Black Black Heart (1/1)

Все действительно изменилось. Некоторое время Ника чутко прислушивалась к своему новому состоянию, пробуя, каково это — быть женщиной. С Барти получалось видеться гораздо чаще, чем раньще, и болгаринка с удивлением (и облегчением) заметила, что ее внутренняя магия перестала буйствовать так же, как раньше, просыпаясь и бушуя лишь тогда, когда общение любовников переходило в откровенно интимную фазу.Николина почти перестала ходить на уроки Грюма, с удовольствием валяясь в кровати до полудня. Впрочем, несмотря на долгий сон, Любчева не бросила занятия как на квиддичном поле (стало уже совершенно тепло, однако Крам все равно предпочитал тренировкам Грэйнджер, так что приходилось крутить финты в гордом одиночестве), так и в библиотеке. Неожиданно для себя Николина поняла всю привлекательность печатного слова. Впервые в жизни болгаринка читала с таким увлечением.Особенно девушку увлекали старые газеты. Не особенно интересовавшаяся историей, Николина читала статьи о Темном Лорде, словно это был остросюжетный роман. Конечно, это было не очень хорошо, девушка прекрасно понимала, что погибали люди — живые, не придуманные. Но, черт возьми, это было так давно... и не имело ни малейшего отношения к настоящему моменту. А уж тем более — к ней, Николине Любчевой, болгарской студентке, которая просто приехала посмотреть на Турнир Трех Волшебников, день-деньской ничем не занимается, только прыгает по квиддичному полю да почитывает старую прессу. Ну а вечером... стоп.Ника взялась за край пожелтевшей газеты и осторожно вытащила ее из-под прочих, еще более старых."Игорь Каркаров называет имена пятерых Пожирателей Смерти!"Нет, ну, конечно, вроде бы все студенты знали, откуда десять лет назад пришел директор — прямиком из Азкабана, да сразу на директорский пост, за какие-то неизвестыне заслуги. И вот, кажется, Нике сейчас предоставилась возможность узнать, за какие.Однако стоило девушке открыть разворот со статьей, и она тут же забыла о Каркарове. Забыла обо всем."Сын Бартемиуса Крауча — Пожиратель?" — гласил заголовок. А пониже, с нецветной еще колдографии, Николине улыбался ее Барти.

Ника хотела было сходить за стаканом и наколдовать себе воды — в горле пересохло — но тело занемело от перенесенного потрясения. Единственное, на что девушка оказалась способна — так это склониться к газете и вчитаться в статью."На заседании Визенгамота, рассматривавшем амнистию по делу Игоря Каркарова... так-так, это все не важно... Назвал имена Ивена Рузье, Северуса Снейпа, так, черт с ними... а также помог следствию, назвав среди прочих приспешником Сами-Знаете-Кого Августуса Руквуда из Департамента Тайн и сына председателя Визенгамота — Бартимеуса Крауча-младшего..."Ника отложила газету и несколько секунд сидела, уставившись в столешницу пустым взглядом."Пожиратель, значит..."Затем дрожащими руками снова раскрыла разворот."Крауч-старший публично отказался от сына... так-так... отправлен в Азкабан."Внизу статьи была еще одна колдография, на которой Брати — ее Барти! — тщетно пытался вывернуться из рук мракоборцев. Лицо его исказила гримаса гнева и боли. На другом же изображении, том, что выше, видимо, из семейного архива, парень, лет на десять-пятнадцать младше того Крауча, которого знала Ника, спокойно смотрел на нее, улыбаясь.Ника почувствовала, как перед глазами все расплывается от подступивших слез. Девушка закрыла лицо руками.Со старой колдографии Барти послал ей воздушный поцелуй.Николина едва дождалась вечера. Внутри нее все кипело. Девушка вышла из гостиной раньше обычного, наплевав на то, сколько взглядов упрутся ей, уходящей, в спину.Надо сказать, что Ника была девушкой в целом спокойной, однако какая-то ее часть, возможно, пробуждаемая пресловутой славянской женской магией, иногда толкала болгаринку на импульсивные и несвойственные ей поступки. Впрочем, магия ли сейчас заставляла кулаки девушки судорожно сжиматься? Или праведный гнев?..— Барти! — крикнула Николина, ногой распахнув дверь в Выручай-комнату.Бартемиус потянулся, словно кот, и плавным движением встал с кресла.— Ника... — тут он заметил, в каком состоянии его возлюбленная, — что-то не так?..— Наверное, то не так, что ты Пожиратель Смерти, — Николина уперла руки в бока, — и ты мне лгал...Крауч нервно облизнулся.— Не надо меня расстраивать, Ника, — мужчина закатал рукав, демонстрируя черную метку, — Я не врал тебе. Мы просто об этом не говорили.— Ты должен был сказать, — выкрикнула Николина, приближаясь. Девушка хотела было обвиняюще ткнуть Крауча пальцем в грудь, но мужчина перехватил ее руку за запястье, второй ладонью сжал шею возлюбленной и бросил девушку на диван.— Не смей мне указывать! Не смей мне говорить, что я был должен сделать, и что — нет! — кричал Крауч, скаля зубы и нервно облизывая губы.В тот самый момент, когда Николина почувствовала, что еще немного, и она задохнется, Барти отпустил ее шею, тут же задрав юбку девушки и сдернув ее кружевные трусики до колен. Ника хотела было запротестовать, но вместо возмущенного вопля смогла только хрипло закашляться. В тот момент Крауч торопливо расстегнул брюки и одновременно одной рукой притянул студентку к себе. Ника пискнула, пытаясь вывернуться. Ей было больно. Она не хотела сейчас ничего такого. Немыслимо выгнутую поясницу и вскинутые на плечи краучу ноги сводили судороги.— Отпусти меня, — хрипнула Николина. Затем продолжила уже уверннее, зло щурясь, — отпусти, или...Не озвучив угрозу, девушка оттолкнулась руками от подлокотника дивана, меняя их с Краучем положение. Обоих. Мужчина охнул, когда внезапно оказался сам прижат к дивану. Одна нога его была не слишком удобно подвернута, но болгаринку это не волновало. Николина сидела сверху, вцепившись Барти в ворот рубашки. И улыбалась так дико, что любому другому человеку стало бы страшно. Но не Краучу.Одной рукой Ника сдернула с себя трусики, порвав, — на бедрах вспыхнули алые полосы, — второй вцепилась в рубашку любовника, так что ткань затрещала:— Ну, и кто кого завалил теперь?Барти восхищенно выдохнул. Несмотря на то, что лежал он неудобно, мужчина был совсем не против подобного поворота событий.Это было так дико и пьяняще, как еще никогда раньше, даже не как в тот первый раз, когда невинность Ники не была положена на алтарь удовольствия. Ника закрыла глаза, выгибаясь, запрокидывая голову и выдыхая с полустонами, создавалось впечатление, что ей сейчас наплевать, что конкретно происходит с ними. Уснувшая было магия вновь прорвалась, пульсируя вокруг и без того горячей Николины обжигающим и почти осязаемым облаком. Девушка двигалась, крутила бедрами, сходящая с ума от осознания, что сейчас она управляет всем, а Барти несмело гладил ее, так, как в первые их встречи, ласково и осторожно. Ника же то сбрасывала с себя его руки, то, рыча, возвращала на место, подсказывала, как и что ему следует делать, прижимала его ладонь к упругой полусфере левой груди, надавливая так, что его пальцы впивались в плоть настолько грубо, как он никогда бы себе не позволил, при всей его дикости... Она стискивала его коленями, бедрами и — не только, там, внутри, напрягающаяся, жадная, как дьяволица, хищница и полководец, берущий его в опьяняющий плен.За секунду до — их общую и первую для Николины такую секунду — она притянула его к себе за рубашку и обняла. И за мгновение тигрица в руках Крауча, вскрикнув, преобразилась в котенка.Какое-то время они сидели, не расцепляя объятий, но вскрое Николина спрыгнула на пол и принялась приводить себя в порядок, в том числе заклинаниями. Крауч, наконец откинувшись и удобно устроившись, наблюдал за ней из-под полуопущенных ресниц.— А это уже не подлежит восстановлению, да? — ухмыльнулся мужчина, указывая на изодранные кружева, еще не так давно бывшие нижним бельем Николины.Девушка пожала плечами.— Окей. Тогда я, пожалуй, заберу их. Как трофей.Ника только фыркнула в ответ.Вопрос о черной метке они больше не поднимали.