Том I. Глава I, 1942: Школа, колдунья и Волшебное Зеркало (1/2)

ㅤ

ㅤ

Судьба — интересная штука, которая способна в один момент кардинально изменить все.

Могла ли Минерва МакГонагалл подумать, что, покидая школу выпускницей, однажды вернется преподавателем? Едва ли она так представляла себе свою жизнь: как и многие другие студенты, она планировала поступить на работу в Министерство Магии, — и это ей удалось, — добиться высокой должности и, быть может, внести свой вклад в становление магического сообщества... Однако такая в нем роль, как выяснилось спустя несколько лет, оказалась не для нее.

Прежде всего, Минерва тосковала. По Шотландии и родному дому. Полный смога и грязи Лондон угнетал бесконечной суетой и шумом, как и всякий большой город, где магглы и волшебники тесно жили бок о бок, будто бы соревнуясь за место под непроглядным солнцем. Наблюдая серую улицу через мутное оконное стекло своего невзрачного кабинета изо дня в день, МакГонагалл все чаще ловила себя на мысли, что, кажется, она не на своем месте... Она должна быть не здесь. Но где? Этот вопрос занимал почти все ее время. Но что хуже всего: эта тоска лишь усиливалась под давлением ее окружения и порой напрочь выбивала из колеи.

Антимаггловские и расистские настроения, коррупционная подоплека системы, в которую МакГонагалл верила раньше, разрушали ее представления об ее собственном будущем. В конце концов, осознание этого осточертело настолько, что молодая волшебница, разочаровавшись, решительно отказалась от дальнейшего продвижения по службе. И, к изумлению своего коллеги и друга Элфинстоуна Урхарта, прочившего ей повышение, уволилась. В тот день Министерство лишилось по-настоящему талантливого сотрудника в ее лице, и никакие уговоры начальства не сумели ее удержать: Минерва сделала выбор — и, как и всегда, оставалась в нем непреклонна.

Случай привел ее в Хогвартс.

Ни на что особо не надеясь, молодая колдунья, будучи согласной на любую должность, отправила сову с просьбой рассмотреть ее кандидатуру: настолько ей хотелось как можно скорее вернуться в Шотландию и найти, — как минимум, временное, — пристанище, прежде чем понять, как быть и действовать дальше. Лондон, казалось, душил ее... И с каждым днем дышалось все тяжелее.

И как удивительно было обнаружить, что школа готова принять ее обратно. Не кем-нибудь, а преподавателем Трансфигурации — излюбленного ею предмета, которому она продолжала периодически посвящать свободное время, занимаясь практикой и исследованиями, служившими ей отдушиной. Профессор Альбус Дамблдор, некогда ее наставник и учитель, в свою очередь, не скупился на рекомендации и впоследствии помог уладить сопутствующие вопросы: он как никто другой знал, насколько способной и ответственной была Минерва, и если кому и следовало дать шанс, так это ей. Именно от него пришло письмо с ответом о принятии на должность, подписанное директором Диппетом.

***

Год спустя...

— Магия невидимости и исчезновения. Это особые случаи внешней трансфигурации, — Минерва цепким взглядом обвела класс, держа волшебную палочку заместо указки. — Обратите внимание, что все изменения затрагивают только общий вид объекта, никак не влияя при этом на его содержимое. Оба заклинания могут применяться всеобъемлюще, есть лишь одно исключение для магии исчезновения: человек.

Среди учеников возросло перешептывание.

— Это значит, что нельзя взять и исчезнуть с отработки после уроков или отправить в небытие своего товарища по факультету, — вдруг проговорила МакГонагалл, неоднозначно глянув на подозрительно веселого молодого человека с Гриффиндора. — Не так ли, мистер Редфорд? Несколько огорчительное для Вас известие, я полагаю.

Дети захихикали и завертелись. Кто-то неодобрительно покачал головой.

— Верно, профессор! — глуповато улыбнулся парень, решив принять поражение в этом неравном противостоянии с видом победителя.

Коротко покосившись на него, Минерва обратилась ко всему классу:

— Итак, кто скажет мне, в чем же разница между магией исчезновения и невидимости?

Кудрявая светловолосая девушка с Хаффлпаффа бодро вскинула руку.

— Мисс Брэдшоу?

— Магия невидимости только скрывает объект, профессор, — со знанием дела начала ученица. — Тогда как магия исчезновения фактически уничтожает его без возможности восстановления.

— Верно. Спасибо, мисс Брэдшоу, — кивнула волшебница, неспешно обходя свой стол. — Важно отметить, что магия невидимости сама по себе делится на два типа, и для каждого из них свои заклинания, — она махнула палочкой не глядя, и на доске за ее спиной начала вырисовываться небольшая таблица. Некоторые студенты заметно впечатлились способности молодого учителя столь легко колдовать, не произнося ни слова. — При работе с предметами используется заклинание «Diafanus Glasuss». Говоря иначе, маскировочные чары. Они позволят визуально скрыть объект от чужих глаз. Эффект полностью контролируется волшебником.

Ученики поголовно принялись конспектировать то, что говорила и демонстрировала МакГонагалл. Между тем она продолжала, ничего не повторяя дважды:

— Снять невидимость можно лишь другим, — обратным, — заклинанием: «Diserniblus». В случае с живым существом невидимость применяется с помощью заклинания «Desilluminatio». Обратным ему является «Illuminatio», — когда дети записали все необходимое, женщина по слогам проговорила каждую формулу, обозначив интонацию. — Не перепутайте, иначе последствия могут быть плачевными. Прежде всего для вас, — она внезапно прервала лекцию и в упор посмотрела на двух вертлявых слизеринцев, запустивших бумажную сову в сторону столов Гриффиндора.

Весь класс напряженно затих, ожидая, когда ничего не подозревающие студенты наконец обнаружат тот факт, что оказались замечены. Столкнувшись взглядами с преподавателем буквально мгновение спустя, оба лишь самодовольно ухмыльнулись. Но свои пергаменты поближе все-таки подвинули. Минерва плотно сжала губы и непроизвольно вытянулась, как струна.

— Прошу открыть учебники на странице двести восемьдесят один, — наконец объявила она строже, чем обычно. — К следующему занятию вы приготовите свиток с развернутым конспектом параграфа и транскрипцией по каждому из заклинаний, которые вам предстоит заучить. А сейчас рассмотрим схемы сотворения чар в конце раздела; будем на теории учиться, как правильно обращаться с палочкой, пятый курс, — на лицах детей замелькали веселые, но бестолковые улыбки. — Затем вас по обыкновению ждет практическая работа, и вы продемонстрируете мне свои выдающиеся способности к трансфигурации. Контроль в начале грядущей недели. Постарайтесь не оказаться вдруг, — после короткой паузы заметила Минерва, — смертельно ранеными, отравленными, лишенными конечностей или съеденными. Уверяю, ничто из этого не станет вам оправданием.

***

Погода стояла пасмурная до самого вечера. Небо тяжелым пологом угрюмо нависало над замком и давило на шпили высоких башен, готовое обрушиться в любой момент. Но дождя все не было. Казалось, что весь мир окутан тягучим, как деготь, ноябрьским туманом: таинственные молчаливые пейзажи снаружи навевали ленивую тоску. Благо, Минерва не замечала этого, старательно предаваясь работе, вдохнувшей в нее новую жизнь: один урок за другим; происшествие с плотоядным растением на третьем курсе; подготовка к матчу по Квиддичу, за которой МакГонагалл приняла решение наблюдать с высоты своего капитанского опыта… Все это с головой захватило ее, день пролетел, и мнилось, что от утренней хандры не осталось следа.

Факелы и свечи Большого Зала излучали согревающий и непривычно завораживающий свет. Минерва зачем-то взглянула наверх: магический небосвод был необыкновенно чист и ясен, и уже можно было различить первые звезды, которые снаружи были сокрыты темным полотном облаков и тонули где-то во мраке холодной осенней ночи.

— Чудесный вид, не так ли? — прозвучало справа как-то неожиданно, и волшебница чуть вздрогнула, отвлекшись от своих мыслей.

— Вы правы, профессор Дамблдор. Он очаровывает.

— Согласно легенде, он был создан по чистой случайности, — вдруг продолжил тот. — Однажды, во время дуэли, преобразующее заклятие Ровены Когтевран угодило прямиком в зеркало Эйналейн**, которое когда-то висело вон там, над камином, — загадочно проговорил он, указав на стену. — Вспышка была так сильна, что озарила весь Зал. В миг, когда чары коснулись поверхности зеркала, магический синтез создал целенаправленный яркий луч... И именно из-за него и возникла эта прекрасная иллюзия.

Минерва слушала Дамблдора с каким-то особым любопытством, будто бы на мгновение снова очутилась на одной из его лекций... Стоило все же признать, что она училась у него непрестанно с тех пор, как встретила его впервые.

— Разумеется, сначала был лишь непроглядный туман, — отвлеченно рассказывал преподаватель между тем. — Столь густой, что казалось, будто потолок исчез… Однако, когда его развеяли, выяснилось, что свод перенял необыкновенные свойства Эйналейн и, подобно зеркалу, обрел его гладь. Хотя и немного наоборот! Он отражает напрямую только то, что над ним. Небо, — Альбус задумчиво оглядел Зал. — Удивительная вещь — магия… Никогда не знаешь, какие еще тайны она способна раскрыть. Простая случайность, вмешавшаяся в нее, необратимо изменила материю… Подумать только.

— А что с тем зеркалом, профессор?

— Оно перестало им быть… И его убрали. А это, — он кивнул на иллюзию, — решили сохранить как дань силе Трансфигурации, преобразования. И как еще одну уникальную особенность замка, разумеется. С очень любопытной историей. Хотел бы я выяснить, каким было то заклинание… — поделился Дамблдор, вновь глотнув сока.

— Вы сказали, что свод отражает небо, — заметила женщина и снова взглянула на предмет их обсуждения, — но он далеко не всегда соответствует тому, что снаружи. Я наблюдала это не единожды с тех пор, как поступила в Хогвартс.

— Верно, — Альбус тоже поднял глаза, отвлекаясь от своей скромной трапезы. — Чары. Все дело в Эйналейн. Я не рассказывал Вам, что это зеркало могло показывать наши эмоции? Подлинные эмоции и чувства. Подлинные настроения души, если угодно... Сегодня это отражение нас как единого целого: погода нынче мрачна, но мы — нет, и поэтому в нашем небе сияют звезды, — маг коротко посмотрел на Минерву, которая все продолжала как-то отстраненно их созерцать. — Вы крайне задумчивы этим вечером, профессор МакГонагалл. И похоже, что я не слишком помог, когда решил ненавязчиво пристать к Вам с беседой.

Дамблдор простодушно улыбнулся и откинулся на спинку своего кресла.

— Что Вы, Альбус... Мне всегда нравилось слушать Вас. Вы наверняка помните, что в свое время я не пропустила ни одной Вашей лекции.

— Право, да, Вы были способной ученицей, — согласился он. — И остаетесь по сей день.

— У меня крайне выдающийся учитель.

— Вы мне льстите, профессор МакГонагалл.

— Ни в коем случае, профессор Дамблдор.

И снова улыбка. Мягкая и почти невесомая.

— Последний раз я так краснел, сдается мне, на седьмом курсе...

— Правда?