Глава 5. Скрытые угрозы (1/2)

12 октября 2008 г.

Гермиона остановилась перед внушительными коваными воротами, за которыми возвышалось поместье Министра Магии. Она была в этой резиденции всего лишь несколько раз, и в каждый из них не могла не отметить, насколько здание было красиво.

Кроме того, оно было скрыто от любопытных маглов. Даже ей, знающей о его существовании, потребовалось несколько секунд, чтобы сфокусировать взгляд на фасаде. Довольно стандартном для пригорода Лондона с его белыми стенами, двумя этажами и тёмной мансардной крышей.

Авроры открыли для них ворота и пропустили вперёд. Сегодня её сопровождал лишь Драко, и он хранил подозрительно напряжённое молчание с самого утра, а в причине не признавался. Ему предстоял отчёт перед Гарри завтра, возможно, дело было в этом.

Воскресенье началось для них с совы Министра Магии с просьбой поговорить наедине и не в Министерстве. Малфой счёл необходимым дать своим подчинённым выходной и решил, что его защиты будет достаточно, Гермиона не стала спорить и подготовилась к тяжёлому разговору.

Она примерно знала, чего хотел от нее Кингсли, и от этого не становилось легче.

Оказавшись внутри, Грейнджер невольно приковала взгляд к движущимся портретам на стенах длинного зала. Бывшие Министры с интересом разглядывали посетительницу, перешептываясь между собой. Здесь располагались их вторые рамы, отдавая дань месту, в котором жило несколько из них.

Каково это — обитать в месте, где каждую секунду за тобой наблюдают десятки глаз людей, бывших в прошлом главными в стране, ей думать не хотелось. В Хогвартсе это ощущалось совсем иначе.

Воздух вокруг, казалось, вибрировал от защитной магии. Попасть внутрь этого дома было невозможно ни через портключи, ни через камин, ни через трансгрессию без статуса Министра. Только пешком от ближайшей точки через главные ворота.

— Министр ждёт вас в саду, мисс Грейнджер, — милая женщина, кажется, домоправительница поместья, встретила их на входе.

Гермиона уже по сформированной недавно привычке обернулась на Драко. Он, в свою очередь, махнул рукой в разрешении. Вряд ли он мог бы сомневаться в безопасности самого защищённого здания во всей стране.

Они прошли через коридор, отделанный тёмными дубовыми панелями, придававшими помещению глубокий коричневый оттенок. Затем к выходу на задний двор и, как следствие, сад. Возможно, единственная часть дома, в которой Гермиона находилась достаточно часто.

Малфой остановился у дверей рядом с другими Аврорами, охранявшими пространство, пока Грейнджер провожали дальше вниз. Где-то по тропинкам неспешно прогуливался Кингсли, утопающий в собственных мыслях.

Женщине не составило никакого труда найти его где-то недалеко от фонтана и привлечь его внимание.

— А, Гермиона, — Бруствер отвлёкся от созерцания цветов и направился к ним. — Рад, что ты добралась благополучно.

В это неспокойное время — сразу захотелось добавить ей.

— Нужно ли вам что-нибудь принести? — домоправительница наклонила голову вперёд.

— Нет, нет, спасибо, оставьте нас наедине, пожалуйста, — он тепло улыбнулся ей, а секундой позже кивнул Гермионе на тропинку среди цветочных клумб. — Прошу.

Такие медленные прогулки с тонкими намёками и философскими размышлениями всегда были немного не в её характере и привычках. Грейнджер предпочитала чётко, быстро и по делу, но иногда работа требовала другой манеры поведения.

Терпение.

Очередной аспект работы человека в дипломатических отношениях.

Какое-то время они шли в полной тишине, слушая лишь гравий под ногами. Гермиона не настаивала на разговоре, позволяя Министру всё осмыслить. Он тратил эти минуты по-своему, на то, что считал нужным. В конце концов, Кингсли тихо вздохнул.

— Какой твой основной план в нашем положении?

— Особый статус, — она ответила сперва коротко, но уже через мгновение пояснила. — У Северной Ирландии и сейчас есть относительная автономия. Но если мы сможем дать их органам больше власти, то они смогут вести более тесное экономическое, научное и культурное сотрудничество с Ирландией.

Бруствер молчал несколько секунд, затем посмотрел на девушку рядом с ним.

— Думаешь, сработает?

— Это поможет учесть интересы обеих сторон. Мы сможем внести изменение в соглашения, не меняя государственных границ.

— Что ещё?

Она опустила взгляд вниз, отмечая, что с каждым шагом нарушается своеобразный покой этого места, даже в таких мелочах, как крошечные камни под ногами.

— Предложить предоставить увеличенное финансирование для программ развития, увеличение рабочих мест, проектов инфраструктуры. В общем, поспособствовать развитию региона для более тесного сотрудничества с Республикой.

— А в крайних мерах?

— Действительно ли необходимо обсуждать крайности, Министр? — она неуверенно подняла на него взгляд, опасаясь его худшего ответа.

Её вопрос ему не понравился, что сразу отразилось в нахмуренных бровях и сжатых губах. Бруствер в осуждении покачал головой, словно находился с маленькой девочкой, которой следовало разъяснить элементарные вещи.

Но её вопрос не был продиктован непониманием ситуации. Само собой, план переговоров будет разработан вплоть до мелочей после понимания политической обстановки в самом Дублине. Он уже включал в себя крайние меры.

Она спрашивала не потому, что не планировала самое худшее, а потому, что надеялась, что до этого не дойдёт.

— В этой ситуации всё должно быть продумано, вплоть до самого тяжёлого положения, Гермиона.

— Разумеется, — она быстро кивнула. — Мы могли бы начать с международной поддержки, ввести санкции, если в Ирландии рискнут нарушить договор. Нам придётся также заручиться общественной поддержкой Северной Ирландии. Самой крайней мерой я бы назвала референдум и…

— И? — нетерпеливо уточнил Кингсли.

— Усиление обороны региона, Министр.

Гермиона ожидала, что он не оценит и даже осудит её предложение, как, возможно, самое радикальное за последние несколько лет. Военное давление в магической политике не использовалось столетиями. Никто не пытался и не хотел к нему прибегать из-за немногочисленности армий каждого государства.

Однако, теперь в чертах его лица не мелькнуло недовольства. Когда их взгляды пересеклись Гермиона заметила в них не только усталость, волнение, но и некое принятие, которое он уже успел обрести.

— Твоей задачей будет сделать всё, чтобы до этого не дошло. Это ясно?

— Предельно.

— Хорошо, — он медленно продолжал путь по саду. — Сразу после твоего прибытия состоится служба по погибшим ирландским аврорам месяц назад. Я, разумеется, ожидаю твоего появления.

Она молча кивнула в ответ, и так зная, что в расписании это событие уже стояло. Кингсли же наконец остановился и осмотрелся по сторонам. Так, будто в собственном саду его могли подслушивать.

Он серьёзно взглянул на ту, с которой когда-то воевал рука об руку. Они доверяли друг другу на той войне и многими годами позже. Гермиона сделала всё, чтобы сохранить между ними исключительно деловые отношения главы государства и работника министерства, но никто из них никогда не пренебрегал этим доверием. И сейчас, когда он смотрел на неё так, она знала — дальнейший разговор пойдёт об этом.

— Что тебе известно о Министре Магии?

Для неё это стало практически ответом на экзамене с заранее заученными билетами.

— Элайджа Уолш, сорок восемь лет. Его позиция остаётся довольно двойственной, и я бы уверенно поставила на то, что он подвергается давлению при принятии решений. Довольно рассеян, на мой личный взгляд. Об отношениях с семьей мало что известно, как и о его прошлом до политической карьеры.

— Наводит на мысли, не так ли? — Кингсли приподнял уголок губ. Вместо положительного ответа Гермиона мотнула головой.

— Я не думаю, что есть что-то, что может стать нам полезным, — она едва дёрнула плечом. — Возможно, не самое завидное поведение, которое сказалось бы, но не более. Его семья занимает довольно хорошее положение в обществе волшебников, скандал бы не смог пройти незамеченным.

— Он был довольно харизматичным политиком и сильным конкурентом для других, что заставляет тебя думать, что он подвергается давлению?

— Он… — Гермиона замялась в попытке подобрать правильные слова, — не выглядит уверенным в собственных решениях. Что, как вы заметили, идёт вразрез с его ярким политическим прошлым.

— Есть какие-то дополнительные мысли по этому поводу?

— Я бы оценила его противоречивые высказывания в определённых ситуациях, как раскол внутри Министерства, — в этот раз она звучала ещё более твёрдо. — Борьба нескольких групп не может быть исключена.

Особенно в их положении. В любом правительстве присутствовало несколько сил, обеспечивающих власть. В зависимости от той, которая выигрывала, принимались различные решения. В их случае Кингсли выбирал демократичный путь, путь договоров, дипломатии, но Гермиона знала о нескольких сторонниках более радикального подхода.

Она изучала развивающийся конфликт довольно длительное время. В Ирландии не могло не быть тех, кто предпочёл бы ничего не менять. Не могло и не быть тех, кто пошёл бы более мирным путём или, напротив, жестоким, военным.

Бруствер обдумывал то, что было произнесено Гермионой, а пока он снова сдвинулся с места, изредка поднимая взгляд на цветы вокруг.

— Есть женщина, с которой ты встретишься позже, — медленно начал Кингсли. — Её зовут Эмили Рошé, она занимает пост заместителя главы Отдела Международного Магического Сотрудничества.

— Мне знакомо это имя, но я не совсем понимаю, почему оно нам важно, — совершенно честно призналась Грейнджер.

— Она также является любовницей Министра и, что важнее, была замечена в связях с временной ИРА во времена их существования.

Гермиона едва успела приоткрыть рот от удивления, как тут же его захлопнула. Участница бывшей радикальной группировки в постели у Министра Магии. Что могло бы пойти не так?

Они встречались с Эмили пару лет назад, после войны во время приёма. Это был вечер первой годовщины победы над Волан-де-Мортом, на котором присутствовали главы государств со своими помощниками.

Роше уже тогда показалась Грейнджер далеко не самым простым человеком с огромными амбициями, хотя она была лишь помощницей при Министре в том году. Теперь мысли складывались в весьма понятную цепочку, которую и выстроил для неё Кингсли.

Роше напрямую давила на человека, с которым состояла в отношениях, в угоду своих желаний.

— Она опасный противник, — добавил Бруствер. — Даже занимая должность заместителя, Эмили имеет огромное множество союзников, которые поддержат её и помогут, если попытаться её скомпрометировать.

— Я не смогу воздействовать на неё ни косвенно, ни напрямую? — Гермиона завела руки за спину, продолжая шаги. Министр отрицательно мотнул головой. — Значит, для изменения решения мне придётся или принять её условия, или отдалить её от Уолша?

— Сомневаюсь, что ты сможешь разорвать их связь, она работала при Министре годами, и он дорожит ей.

— Они не находятся в браке?

— Оба держат свои отношения в секрете, а учитывая подконтрольную прессу, это даётся им несложно.

Каким образом о таком важном аспекте жизни узнал сам Бруствер, Гермиона спрашивать не стала. Она догадывалась о данных, которые привозили им авроры из другой страны. О разведке, которая велась в рамках их «сотрудничества», и о том, какую роль в этом занимал Гарри.

— Это будет сложным заданием, но именно поэтому я хочу, чтобы ты поехала в Дублин, — Кингсли завернул за угол и вновь вывел их к ступенькам дома. — Если не получится у тебя, не получится ни у кого.

Она позволила себе поджать губы и опустить взгляд вниз, осознавая его слова. Всего несколько секунд полной тишины, нарушаемой лишь шумом ветра вокруг и шепотом листвы.

— Я осмелюсь сказать, что вы возлагаете на меня чересчур большие надежды, — прозвучал её единственный ответ. Гермиона была хороша в своей работе, она умела давить, умела договариваться, но то, чего от неё просили сейчас, казалось неисполнимым ни в каком роде.

Кингсли протянул руку и взял обе её ладони в свои, накрывая сверху. Его касание показалось таким отечески тёплым и родным, что на секунду она потеряла бдительность и забыла, зачем они здесь находились.

— Мы постараемся обеспечить тебе всевозможную поддержку отсюда. Если ты скажешь, что угроза слишком высока, мы вернём тебя домой.

И он лгал, смотря ей прямо в глаза.

Приятная ложь, заставляющая чувствовать себя в безопасности, успокаивающая, забирающаяся под кожу, чтобы окутать этим чувством душу. Словно тёплым одеялом, заботой. Любовью, какой не могло быть между государством и его подчинённым.

Нет. Всё это было враньём. Оно превращалось в относительную правду лишь потому, что они оба понимали, насколько лживы слова им произнесённые.

— Конечно, — Гермиона вскинула голову и тепло ему улыбнулась. — Я сделаю всё, что в моих силах.

Даже если придётся спрыгнуть с обрыва для того, чтобы Ирландское правительство согласилось остаться при прежней расстановке сил.