Глава 1. Ночной гость (1/2)
Этой ночью дождь лил так, что Сесеу, засидевшийся допоздна в гостиной с материалами для диплома, никак не мог уснуть, хотя мать и сестра давно уже спали в своих комнатах, а отец, наверное, находился в отеле из-за недавнего скандала. Молодой человек смотрел в окно на стену ливня, не осознавая, что уже час ночи, а завтра его ждут консультации в университете и сдача отчета на работе. Удивительно, как же стремительно в его жизни происходили перемены — скоро ему нужно будет выбирать, оставаться ли в фирме Леонидаса Ферраса, искать ли место адвоката в другой компании, или пытаться открыть свою контору. И принятие этого важного и сложного решения казалось Сесеу более тревожным, чем тремя-четырьмя годами ранее, когда он еще умел мечтать и представлял, что станет адвокатом и откроет свою контору вместе с Нанду Гимараешем, своим лучшим другом. В личной жизни тоже не все было гладко — времени на девушек не хватало, да и после неприятного расставания с Амалией не хотелось бросаться с головой в новые отношения. Отставив мысли о карьере и Амалии, Сесеу снова невольно вернулся к тому, что не оставляло его со вчерашнего дня…
Из головы Сесеу не выходили слова Кларисси о том, что Нанду поймали с оружием. «Какая же глупость и опрометчивость! На что еще он мог пойти ради наркотиков?», — в очередной раз мысленно восклицал Сесеу. Хорошо еще, что прокурор предоставил Нанду выбор — сесть в тюрьму или лечиться, и тот выбрал второе. Сесеу не раз ловил себя на мысли, что ему страшно за судьбу друга, он искренне желает Нанду выздоровления, но доверять ему больше не может. «Как он мог сбежать от меня тогда, перед домом музыканта из «Poesia de Gaia»? Я мог бы поддержать его, побыть рядом, а потом пригласил бы его погулять вдвоем, как раньше», — думал Сесеу, сожалея о том, что недостаточно помогал Нанду справиться с наркотиками, и возвращаясь в тот день. Тогда-то он и ощутил то непонятное чувство к лучшему другу и, возможно, не в первый раз.
***
В тот день, несколько месяцев назад, Нанду позвонил Сесеу: они долго разговаривали о разных вещах, как это было до наркотиков, и в конце концов договорились увидеться. Когда Сесеу пришел в дом семьи Гимараеш, он искренне был рад видеть друга — все еще измученного, небритого, но как будто готового жить дальше и менять свой образ мыслей, бросить то, что разрушало его уже четыре года. Они поговорили немного о группе, и Нанду пожаловался, что никто не общается с ним, как раньше, и не пытается его понять.
— С тобой стало трудно общаться, Нанду. Даже мне, — только и смог ответить на это Сесеу. — Хотя мы и вместе с тобой выросли. Стало трудно…
Слова еле-еле приходили приходили ему на ум и, поддавшись неясному порыву, он в пару шагов преодолел расстояние между ними и обнял Нанду. Обнял крепко, прижав к себе и коснувшись шеи над воротником тонкого свитера. В тот же миг странное тепло разлилось по телу Сесеу, ему хотелось, чтоб объятие длилось дольше. «Если бы то, что я сейчас сделал, могло как-то помочь Нанду, удержать его от падения в пропасть», — думал тогда он, отгоняя навязчивые мысли о том, как хочется прижать его теснее и больше не отпускать.
— Я знаю, где репетируют ребята. Сходим вместе, я покажу тебе, — проговорил Сесеу, с трудом отрываясь от Нанду и чувствуя, как кудрявые волосы щекочут его лицо. Приятно, но виду нельзя показывать. К счастью, Нанду не заметил, но был явно обрадован тем, что хоть кто-то хочет ему помочь.
— Да, пойдем, — улыбнулся он, и друзья отправились к выходу.
Шли недолго, снова разговаривая ни о чем, но Сесеу не мог выкинуть из головы этот момент близости. Испытывал ли он что-то подобное раньше, когда прикасался к Нанду? Наверное, нет. Думать Сесеу будет позже, а теперь важно бросить лучшему другу спасательный круг, соломинку, за которую он может ухватиться. И он снова вернулся к Нанду, который, как ни странно, продолжал идти рядом.
— Мы пришли, это здесь, — улыбнулся Сесеу. Место было довольно симпатичным, небольшие дома в колониальном стиле окружали развевающиеся на ветру листья пальм. «Неплохо будет погулять тут после встречи с музыкантами. А недалеко еще и океан… Наверно, Нанду давно не смотрел на него в трезвом состоянии», — только и успел подумать Сесеу, как вдруг услышал голос друга.
— Приятель, я приду сюда позже. Я забыл об одной вещи, — он заметно нервничал и, казалось, не мог устоять на месте.
— Нанду, подожди… Это дом Марсело, они часто здесь репетируют, — Сесеу понял, что бессилен. Нанду уже рванул совсем в другую сторону, сказав на ходу, что обязательно придет сюда.
Сесеу очнулся спустя мгновения, в удивлении глядя на удаляющийся оранжевый свитер Нанду и его кудри, которые так нравились девчонкам в университете. Парень был похож на яркий огонек надежды, вспыхнувший в душе Сесеу после встречи, и гаснувший под летним ветром. Но холодным умом он понимал, что надеяться было бесполезно, что желание дозы сильнее, чем дружеские чувства и мимолетный порыв завязать.
***
— Представляешь, Телминья, он даже не попробовал зайти туда. А ведь я был рядом, мог бы поддержать его перед ребятами. Даже Мэл уже делает все, чтобы завязать, а ведь она принимала, будучи беременной! До сих пор помню твои рассказы о ней и этой… Режининье. Как же много крови она попортила им обоим! Хотя Нанду безнадежен, сегодня он был один и все равно побежал в притон, — сидя на спинке дивана, Сесеу комкал в руках подушку, не давая сестре вставить хоть слово. — А так долго рассказывал о том, как пришел в клуб и увидел выступление группы. Да и я, дурак, зачем пошел к нему?! — выдохнув, он замолчал. Кажется, он рассказал все, умолчав, однако, о своем странном порыве обнять его и о своих мыслях после этого. Об этом Сесеу не мог спокойно разговаривать с Телмой, хотя у них не было секретов друг от друга. Неизвестно, что она может подумать
— Я думаю, твоей вины тут нет. Ты пытаешься помочь, а ему это даже не нужно, в отличие от Мэл. Я даже не поверила бы Нанду, ты ведь знаешь, как они врать умеют, — Телма развела руками, демонстрируя, как много тех же обещаний и вранья она слышала из разных рассказов о наркоманах — от мужа их общей подруги Мэл, попавшей в похожую беду, самого Сесеу, жителей реабилитационного центра, куда уже так давно возил их Тавиньо, их отец. Дети семьи Вальверде еще долго будут помнить этот опыт.
— Но все же, почему ты так беспокоишься о нем? — вроде безобидный вопрос, но Сесеу чертыхнулся в мыслях, проклиная проницательность Телминьи. Она же продолжила, — Вроде постоянно говоришь, что потерял друга, но стоит вам пересечься случайно или встретиться, потом весь день ходишь как в воду опущенный.
— Да я не знаю. Наверно, просто воспоминания о нашей дружбе слишком сильны. Ты же сама помнишь, сколько всего было: и вечеринки, и наши планы на адвокатскую контору, и разговоры. А как он всегда жил музыкой, каким был на сцене! Вот и сегодня, слушая его, я подумал, что он хочет завязать, что жалеет о своем падении. С таким запалом он рассказывал о группе, о музыке!
Телминья хмыкнула и не решилась обсуждать дальше. Ей показалось, что Сесеу испытывает к Нанду не просто дружеские чувства. У него же буквально горят глаза сейчас, когда он говорит о Нанду. И как относиться к этому, девушка пока не понимала, хоть и была эмпатичной и открытой к чувствам других людей. Но говорить об этом с братом ей было неловко. «Нужно быть хитрее и осторожнее. Если Сесеу хочет и дальше надеяться на лучшее, то дам ему это», — решила для себя Телминья.