Глава 3. О важности разговоров (1/2)

Как только за родными закрылась дверь, Нанду осознал, что для него началась новая жизнь, а как ее проживать, он представлял крайне плохо. Синьора Рита показала ему столовую, комнату для собраний, спортзал и еще много всего, что, по мнению основателей реабилитационного центра, должно заинтересовать вставшего на путь исправления наркомана, но Нанду не мог сосредоточиться. Даже его соседи по комнате — Габриэль, кариока возраста около пятидесяти лет, для которого эта клиника была уже третьей, и ровесник Нанду Маркус (кажется, они уже виделись раньше) — не смогли растормошить будто впавшего в анабиоз парня. Наконец Габриэль сказал соседу по комнате, чтобы тот «не трогал новенького, у него сложный период», и Нанду, отвернувшись в стену и накрывшись одеялом почти что с головой, заснул.

Так прошли для него первые пять дней. Нанду с трудом ел, не ходил на групповые занятия, не разговаривал с соседями и целыми днями лежал на кровати, глядя в одну точку. В конце концов напряжение и молчание вылились в очередной абстинентный синдром, и его пришлось изолировать в отдельную комнату, где не было ничего, что могло бы причинить вред страдающему. Нанду мог только метаться по мягкому полу, колотить мягкие стены, кричать и надрывно рыдать, из-за чего сорвал голос. Пару раз приходила женщина-врач в компании крепких санитаров, и парень, выслушав плавные речи о важности фармацевтического лечения, прилежно выпил таблетки. Под конец дня, обессиленный и охрипший, он лежал на полу в позе эмбриона, обнимая себя и представляя, что это руки Сесеу. Ведь только лучший друг в последнее время мог его утешить. Так он не заметил, как заснул.

Проснулся Нанду самостоятельно и осознал, что ему намного лучше: хотелось поскорее начать лечение, общаться с людьми и, главное, есть и пить. Не успел он обдумать свое состояние, в скважине зазвенел ключ. Это были те же самые санитары, которые поили его таблетками, а также смуглая женщина лет сорока с модной укладкой.

— Фернанду, добрый день. Крепко же ты спал, почти сутки. Мы заходили и не стали тебя будить. Не пугайся, это транквилизаторы так подействовали, плюс твоя усталость, — заговорила доктор. — Кстати, я синьора Элва де Гуэрра, твой лечащий врач-психотерапевт. Я подберу тебе лечение, а также буду проводить с тобой индивидуальные консультации.

— Здравствуйте, — Нанду попытался улыбнуться, хоть и голос его был слабым. Он был благодарен этой приятной, но, судя по всему, сильной женщине, которая готова работать с ним. — Ничего себе, я думал, что спал намного меньше. Спасибо вам за все!

— Не стоит благодарностей, это наша работа, — синьора Элва слегка улыбнулась в ответ, но тут же стала серьезной. — Фернанду, все же тебе стоит постепенно возвращаться к жизни и начинать лечение. Сейчас ты поешь, выпьешь лекарства, а потом попробуешь пообщаться с окружающими людьми — после ужина сегодня у нас свободное время. Ну а завтра, после завтрака, жду тебя на личную консультацию.

В сопровождении санитаров и врача Нанду направился в столовую, где уселся на свободное место рядом со своими соседями по комнате и еще тремя парнями, тоже примерно его возраста. Маркус поприветствовал его:

— Хэй, долго же тебя не было! Ребята, это Нанду, наш новый сосед. Нанду, ты в порядке? Не хочешь сходить с нами, поиграть в пинг-понг на третьем этаже?

— Я в порядке, что удивительно. Давайте завтра поиграем. Сегодня хочу отдохнуть у себя в комнате, — Нанду улыбнулся и накинулся на еду. На ужин подавали рис с овощами и сок, и эта не слишком изысканная еда показалась парню самой вкусной на свете. После ужина он принял наконец душ и лег в постель, где, засыпая, снова невольно начал думать о Сесеу. Только мысли на этот раз были не мучительными, а светлыми и приятными.

***

— Фернанду, чтобы начать лечение, мне нужно понять, когда и при каких обстоятельствах ты начал употреблять наркотики, — синьора Элва доверительно посмотрела на Нанду, сидящего перед ней в кресле. Парень явно выспался и выглядел гораздо свежее.

— Четыре года назад мы с моим другом, — его голос дрогнул на этом слове. В его душе, казалось, начинало зарождаться что-то непривычное по отношению к Сесеу, непохожее на дружеские чувства, но сейчас нужно было сосредоточиться и отбросить ненужные мысли. — попробовали марихуану, а затем и кокаин. Это все было как баловство, наверно. Нам было весело, мы чувствовали себя «крутыми». Тем более и я, и он, — мы оба считали, что можем бросить сами. В результате он смог бросить благодаря семье, а я начал катиться по наклонной.

— А что-то еще было в твоей жизни, кроме наркотиков? — Элва записала что-то в своем блокноте.

— Была учеба. Я довольно успешно учился, и пошел проходить практику на фирме, где работает моя мама… мы вместе пошли, с тем самым другом, хотели стать адвокатами. Что еще? Друзья, вечеринки, девушки… И еще музыка была, я ведь играл в группе, — Нанду говорил с большими паузами, с трудом вспоминая то, что уже сказал.

— Но это же «круто», как Вы сказали. Востребованная профессия, популярность, своя группа. Чего тогда не хватало, можете предположить?

— Я не совсем понял вопрос… Мне сложно сформулировать мысль, — признался он, и это было правдой.

— Ничего страшного. Попробуй сформулировать, каким ты себя видел под наркотиками?

— Наверно, я становился более веселым, энергичным, мог разговаривать о чем угодно. У меня был момент, когда я употребил перед учебой, так я дискутировал с преподавателем как никогда раньше.

— Но ведь и без наркотиков у тебя это получалось? Ты же говоришь, что хорошо учился? — уточнила синьора Элва.

— Да, я всегда готовился к занятиям, был активным на парах, — ответил Нанду. — У меня не было проблем.

— Значит, с учебой мы более-менее разобрались. Теперь другие стороны, — Элва говорила медленно, видя, что когнитивные способности пациента пострадали. — Например, наркотики как-то влияли на ваши отношения с друзьями? Может, помогали тебе чувствовать себя более раскованно?

— Наверно, да. Я не помню. А речь идет о том времени, когда я только начал принимать? — переспросил Нанду

— Да, именно так.

— Нет, тогда не вспомню. Мне сложно, извините, — Нанду заметно нервничал. Чертовы наркотики! Ему очень сложно вспомнить, что происходило до них.

— Не торопись, обсудим тогда этот вопрос позже. Пока я вижу что-то болезненное, связанное с друзьями, — со всеми или с кем-то конкретным, — успокоила его синьора Элва.

«Кажется, она говорит о Сесеу, — подумал Нанду, — и рано или поздно, эта тема еще всплывет в наших разговорах». Ему казалось, что он может доверять психотерапевту, но поделиться своими мыслями не мог, — будто не хватало осознания, что с ним происходит. Синьора Элва тем временем продолжила:

— Давай тогда поговорим о музыке. Она ведь играла важную роль в твоей жизни?

— Да, мне это действительно давало силы и вдохновение, я жил музыкой. Думал, что если не получится с адвокатурой, стану музыкантом, тем более, ребята из группы восхищались мною.

— А наркотики какую роль сыграли в этом? — уточнила психотерапевт.

— Ооо, ну мне казалось, что под марихуаной у меня получается еще лучше петь и играть, — Нанду закатил глаза. — Я чувствовал одновременно и расслабление, и прилив энергии. Все казалось таким ярким.

— А как закончилась твоя музыкальная карьера? — спросила врач.

— Просто перестал посещать репетиции. Мне это резко стало ненужно, — ответил Нанду с неким сожалением. — Я бы хотел, наверно, снова начать играть для себя, но не уверен, что смогу сыграть хоть что-нибудь. Я не помню аккорды любимых песен.

Под обсуждения музыки и ее влияния на Нанду они с доктором посидели еще немного, пока не пришло время заканчивать сеанс, и синьора Элва сказала:

— Фернанду, нам предстоит много работы. Думаю, встретимся через две недели. Отмечай свое состояние каждый день, а также возьми гитару в руки, попробуй поиграть. И запомни свои чувства и мысли в этот момент.

— Хорошо, я попробую. Но что делать, если у меня не получится? — неуверенность в себе захлестнула его с головой.

— Хотя бы попытайся, а дальше будем смотреть. Ты уже начал лечение, и это главное, — поддержала его синьора Элва.

Нанду попрощался с психотерапевтом и направился на остальные занятия. Ему предстояли детокс-терапия, более детальное знакомство с планом лечения, спортивные занятия и лекция от бывшего пациента клиники.

***

Примерно так шли для него длинные дни и недели, не считая еще одного момента ломки, который Нанду перенес более-менее спокойно и сам попросился в «мягкую комнату». Боясь сорваться, он прожил там три дня, выходя на улицу и в столовую под присмотром санитаров. Следующие дни, хоть и были заняты терапевтическими сеансами, общественными работами, спортом и учебными мероприятиями, не приносили Нанду удовольствия от результатов, он выполнял все по инерции. И это было неудивительно: на втором сеансе, когда Нанду признался в том, что не смог заставить себя взять в руки гитару и описал свое состояние в целом, синьора Элва сообщила, что у него депрессия. «Это обычное состояние после отказа от кокаина», — сказала тогда психотерапевт, прописывая ему слабый антидепрессант. Таблетки начали действовать спустя довольно короткое время, и Нанду даже осознал, что получает удовольствие от ежедневных занятий. Во время арт-терапии он взял в руки гитару и под поддерживающие возгласы товарищей сыграл короткий фрагмент из какой-то песни. А на четвертой встрече с психотерапевтом рассказал о семье сам, практически без наводящих вопросов:

— Вы знаете, мне всегда казалось, что мои родители любят друг друга. А потом отец стал более отстраненным, и это вызывало раздражение мамы. Я понимаю, почему она иногда уходила на дискотеки, — ей тоже хотелось чувствовать себя живой, наверно… А потом у отца появилась любовница, он ушел к ней насовсем. Тогда я был зол на обоих, да и на мать тоже, поэтому и начал принимать… Но сейчас я их не виню, они стали жертвами обстоятельств.

— Фернанду, если ты винишь их, это абсолютно нормально, — поддержала его Элва. — У тебя не было опоры под ногами, поэтому ты и нашел утешение в наркотиках. Кстати, а твой лучший друг? Ты мог ему рассказать обо всем, что творится в твоей жизни?

— Думаю, нет. Я не помню, — Нанду снова ушел в отрицание. Ему было горько думать о Сесеу, ведь тот уже мог бы навестить его, но он даже не звонил. С другой стороны, он испытывал странное волнение, когда думал о друге. И поэтому он старался прятать эти мысли от женщины.

— Хорошо, я не буду сегодня разговаривать с тобой об этом друге. Но меня беспокоит эта тема, ты уже не в первый раз уходишь от нее.

— Извините, можно я уйду прямо сейчас? — Нанду не мог выносить этого, ему было жарко, а руки дрожали. Синьора Элва кивнула, и Нанду выбежал из корпуса, поначалу не заметив сидящего на траве Маркуса. Парни общались в основном в компании таких же своих ровесников, вместе занимались спортом и общественными работами. Оказалось, они действительно были знакомы: появлялись на одних и тех же вечеринках, вместе жили в притоне Росиньи, но в какой-то момент Маркус исчез. Его забрала оттуда тетя, которая воспитывала юношу после трагической гибели его родителей.

— Нанду! Нанду, все в порядке?!

На мгновение парень задумался, но решил все же подойти. Может, приятель отвлечет его? Он подошел и сел рядом.