Междействие 7. Красный напиток (1/2)

Спустя сутки после геройств одного неизвестного космического пришельца на морском побережье у ворот имения Жю Ракке раздался рев почтового рожка.

Был уже поздний вечер… В ночной тиши крупными хлопьями падал снег... В решетчатую ограду имения стучал почтовый гонец – высокий чернокожий мужчина лет сорока в темно-синей почтовой форме и казенном плаще. Рядом переминалась с ноги на ногу беговая быстроногая птица с огромным клювом в наморднике - один из вид хищных нелетающих птиц, которых в другом мире назвали бы фороракосами*. Птица была в высоту почти два метра, она не летала, зато очень быстро бегала. Она и была запряжена в небольшой возок на полозьях, но при желании возок можно было быстро переставить на колеса. Стоили такие птицы дешевле, чем лошадь, а бегали очень быстро.

- Хозяева! Отворяй! – крикнул почтальон. – Государственная почта! Срочная телеграмма! Молния! – Чтобы его услышали, он еще раз погудел в свой медный сигнальный рожок.

Послышался собачий лай, звериный рык, и к воротам с внутренней стороны подошли сторожа с ружьями, в мохнатых тулупах и меховых шапах. Один держал на привязи собакоподобного миацида*, другой – ручного охотничьего раптора, ростом с человека.

- Кто такой?! Чего надо?! – недовольно проворчали сторожа. – Проходи мимо, а то зверей спустим!

- Обожди со зверями! Государственная королевская почта! – важно пробасил почтальон. – Срочная телеграмма-«молния», для господина Иддо Снуппа! Из столицы!

- А ну, покажь телеграмму! – недоверчиво нахмурился один из сторожей! – Может, ты разбойник, или раб беглый?! Коли телеграмма, так давай ее сюды!

- Сами вы!.. – Почтальон показал казенную кожаную папку с листами желтой почтовой бумаги. – Мы люди государственные, не какие-то… Лично господину Снуппу в руки! Так начальство приказало!

- Так хозяин к тебе и выйдет, держи карман! Ты хто, государственный прокурор или князь какой?! Он сейчас в постеле с хозяйками греется! Или давай нам, или катись, пока зверей не спустили!

- А мне-то что?! Мое дело – привезти! – нахмурился почтовый чиновник. – Я-то обратно ее отвезу, а вам хозяин взбучку устроит, что важные известия от него утаили! Мне начальство строго-настрого повелело: в руки передать и подпись взять о получении!

- Что там такого важного-то поздно вечером?

- Пес его знает, одни, сплошь, цифры да числа! Мне в чужие послания глядеть запрещено, мое дело – доставить! Вот только начальник отделения Сеттского как увидел, повелел ветром лететь в имение Жю Ракке, лично в руки адресату передать, а потом обратно в отделение отчитаться! Знаю только, что из Киллибура, от какого-то Хныха Юркого!

- Из магазина хозяйского, - сказал один сторож другому. – Мне хозяин сказывал, что есть у него такой помощник, по кликухе Хных! Видать, что-то случилось… Может, пожар, а может, обокрали магазин-то…

- Я тоже думаю, что дело какое-то срочное, - согласился почтальон. – Иначе стали бы вечером народ дергать, да еще и хозяина вашего, человека важного?!

- Ладно… - согласился один из сторожей. – Жди здесь, казенный человек, спрошу у хозяина.

- Жду! Только вы уж побыстрее, ребятки! – попросил почтальон, ежась от холода. – Я-то тоже домой хочу, к зазнобе под бочок!

Ждать пришлось минут десять. Наконец к воротам подошел бородатый хмурый Снупп в расстегнутой длинной шубе и меховой шапке набекрень. С ним было еще десять человек дворни с ружьями и кольями:

- Ну?! Какая шельма меня беспокоит?! – недовольно прорычал хозяин, уже полностью ощущавший себя барином. – Если пустяк какой-то, засеку!

- Королевская почта, ваше превосходительство! – по-военному щелкнул каблуками почтальон. – Срочная телеграмма-«молния» вам! Из Киллибура, лично в руки!

- Давай, не тяни уже…

Почтальон передал ему длиннющую телеграфную ленту через решетку. Услужливо поднял фонарь, чтобы получателю было удобно читать.

- Ничего не пойму… - почесал макушку Снупп. – От Хныха это, из лавчонки моей, похоже … Шут его поймет, одни числа… Отчет за пору, что ли? Слышь, служба*, что это такое вообще?!

- Не могу знать, ваше превосходительство! – ответил почтальон. – Нам чужие послания читать по службе запрещено, только доставлять-с!

- Ладно! Свободен! Дома разберусь! – махнул рукой Снупп, направляясь к усадьбе.

- Барин! Ваше Превосходительство! Извольте расписаться в получении! – Почтальон с готовностью раскрыл казенную папку с тремя листами.

- Вот вам бумаги не жалко! – Снупп небрежно поставил закорючку на трех листах, не вчитываясь, что там написано.

- Ох, правда ваша! – согласился гонец. – В бумагах утонуло уже все отделение! Начальство требует! Мне-то что, я бы их всех спалил бы, будь моя воля!

Исполнив свою обязанность, почтальон бросил папку в возок, взял длинный бич, поводья и стеганул птицу по спине:

- Спасибо, ваше превосходительство! А ну, пошла, пернатая! Домой!

Птица заклекотала, замахала недоразвитыми крыльями и быстро побежала по снежной дороге, увлекая за собой возок с почтовым служащим.

Дорога обратно была спокойной, гладкой. Вот только у поворота на деревню на одинокого путника напали из леса две зубастые зверюги, чуть не поранив птицу-бегуна. Почтальон среагировал мгновенно: выстрелил в хищников из пальцев энергетическими разрядами, и звери, зашипев от боли, уползли обратно в лес, несолоно хлебавши.

У самой деревни почтальон вдруг превратился в молодого паренька-блондина лет шестнадцати в черном костюме и коротком пальто с капюшоном. Остановившись у одной из избушек, он сошел с возка, забрав кожаную папку, и прошел в крестьянский двор. Брехливое животное, отдаленно напоминающее собаку, испуганно вжалось в будку, чувствуя в пришельце неведомую силу.

- Хозяин! – постучал в двери парень. – Принимай птицу обратно!

- А? Накатались ужо, барин? – на пороге возник бородатый мужичок в тулупчике.

- Накатался, спасибо, - согласился «молодой барин». – Иди, проверяй! Ни перышка не потерял! И творога для младшей сестренки, как просил.

- Уже! Уже! Как прикажете, барин! – поклонился мужик. Загнав птицу-фороракоса в хлев, он торопливо вынес небольшую плошечки. – Тут творожок свежий для сестренки вашей!

Морок (несомненно, это был он) по-царски расплатился с крестьянином за аренду птицы и за творог. И накинул еще три купюры высшего достоинства за молчание.

- А то батюшка меня в армию отправит, - пожал плечами парнишка, у которого на мгновение сверкнули глаза белым огнем, намекая мужику, что тут не так все просто. – Он и так ворчит, что я бездельничаю! Так ведь молодой я еще, погулять охота! Я тут к одной девице ездил, между нами, а она уже помолвлена, к свадьбе готовится. Скажешь, если кто спросит, что воры у тебя птицу увели, а потом на место пригнали.

- Все сделаю, барин! – услужливо поклонился крестьянин. – Понимаю, дело молодое… Барин, а как же ты один пойдешь-то? Может, подводу возьмешь у старосты?

- Не беспокойся! Это уже моя забота! Ты, главное, не болтай лишнего!

Странный парень в серой одежде взял свои вещи и пошел себе восвояси. А мужик посмотрел ему вслед, потом на пачку денег, и, изменившись в лице, перемолнировался:

- Чисто дьявол! Святый Пророк, чур меня!

Отойдя к околице, сторонясь проходящих крестьян, Морок открыл папку, посмотрел на квитанции… которые у него на глазах превратились в кассовые чеки и генеральную доверенность с печатью. По документам некто Иддо Снупп, обладая генеральной доверенностью на ведение дел от графини Мариетте Жю Ракке, отправлял с ее счета СТО СОРОК МИЛЛИОНОВ ипси на один из счетов в нейтральной стране. Неизменной осталась только подпись Снуппа, которую он поставил при получении телеграммы. Счета в далекой стране принадлежали Стелле Жю Сет.

Собственно, эти деньги УЖЕ ушли со счетов графини Жю Ракке, сделав ее нищей. Нынешняя операция нужна была для подстраховки - Снупп юридически подтвердил операцию своей подписью, сделав ее законно. Причем, дата перевода на документах стояла вчерашняя…

Стелле были известны все счета и секретные пароли графини Жю Ракке, а расторопные ребята из конторы одного известного киллибурского мафиози по имени Фатт Лоистро сделали так, что денежки со счетов Жю Ракке уже ушли. Также в нейтральную страну ушли несколько фальшивых писем от графини Жю Ракке, что она продает свое имение и уезжает со своим кавалером за границу. Конечно, ни Мариетте Жю Ракке, ни Снупп не знали, какие люди только что обобрали их до нитки. И никогда уже не узнают.

Если бы Снупп сейчас и смог бы связаться с почтовым отделением в Сетте, он бы узнал, что никто никакой телеграммы из Киллибура на его имя не присылал. И никакого срочного курьера они в имение Жю Ракке не отправляли. Ее также изготовила Жю Сет, как и все сопроводительные бумаги.

И, действительно, содержала эта телеграмма очень важные сведения. Именно для Снуппа…

… Когда умчался почтальон, Иддо Снупп, напрягая извилины, резво направился к горящему огрями особняку. Что хочет сказать ему компаньон? Начало вроде понятное, а потом… белиберда какая-то? Идиот, не мог нормально составить телеграмму! Много чисел, а что это? Дебет, кредит, потери, траты, или наоборот прибыль за какой-то период? Пьяный, что ли, отправлял, придурок колченогий?! Зря он этого дурака от армии отмазывал!

Дома его бухгалтерские книги… Может, если поднять старые цифры, удастся разобраться, что здесь к чему? Или надо завтра ехать в столицу, уши этому бездарю надрать!

Клетки стоят пустыми… Всех бракованных купила дура Жю Сет. И откуда у нее столько денег, что хоть в огне жги? Вот бы и ему так! Как бы и ему с куалийцами задружиться? Кто с куалийцами дружит, у того много денег водится! С ней молодой куалиец был, офицерик в штатском, у которого дед генерал… Конечно, с такими дедами и денег будет воз, это не то, что он, Иддо Снуп, внук крепостного, с низов поднимался! А клетку надо новыми холопами набить! А то над кем издеваться-то?! Хотя… Раб сейчас дорого стоит, а толковый раб и подавно. Может, незаконных детишек туда посадить под видом борьбы с безнравственностью? Ладно… Потом…

Войдя в дом, Снупп отдал верхнюю одежду лакею, распорядился, что, мол, к ужину его не звать, и прошел в свой кабинет. Включил свет, закурил папироску, достал из ящика стола огромную бухгалтерскую книжищу, исписанную на две трети, блокнот, счеты, включил электрическую лампу, приготовил карандаш, перо… Открыл книгу на прошлой поре… В этой книге были записаны все его операции, все траты, доходы и расходы. Снупп был человеком экономным и бережливым, умел считать деньги и умел ДЕЛАТЬ деньги, извлекая пользу из всего, что окружало человека. В том числе и из самих людей. И он искренне презирал неудачников, оставшихся на дне общества, на обочине жизни.

Ну вот к чему эти цифры в телеграмме?!

КИЛЛИБУР. ХОЗЯИНУ ОТ Х. ПРИХОД – РАСХОД: 120 345 ЗА ПРОШЛУЮ… За прошлую пору? А что это? Приход или расход? Идиот! Сожрет завтра эту телеграмму на глазах!

Дальше… МИНУС 103 45. ПЛЮС 45678. 455 10098 57 8900 МИНУС 2300 – 4567. БАЛАНС: ШЕСТНАДЦАТЬ ТЫСЯЧ СТО ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ…. ЧЕТЫРНАДЦАТЬ – НОЛЬ ОДИН… ПАРК В УСАДЬБЕ ХОРОШИЙ.

При упоминании последних цифр и парка в него будто бы вонзилась гигантская булавка, проткнувшая Снуппа от макушки до пяток, погрузив его в необъяснимый страшный нечеловеческий ужас.

- Парк в усадьбе… Шестнадцать тысяч сто двадцать пять… Четырнадцать – ноль один… - трясущимися губами прочитал Снупп. – Парк в усадьбе… Парк в усадьбе… Шестнадцать тысяч сто двадцать пять… Четырнадцать – ноль один…

Эти цифры почему-то заставили его трястись в лихорадке, а перед глазами вновь появилась надпись: «УБЕЙ И УМРИ!»

- Не хочу! – испугался Снупп. – Господи, святой пророк, спаси меня! Клянусь, уверую…

Он захотел вскочить из-за стола от этих адских цифр, но ноги отказали ему, и бессердечный торговец рухнул на пол. Голова вдруг заболела так, что Снупп закричал от этой страшной боли, пытаясь себе вырвать волосы. Трясясь, он поднялся на ноги, и перед глазами вновь появилась проклятая надпись. Морок какой-то, наваждение!

- Спаси, господи! – бормотал Снупп. – Спаси, Господи! Пощади!

Вот только ни молитвы, ни Молния не помогали ему. Снупп вспомнил, как совсем недавно похвастался куалийцу, что его бог – деньги. И Снуппу стало еще страшнее:

- Прости! – прохрипел он, глазами замученного зверя глядя в потолок. – Каюсь! Пощади!

И тут какая-то нечеловеческая сила заставила его сесть за стол и написать в блокноте: «Я, Иддо Снупп, признаюсь, что перевел деньги графини Жю Ракке своим компаньонам в страну… Другого способа добыть большие деньги у меня не было... Я же признаюсь в убийстве ее и нашей служанки Ильдбеги… Господи, прости меня!»

Снупп, хныкая и размазывая сопли, писал своей рукой, но его действиями руководила какая-то дьявольская воля, которая будто бы была заложена в его подсознание, подобно программе. Сопротивляться ей было невозможно.

Новоявленный барин вырвал последнее послание из блокнота… Встал, будто собираясь с духом… Самолично развел в кабинете огонь в камине… Когда огонь разгорелся достаточно жарко, взял со стола свою бухгалтерскую книгу и положил ее в камин, в пламя… Туда же отправилась и злодейская телеграмма.

А потом Снупп на чужих ногах дохромал до стола и вытащил из ящика огромный револьвер. Не спеша откинул барабан, проверил, все ли патроны… Он пытался совладать с собой, но не мог… И перед глазами будто дьявольское повеление: «УБЕЙ И УМРИ!» И будто раскаленный шип вонзился в темя.

- Господи, спаси, - трясущимися губами лепетал Снупп, обливаясь потом. Он пытался изобразить знамение Молнии, но руки не слушались его. Руки сами взяли револьвер, а ноги сами пошли в сторону двери… Шаг за шагом…

Выйдя из кабинета, Снупп, как деревянный, направился в опочивальню, где коротали вечерок его женщины, графиня и служанка. Его окликали слуги, а он только отмахивался от них, что-то рявкал в ответ и неуклонно шел дальше, - щаг за шагом, ступень за ступенью. Он даже на помощь позвать не мог. А слуги, привыкшие к сложному характеру нового барина, только рукой махали. Знать, барин снова не в духе…

Войдя в опочивальню, где пахло женскими дорогими духами, зомбированный Снупп увидел свою милую любовницу Мариетте, игравшей в карты на раздевание со второй фактической своей наложницей Ильдбегой. Обе женщины были в корсетах и нижних юбках.