овсяная (1/2)

Сер?жа в силу гипноза не верит, но чужими глазами прибивает к поверхности планеты. И чужое имя на языке, оно вот-вот сорв?тся, так и просится, как у детей первые слова – мама, папа, у него – имя.Чужие идеально укладывающиеся пальцы поверх кадыка, и Сер?жа уже никакой, но им нужно дожать до конца.

Он просто надеется, что эта ночь никогда не прид?т к своему логическому завершению – к утру. Потому что утро точно готовит им облаву.

Как в него летят зв?зды из катапульт голубых глаз,как от этого съезжает крыша, как от чужой шеи пахнет, как устают вмиг ноги оттого, что он на носочках.

– У тебя волосы пахнут дожд?м.

– Там так-то ливень.

– А я и не слышал.

Конечно, он ничего не слышал, жив?т в своей голове, в этом своём домике-вселенной.

И если жизнь – иллюзия, вот эта их близость – любимый сер?жин мираж.

Тащатся по обоям тени узора прозрачной занавески, их целлофановая реальность, в которой страшно шумно дышать, скрипучая хрущевка и никогда не закрывающаяся до конца дверь старого шкафа.

Сер?жа вс? видит, и ливень за окном ему не страшен.

Он остался бы под суровыми каплями, промок бы до нитки, если бы это означало, что в конце он встретит Арт?ма. Пускай даже кислотный дождь, пускай метеоритный.

Сер?жа вс? чувствует, из форточки тянетхолодом пустых улиц, и когда Арт?м моргает, он будто слышит шелест его белесых ресниц.

Арт?м тушит сигареты об язык, и Сергей ловит себя на мысли, что под его сигарету он бы и сам подставил свой.

– Не больно?

– Поцелуй, чтобы не болело.

Сер?жа целует, на вкус горько. Арт?м на вкус – синий винстон. Целоваться с курящим человеком – облизать пепельницу, так говорят? Ну Сер?жа оближет, если надо, он не брезгливый.

Время подстраивается под них и замедляет ход, до сих пор крутится та монетка, и не ясно, орел там или решка.

Постельное бельё ещё сырое после стирки, пахнет кондиционером. В кровати Арт?м не курит.

Арт?м тушит сигареты об язык и говорит, смеясь:– Хули, жив?м раз, вс? равно умр?м. Вс? равно умрут, а Сер?же не хочется, он только-только вошёл в раж, он в душе своей черной смеётся от счастья, и та молодость, которую он променял на поиски правды, кажется впустую прожитой.

Сергей раньше думал, что открытое для кого-то сердце – это благотворительность, которую он не может себе позволить.