Шок (1/2)

Сквозь толщу воды с самого дна. В голове проясняется медленно, неохотно и не до конца. Звук мотора, запах осеннего леса, из-за скорости плечо немного вдавливает в спинку сиденья.

Игорь приходит в себя от того, что кто-то посасывает его язык.

Пальцы сжимают длинные волосы, вторая рука гладит упругое бедро, которое приятной тяжестью лежит на колене. В салоне темно, но для Игоря это больше не проблема — он тянет за волосы и смотрит в лицо напротив. Разумовский облизывается, пытается дёрнуться вперёд и чуть хмурится — он недоволен. Прикрытые глаза влажно блестят в полумраке, на губах блуждает улыбка, блаженная до бессмысленности. Вокруг покрасневшего рта чисто, но дальше по светлым щекам идут какие-то бурые разводы. В голове полная каша, во всём теле — очень хорошо. Игорь хотел бы продолжить: засосать тварь напротив как подросток — по самые гланды, хотел бы, чтобы ладонь, лежащая у него на плече, накрыла пах. Он ещё не до конца понимает, что происходит, но уже в состоянии вспомнить, кто перед ним.

Разумовский шипит и обиженно всхлипывает, когда его со всей силы толкают прочь. Напоминает ребёнка, который неаккуратно ел шоколад. Игорь замечает такие же тёмные разводы на собственных руках и едва различимые пятна на зелёном свитере. До него начинает медленно доходить. Игорь поднимает взгляд к зеркалу заднего вида, но натыкается в нём не на собственное отражение, а на внимательный взгляд тёмных глаз.

Думай, думай…

Олег здесь и наверняка вооружён, значит, свернуть шею Разумовскому не выйдет. Тот выглядит совершенно неопасно. Если его оглушить, можно попытаться придушить Олега. Но машина несётся на приличной скорости, а значит… Это отличный шанс закончить всё и сразу.

Стоит Игорю потянуться вперёд, как Олег ударяет по тормозам. Раздаётся оглушительный визг, всех троих кидает в сторону. Уцепившись поперёк олеговой шеи, Игорь чуть не выворачивает плечо и вылетает вперёд. Рычаг коробки передач больно упирается под мышку. Сзади доносится звонкое «блядь!»

Олег смотрит сверху вниз всё тем же спокойным взглядом, как будто даже немного сочувственно, Игорь почти лежит головой у него на коленях.

— Нельзя было аккуратнее?

Игорь подрывается, чтобы в одну секунду оказаться возле двери, но та, конечно же, закрыта.

— Ну и куда ты собрался?

Разумовский морщится, потирает лоб — видимо, умудрился приложиться об окно. Он полулежит, опершись на противоположную дверь, на лице — ненависть к кайфоломам. Убить его не получится, не сейчас, поэтому Игорь хочет сбежать, чтобы после попробовать снова. У него же был какой-то план?

— Я открою дверь, только ответь мне на вопрос. Олег, дай что-нибудь холодное, — в его руки кочует банка колы. Разумовский прижимает её ко лбу, отсвечивая белой по красному надписью «счастлив». — Один ты не проживёшь и дня — Юля в курсе, что ты перешёл на тёмную сторону. А, если вдруг волнуешься за тот кружок по интересам… Все они уже мертвы, сгорели вместе с домом. Им было за что.

Игорю впервые за почти тридцать лет хочется зажмурить глаза и крикнуть: «Я в домике!» Он проводит по щеке пальцами, чувствуя, как шелушится засохшая кровь. Разумовский наклоняется вперёд, перетекает ближе, наигранно участливо стараясь заглянуть в глаза.

— Что такое? Ну да, ты теперь такой же, как я. Ничем не лучше и не хуже — обыкновенный вампир. Вампир обыкновенный. Как тебе больше нравится.

Несмотря на растрёпанный вид, банку у лба, стройное телосложение и отсутствие клыков, Игорь его боится. Вот так, безусловно, почти иррационально. Разгорячённая кровь стынет в жилах, когда он смотрит в ледяные глаза, мысли застывают в оцепенении, когда он слышит этот голос:

— Вам некуда идти, товарищ майор.

Самое ужасное — то, что он прав. Во всём. Игорь сглатывает вставший в горле ком, давит хриплое:

— Куда мы едем?

Разумовский расслабленно улыбается, странно и неестественно, одними губами, пропорционально щурит глаза секундой позже. Он подбирается, откидывается обратно на угол сиденья и говорит:

— К нам домой.

Под капотом оживает мотор, Олег аккуратно выруливает обратно на трассу.

— Поживёшь какое-то время, а там видно будет.

Игорю выделяют угловую спальню на третьем этаже. Олег проводит его до двери, кивает на прощание и уходит. Он всё так же немногословен, но Игорю особо не до разговоров. В голове всё тот же кисель. Тело тепло и приятно покалывает, оно будто бы слегка парит над полом, игнорируя любые раздражающие факторы. Вялое желание трахаться постепенно переходит в сонливость. Игорь повторяет себе, что убил человека, быть может, даже нескольких, силится что-то почувствовать по этому поводу: ужас, ненависть к самому себе, желание проломить Разумовскому череп. Но по итогу — практически ничего. Всё эти эмоции остаются лишь словами, которые быстро слизывает новой волной ласкового прилива.

Из окна видна роща, голые ветви деревьев коряво серебрятся в лунном свете. Постельное бельё ненавязчиво пахнет кондиционером, в шкафу обнаруживается несколько комплектов одежды: нетипично простой для Разумовского и явно на размер больше.

Рядом с ростовым зеркалом дверь в душевую. Игорь с усердным отвращением рассматривает собственное отражение: вид посвежевший, глаза блестят, здоровый румянец на щеках. Просто добрый молодец.

Игорь с трудом удерживает себя, чтобы не садануть кулаком по стеклу. Он залезает в душевую кабину и долго оттирается жёсткой мочалкой, с остервенением чистит зубы, пока запах синтетической хвои не заполняет его целиком.

Зачем он понадобился Разумовскому?

Игорь лежит поверх прохладного одеяла совершенно голый. Измаранную одежду чисто инстинктивно хочется сжечь, надевать новую из шкафа как-то брезгливо. Осознавать себя чьей-то целью так же странно, как чувствовать себя жертвой. Так же странно, как быть соучастником преступления.

На окнах нет решёток, дверь не заперта, Игоря никто не охраняет. Там, в машине, Разумовский дал ему выбор. Или иллюзию выбора. Уже не так важно, потому как Игорь принял верное решение. Идти ему действительно некуда, но дело не в этом. Юля и её предшественница потратили так много времени и сил, чтобы подобраться к твари поближе.

У них не получилось, но, быть может, получится у Игоря?

Должно получиться. Потому что иначе он действительно просто такая же тварь.

Спят ли убийцы в ночь после того, как их первая жертва испустит последний вздох? Игорь не помнит самого момента — из памяти словно стёрли час (или около того) тем самым жёстким ластиком, который должен убирать чернила, а на деле сдирает бумагу до дыр. Возможно, именно поэтому Игорь засыпает довольно скоро, но не до конца, и всю ночь беспокойно мечется, пытаясь то ли соскользнуть в небытие, то ли вынырнуть в реальность, прочь от мутных образов с железным привкусом.

Просыпается он довольно поздно. За окном так и не рассвело, в комнате темно и зябко с ночи. Игорь ёжится, натягивает бежевый свитер, джинсы и идёт вниз, стараясь ступать как можно тише. Безжизненное пространство дома заполняет бледный полумрак. Спустившись на этаж, Игорь замирает на лестнице, чтобы прислушаться. Снаружи не доносится ни звука, то ли из-за качественных стеклопакетов, то ли потому что дорога далеко, а для птиц совсем не сезон.

Сонное безмолвие вдруг нарушает какое-то механическое бурчание снизу. Игорь выходит в скользко блестящий холл первого этажа, вновь прислушивается и сворачивает налево. Из дверного проёма льётся белый свет, не тёплый и не холодный. Механическое ворчание стихает. Ноздри щекочут манящие запахи кофе и свежеподжаренных тостов.

Олег оборачивается только для того, чтобы переставить кружку из кофемашины на стол. Раскрытой ладонью он приглашающе указывает на стул и вновь отворачивается к плите. Под прозрачной крышкой поднимается пышный омлет. Олег бросает взгляд на часы, открывает сковородку, добавляет тёртый сыр: светлый и другой — потемнее, вновь закрывает и косится через плечо. Игорь сглатывает и запоздало решает присесть.

На Олеге снова чёрная водолазка — ворот до резкой линии челюсти, обтягивающая, как вторая кожа. Если Олег умирал не только на бумаге, то по нему совершенно незаметно — осанка, разворот плеч, всё образцово-показательное. На гору мышц он не тянет, да ему и не нужно — Игорь наслышан о подвигах юности. И всё же рельефные руки заставляют проснуться вроде бы отсутствующий комплекс неполноценности.

С помощью вилки и деревянной лопатки Олег ловко заворачивает омлет, протыкает зубочисткой, делит на две части и раскладывает по тарелкам. На фоне яйца что-то зелёное, вроде бы шпинат, но Игорь не уверен.

— Приятного аппетита, — выдаёт он на автомате, просто чтобы что-то сказать.

Олег согласно кивает и принимается за завтрак. Почему-то при виде того, как он ест, у Игоря действительно просыпается аппетит.

Омлет кажется безумно вкусным, быть может, потому, что Игорь не может вспомнить, когда ел последний раз. Но, скорее, потому, что Олег заморочился даже над такой простецкой вещью. Так или иначе, Игорь продолжает жевать и вдруг задаётся вопросом, где тот научился так готовить. Помогал в детдоме? Кашеварил в армии? Может, и так, но в любом случае — талант от Бога. Игорь тихо хмыкает: вот уж последний, кого стоило бы вспоминать в этом доме.

Перед глазами проносится отрывок вчерашнего вечера: украшение с оккультным символом в декольте спящей женщины, Разумовский улыбается и протягивает лезвие.

В первую секунду Игорю кажется, что его стошнит, на какое-то время он забывает дышать, а затем давится и начинает кашлять. Так и помереть недолго, но Олег обходит стол и одним ударом между лопаток выбивает всё лишнее. Глубоко вдохнув, Игорь больше не чувствует той ужасной смеси вины и отвращения. Он приканчивает омлет и, игнорируя румяные тосты, тянется к кофе, долго смотрит на залипающего в телефон Олега, но в результате всё-таки спрашивает:

— А этот где?

Олег поднимает глаза, утыкаясь взглядом а-ля «подумай сам». Игорь смотрит на часы за его спиной, те показывают почти одиннадцать.

— До конференции ещё четыре часа.

Олег пожимает плечами и принимается намазывать тост яблочным джемом, вроде бы небрежно, но ни одна капля не стекает с края. Всё это начинает уже порядком бесить.

— А ты не особенно разговорчив.

Вообще-то пиздаболов Игорь терпеть не может, но хоть одно человеческое слово он заслужил? После вчерашнего — конечно же нет, но к Олегу это уж точно не относится. Или, может, ему Разумовский запретил?..

Олег заканчивает с джемом, аккуратно откладывает тост на тарелку и чуть откидывает голову назад, двумя пальцами оттягивает тугой ворот водолазки.

Бесформенный шрам выделяется на коже уродливой кляксой. Олег чуть поворачивается, чтобы Игорь мог увидеть шею с другой стороны: здесь тоже шрам, но почти круглый и поменьше, с пятирублёвую монету. Пуля прошла навылет. При таком ранении никакая суперсила не поможет, это уж точно. Слепая удача — одна на десять тысяч, одна на миллион…

— Извини.

Олег безразлично пожимает плечами и вновь натягивает ворот до подбородка. Повисает пауза. На языке крутится с десяток неудобных вопросов, но Игорь решает не усугублять. Вместо этого он неловко улыбается и говорит:

— С таким везением… Наверное, во все азартные игры выигрываешь.

Олег внезапно слегка светлеет лицом в ответ, разводит руками и довольно кивает.

— Значит, в любви не повезёт, — на автомате ляпает Игорь и тут же застывает, видя, как меняется выражение глаз напротив. Вообще-то он всегда говорил что хотел, но отчего-то в последнее время это выходит ему боком. Пару секунд кажется, что его сейчас ударят, но ничего подобного не происходит: из тёмного взгляда уходит злость — Олег ненадолго проваливается в себя.

Игорю хочется откусить себе язык — быть может, тогда найти общий с другими людьми будет проще. Перед глазами утопленником вновь всплывает отрывок прошлого вечера: Разумовский покусывает нижнюю губу, ему не терпится. Лезвием в чуть подрагивающих пальцах он делает продольный надрез на шее и горящими глазами смотрит на Игоря:

«Ну давай же, не стесняйся»

Не похоже, чтобы Олега держали здесь насильно, но ведь и Игорь тоже пока что не в кандалах. В любом случае он хотя бы может послать тварь на хер. Смысла в этом не много, но всё же как-то легче. Олег не может и этого.

Пока Игорь барахтается в сумбурных размышлениях, Олег приходит в себя и протягивает через стол свой смартфон. На экране окно набора номера. Игорь недоуменно моргает и вопросительно смотрит на Олега. Тот показывает указательный палец.

Это похоже на ловушку, но просто так отказываться от положенного по закону звонка тоже глупо. Игорь подтягивает к себе телефон осторожно, словно заряженную мышеловку, сверлит экран взглядом, пытается прикинуть и так и этак. Разумовский неспроста устроил всё накануне: он знал, что конференция подстроена и на ней его попытаются убить. Этого следовало ожидать, но Игорь полагал, что проблемы начнутся на подступах к объекту, оказавшись совершенно не готов к контратаке.

Но знает ли об этом Юля? Разумовский сказал, что она уже в курсе и при любом удобном случае пристрелит не только его, но и Игоря. Очень удобно — в результате Игорь действительно поехал с ним. Но что, если для Юли пожар в загородном доме прошлой ночью всего лишь пожар? Она может отправиться домой к Игорю, открыть дверь и разнести лестничную площадку взрывом. А может нарваться на тварь, которая будет ждать её внутри. Или она решит, что Игорь просто сбежал, и попытается устранить Разумовского самостоятельно: будет действовать импульсивно, и, конечно же, ничего хорошего из этого не выйдет.

Как ни крути, на этот раз они снова проиграли. Игорь решает позвонить, чтобы предупредить об этом.

Юля берёт трубку после первого гудка, но разговор не начинает — молчит, вслушиваясь в тишину столь напряжённо, что Игорь мысленно видит маленькую складочку меж её бровей.

— Привет, Юль. С тобой всё в порядке?

— Привет, — осторожно, чуть с запозданием отвечает та, — я цела, если ты об этом.

— Отлично. Просто вчера не смог тебе дозвониться — стал волноваться…

— Мне вчера никто не мог дозвониться, — сухо обрывает Юля. — Ты где?

Игорь медлит: говорить правду неприятно, противно и стыдно, но отступать больше некуда.