Часть 17. Свобода. (1/2)
Стоит спине встретиться с полом, как воздух с силой вышибает из легких. Рот по инерции открывается и закрывается в тщетной попытке вобрать нового кислорода, но организм отказывается работать на прежних настройках. Плывущее пятно перед глазами расползается причудливой кляксой, пока не приобретает форму человеческого лица – наеденного, раздобревшего и расплывшегося за годы. Его сальный подбородок нависает своей дряблостью над Су-хён, подрагивая от каждого движения тела будто желе. А глаза, потерявшие всяческую осознанность и рассудительность, выпучиваются двумя шарами, на которых по краям видны полопавшиеся красные капилляры. Сморщенный в злобе лоб весь усыпан росинками пота, время от времени собирающимися в струйки, чтобы пересечь скулу и по шее добраться до воротника олимпийки. Влажные пятна на горле неизбежно становятся больше и источают затхлый аромат грязного тела.
Все это происходит прямо перед лицом Су-хён в ярких заметных деталях, пока легкие опустошаются все сильнее и сильнее. Делая еще безуспешные попытки вдохнуть, слышит хриплый скрип собственного горла, не способного вобрать и каплю воздуха. Грудная клетка непроизвольно вздымается вверх, ведомая рефлекторным спазмом мышц, и легкие будто разрываются в своей клетке на куски. Ладонями стучит по плечам и груди мужчины, пытаясь добраться скрюченными пальцами до его лица, но навалившаяся туша слишком крупная и необъятная для ее крохотных рук. Не дотягивается, не достает. В последней попытке, приходя в ужас от затемнения в глазах, впивается ногтями в чужие колбасные пальцы у себя на шее, но им тоже ничего не может сделать.
Из затягивающихся туманом глаз ручьями текут слезы, заливаясь в уши и промачивая макушку. Мелькнувшая мысль в голове – вот бы Танос его убил. Кровожадно и свирепо, чтобы предсмертные муки ублюдка длились…
…вечность…
Темнота оглашается взрывом и растекается горячим потоком по лицу, шее и груди, заливается в рот, увлажняет волосы, а на солнечное сплетение наступает ногой Смерть. Она нажимает, вдавливая в пол, мешая пошевелиться, обещая утащить в свое подземное царство.
- СУ-ХЁН, ВСТАВАЙ! – Слышит жалобный писк ангела, теряющего своего подопечного. Прости, ангел, она не смогла, не справилась.
- СУ-ХЁН, ПРОШУ ТЕБЯ! – Голос ангела вдруг обращается гласом 222-ой, Ким Чжун Хи.
Никогда не говорила с ней в пределах общежития, но на игре «Поймай меня, если сможешь», обе достигли негласного консенсуса. Стояли рядом и рисковали зацепить друг друга, потому, не сговариваясь, каждая перед прыжком предупреждала «Я влево!», «Я вперед-вправо!». Постепенно к этой тактике подтянулся и 456-ой, а потому их стояние на границе выходило организованным и безопасным. Никто никого ни разу не поблагодарил после, но легкие кивки друг другу при снятии повязок говорили ярче любых слов.
Воздух хищным потоком пробрался в глотку и проник в легкие, насыщая, снимая спазмы, напряжения, и возвращая мозгу способность думать. Она жива. Еще жива.
Сплевывая горячую вязкую жидкость на пол, Су-хён выкарабкивается из-под туши номера 100 – и только протерев глаза и лицо рукавом видит, что вся залита кровью, еще хлещущей из его простреленной головы. Тело его аккурат за чертой – видимо вылетел, когда прыгал на Су-хён. Но они не меняли позу, как же тогда он проиграл? Взгляд падает на мяч, прикованный к его ноге, и на полосу на полу от границы круга до текущего места, где лежит – его вытолкнули.
Все тут же встаёт на свои места. 222-ая спасла ее от верной гибели, позволив старику проиграть свои заветные 45,6 миллиарда вон. Может, на том свете их, наконец, получит – усмехается Су-хён, сплевывая слюну с остатками чужой крови.
В глазах двоится, а потому несущихся на нее женщин слишком много. Видимо, осознали уязвимость Ким Чжун Хи и решили воспользоваться возможностью выбить ее, пока Су-хён приходит в себя. Но разве она это позволит? Разве она даст в обиду слабую девчонку, у которой помимо кандалов на ноге есть еще своя большая ноша?
Су-хён взмахивает руками, удивляясь живости реакций, подпрыгивает на месте, возвращая себе полный контроль над телом. На ее стороне скорость, резкость, ловкость, верткость, и, наконец, ж е л а н и е… желание надрать зад тем, кто этого заслуживает.
Бросок на встречу женщине слева добавляет удару ноги силу – носок кроссовка поддевает коленную чашечку и с характерным зубодробительным хрустом навсегда сбивает ее с ног. Желания отбивать костяшки рук нет никакого, а вот ударить стопой по пальцам противницы и хорошенько надавить – в этом отказать себе трудно. Удар, еще удар и еще. Пока не почувствует хлопок по лицу. Сбивающий с мысли, дезориентирующий, он звенит в ушах и плещется искорками в глазах. Этой секунды замешательства хватает, чтобы вторая женщина могла накинуться со страшными оглушающими криками и схватиться за волосы. Прошибающая боль выводит из себя.
- СУКА! – Су-хён не узнает свой голос, да и не пытается. Пусть тот, кому он принадлежит сделает уже свое черное дело. Су-хён разрешает. Су-хён дозволяет.
Пальцы погружаются в плотно зажмуренные глаза, надавливая, заставляя противницу заходиться истошным воплем. Толчок. Еще толчок. Удар ногой. Следующий. Еще и еще. До конца, пока разряженный воздух не окрасится грохотом выстрела.
Тяжело дыша, запуская руки в растрепанные влажные волосы, Су-хён оборачивается назад, натыкаясь на малышку 222-ую, крепко обхватившую мяч Су-хён. Секундный рывок в испуге, и вдруг понимает – не намеревается вытолкнуть, а, наоборот, все это время держала, повиснув всем телом, пытаясь оставить его в кругу. За малым мяч не пересек линию – даже не заметила, как прямо с ним прошла такой длинный путь…
Наклоняется к Чжун Хи, протягивая руку, и, помогая испуганной и уставшей девушке подняться, возвращается на безопасную территорию. На другом краю круга плачет и трясется Суён, указывая пальцами на табло. Остался десяток секунд.
- Пожалуйста, позволь мне остаться, - Заходится рёвом сильнее, роняя голову на сложенные на полу руки.
- Да пошла ты! – тяжело выдыхает Су-хён, валясь на пол. Раскинув руки и ноги в стороны, ощущает непереносимую боль во всем теле, но вместе с тем… облегчение. Сегодня она в первые в жизни не терпела. Сегодня она лишилась важной частички своей души, становясь ближе…к Таносу.
По щекам номера 230 текли слезы, а широко открытые глаза ловили каждую деталь картинки, каждый кадр. Крупным планом показали ее лицо, измученное, уставшее, осунувшееся, но улыбающееся. Видел ее такой однажды – с в о б о д н о й. Не плывущая по течению Су-хён, пока вокруг творится несправедливость, а сама принимающая решение, сама творящая свою судьбу. И при всей обузданной ею своей внутренней тьме, в ней все еще оставалась прелесть доброй и благородной Су-хён – она смогла остановиться, пощадить слабого. Love this girl. So much. Танос довольно выдыхает – теперь его flower точно будет в порядке.
- Боги милостивые! Вы тоже видели это?! Как же хорошо, что я не изменил свою ставку перед пятой игрой. Вот это точно победная лошадь. Она так напоминает мне 456-го в первом Сезоне. Он прошел такой же путь. От наивного слабака и дурака до… Посмотрите, сколько в нем свирепости сейчас, - Тучный мужчина в маске льва радостно хлопал в ладоши, будто сидел на каком-то празднике.
Танос скривился, сжимая кулаки.
- Идемте, - Охранники согнали автоматом оставшихся трех девушек с мест и повели их в лабиринт.
Весь отряд курсировал по витиеватым закоулкам лестниц и ходов в полной тишине. Лишь изредка ухала 222-ая, придерживая рукой живот.
- Ты в порядке? – Шепнула Су-хён.
И несмотря на то, что в ответ получила мужественный кивок, все же придерживала девушку за руку. От зигзагов поворотов уже у самой в голове дурнело. Но когда за очередным углом наткнулась на полосы крови, позабыла о своих тяготах. Они (полосы), вероятно, остались от членов команды повстанцев, которые под предводительством Сон Ки Хуна осмелились выступить против организаторов игры. И правда, далее взору открылся вид раскореженных пулями стен, сбитых и разрушенных перил и ступеней. Где-то здесь сражался и ее Танос.
Так, стоп. А как же тогда… Она сжала в ладони крест. Этот презент, безусловно, означал то, что Танос жив… Или был жив, когда передал его. Но зачем охрана его послушала? Как он мог заставить их это сделать? Что это все значит?
Варясь в своих мыслях, не заметила, как один из охранников вдруг поднял автомат и выстрелил. Су-хён вздрогнула, инстинктивно прижимая к себе 222-ую, вжимаясь спиной в стену. Пуля свалила солдата слева. Тут же прогремел второй выстрел, третий и четвертый и небольшая очередь. Взвизгнула Суён, прыгая за угол, и уносясь прочь.
Расправившись со всеми остальными охранниками, розовый треугольник протянул двум девушкам руку.
- Танос! – Выдохнула Су-хён, хватаясь за ладонь в черной перчатке, и устремляясь за ним по коридорам.
Он шел быстро, но немного путался в поворотах. Иногда останавливался и менял направление. Но почувствовавшие себя в безопасности девушки прощали ему эти оплошности, благодарно и покорно смотря ему вслед. Поворот, нырок в арку, разветвление коридора, право, нет, лево, нет, все-таки право. И вот, наконец, он отварил черную дверь в розовой стене и затащил девушек внутрь.
- Ты бездушная сволочь! Нельзя так пугать! Я думала, ты умер! – Су-хён грозно стукнула кулаком в мужскую грудь, затем припадая к ней щекой, - Но я… так счастлива, что ты жив… Я бы не смогла без тебя. И не смогу. Я… кажется… я… Как там на твоих английских? I love you…
В глазах заблестели слезинки, и Су-хён подняла голову, желая увидеть его реакцию. Он наверно рассмеется и сморозит какую-нибудь глупость.
Но вместо этого он стянул маску, из-под которой показалось лицо номера 333.
Су-хён тут же отпрянула, вытирая глаза и смущаясь.
- Я… Извини… я…
- Я рад, что такое красивое, искреннее признание под действием момента не досталось такому придурку как Танос, - Он улыбнулся злотворной улыбкой, подтягивая в свои объятия Чжун Хи, - Я пришел за тобой. Я спасу тебя…
Он сказал ровно то, что Су-хён хотела бы услышать от Таноса сейчас, и от того, что это происходит у нее прямо перед глазами, но не с ней, сделалось больно и обидно.
- А где Танос? – Она едва сдерживалась, чтобы не всхлипнуть.