его сильному рывку вперед – ее отчаянный рывок сторону от дула. Сорвавшийся с места, он оставляет за спиной твориться форменное вавилонское столпотворение, не на секунду не отрывая взгляд от цели, и достигает ее с такой скоростью, что дуло не успевает направиться на него. Толчок, удар. Су-хён инстинктивно подныривает вниз, едва избежав кулака Таноса, и, как только сжимавшая ее рука ослабляет хватку, тут же отскакивает в сторону.
- Танос! – Кричит Ки Хун, и синхрония продолжается, но теперь уже с другим напарником – будто смена партнеров в танце. Захватывая мужчину на удушающий, на пятках Танос разворачивается к 456-му лицом. Едва поворот достигает нужного угла, Ки Хун стреляет в цель, навсегда лишая волка его самой главной привилегии – жизни.
Снова вооружившись, воодушевившись новой волной расплаты, игроки без устали палят во всех, кто хоть как-то причастен к их мукам. Пули осыпаются на розовые костюмы, фраки, платья, стол, стены, шкафы, свечи на камине, изрешечивают плазменную панель, от чего грохот стекла озаряет помещение. Расстрелянная столешница, складывается пополам, и, сваливаясь вовнутрь, рассыпает пачки денег, драгоценные камни, слитки золота и ворох бумажек.
Ведущий, отбиваясь от Донсу, бежит к дальней стене, переворачивает канделябр на ней и бросается в появившуюся потайную дверь.
- За ним! – Кричит Ки Хун, и устремляется следом за исчезающим в проеме Донсу.
333-ий, 120-ая и даже 222-ая, показавшаяся из проема вентиляции, ошарашенно глядят на бесчисленное количество богатств и драгоценностей, разлетевшихся по кровавому полу.
Танос же вперивается взглядом в единственную драгоценность, укрывшуюся в углу…