перезвонительная (2/2)
– Значит, мы оба умр?м, – говорит Арт?м, скулы раскраснелись от смеха, глаза блестят от смешинок. – Как Ромео и Джульетта!
Ждут минут пять, пока кто-то из жителей девятиэтажки зайдет в подъезд или из него выйдет, чтобы, слово уличные коты, проскользнуть в подъезд до закрытия двери.Взбегают вверх наперегонки, толкаются на лестнице – острыми локтями в р?бра, больно. По шаткой лестничке взбираются к люку, ведущему на крышу, Сергей лезет первый, доверяет Арт?му придержать стремянку, чтобы та не сильно раскачивалась, пока он поднимается. Толкает люк – прорезь в небо, в потолке подъезда проявляется окошко в фиолетовое закатное небо. Арт?м лезет следом, перед этим передав рюкзак с ценным грузом наверх.
С крыши свешивают ноги (не перевесили бы только), вскрывают пакет винища, отпивают по очереди.
– Ну и гадость, – морщится Сергей.
– Потерпи-потерпи, через пару глотков как водичка будет заходить, – обещает Арт?м, засыпая специи в жёлтый пакетик с брикетом лапши, трясет им, как маракасом, су?т нос внутрь. – Уф!
Молча хрустят какое-то время, отпивая вино понемногу. Хорев оказывается прав, через пару десятков минут вино уже не кажется Сергею такой невозможной гадостью. Город с высоты девятого этажа похож на сло?ный пирог, и конкретно этот пирог – не из самых вкусных. Закат раскидывает по небу огненные крылья, ласточки мечутся туда-обратно, ветер тут, наверху, резковат, но такой же тёплый. Они молчат и в этой тишине спокойно. Их родной район – муравейник, снующие туда-сюда люди, машины, даже животные (вон то движущееся пятнышко – кот или пакет?). Осенью и зимой тут совсем мрачно, весной и летом сносно, дышится легче, хотя бывает так жарко, что приходится лежать пластом на полу в квартире в ожидании захода солнца. Их пятиэтажный домик – картон, битком набитый людьми. Артём с Сергеем думают о свободе в огромных городах чаще, чем готовы себе в этом признаться. Да, амбиции – хорошо, но как-то страшно.
Сергей вдыхает поглубже, когда Арт?м говорит:– За нами следят.
– Чего? Где? – Сер?жа крутит головой, но вокруг только бесконечное пространство и воздух.
– А вон, – Арт?м склоняется к другу, пальцем тычит вниз, – с моего балкона на пятом этаже, видишь?
И Сер?жа видит. Видит маму Арт?ма с биноклем в руке, она застыла на балконе их родной пятиэтажки, той самой, что за пустыр?м, дал?кая и малюсенькая. Она их не достанет, пока они тут, высоко-высоко, опьян?нные воздухом, закатом и отвратительным вином.
– Передашь от меня привет? – просит Сергей у Арт?ма, отпивая вино и передавая его Хореву.
– Обязательно, – обещает тот, делая пару глотков. Улыбается.
Сергей улыбается тоже. Как-то с такой высоты вс? уже не кажется таким важным, что пророчит завтрашний день – неважно, кто следующий займ?т мягкое кресло в крепости из красного кирпича – неважно, что скажут их мамы – тоже неважно.
И вокруг уже не так мрачно и депрессивно. Последние всполохи заката, его угольки остаются догорать на горизонте, жаром дышут в лица.
– Мы умр?м когда-то, – тихо произносит Арт?м.
Сергей оборачивается на него: в его глазах уставший закатный кост?р, он смотрит впер?д, вдруг ставший таким серь?зным, что у Сер?жи замирает между р?брами сердце.
– Что бы ни сделали, – проталкивает он в ответ.
Если только не изобретут машину времени.