Пивз (1/2)

После визита младшего брата Марселла перестала прикидываться спящей. Присев на койку, она начала сдержанно наблюдать за Мадам Помфри, которая аккуратно и методично делала перевязку Джорджу. Он сидел спиной к ее палате, изо всех сил пытаясь перенести обжигающую боль, вызванную лечебными мазями, которые заботливо наносила врач.

— Мерлин! — звонко выпалил он сквозь зубы. — Мадам Помфри!

— Терпи, Уизли! Вон какой вымахал, а от мазей все так же дергаешься! — отругала его женщина с явным недовольством в голосе.

Мадам Помфри, заметив его поникшее лицо, на мгновение смягчилась и решила подбодрить его.

— Ну ничего, ничего… Будешь вовремя пить зелье, и ключица срастется быстро, — она с легкостью закрыла банки с травами и, покидая палату, направилась к выходу, оставив за собой тихий стук туфлей.

Марселла, услышав, какой травме он подвергся, ощутила угнетающее чувство стыда. Эту тяжесть на сердце перебивала обида, вызванная его холодным, даже резким ответом перед матчем. Джордж не мог не раздражать ее, но что-то в его самопожертвовании глубоко затронуло девушку — даже ее ледяное сердце почувствовало этот жест. Осторожно, чтобы не спугнуть его, Марселла приблизилась к шторке. Он все так же сидел спиной к ее палате, и это насторожило блондику. Джордж медленно втянул воздух и, с трудом выдыхая, закрыл глаза. Марселла, наблюдая за ним, нервно сглотнула. Его спина была покрыта мелкими, заживающими царапинами — едва заметными следами боли, скрытыми под слоем лечебной мази. Легкая сутулость, вызванная болезненными ощущениями, придавала его телу некую гибкость, а его крепкие плечи слегка поднимались при каждом вдохе. Ее взгляд задерживался именно на этом мгновении, наполненном одновременно силой и уязвимостью. Веснушки, на пару тонов темнее его кожи, россыпью виднелись на мускулах, а за ними едва видные, будто прозрачные, короткие рыжие волоски. Джордж вдруг выпрямился, растянув длинные руки в стороны. Его позвоночник с мягким хрустом перещелкнул косточками, и лунный свет, проникая через окно, очерчивал рельеф его напряженных мышц, которые словно зажгли огоньки в больших глазах блондинки. Он неожиданно встал с места и, обернувшись в поисках серой футболки, свисающей с края койки, пересекся с виноватым взглядом Марселлы.

Их глаза распахнулись. Зрачки начали расширяться, будто поглощая все вокруг.

— ПОЧЕМУ НЕ СПИМ? — неожиданно громко произнес Пивз, нарушив момент. — Ай-ай-ай! Уизли! Как тебя там… Рон? Перси? Ах, не помню. Сам знаешь, вас в семье как кроликов! — полтергейст хохотнул и, подхватив футболку, бросил ее в Джорджа. — Что ты тут девочку совращаешь!? Ха-ха-ха! Ключицу поломал! — его смех отголоском прокатился по комнате.

Джордж молча принял футболку, не обратив внимания на провокации. Он давно научился не грубить полтергейсту, чтобы в будущем избежать ненужных неприятностей.

— Ужасно напоминаешь мне одного патлатого Слизеринца, — приближаясь к Марселле, шепотом произнес Пивз. — Ага! Я понял! Ты — дочь Люциуса Малфоя! Мерзкий был парнишка. Вечно называл всех грязнокровками, — проговаривая последнее слово, он неожиданно сменил голос на писклявый, пародируя тембр голоса юного Люциуса.

В молчании, которое последовало после его длительного монолога, в тихой комнате неожиданно прозвучал едва слышный смех — это был Джордж, для которого любое подобное упоминание отца Драко звучало смешнее любого анекдота. Марселла не любила отца, но насмешки над ним не потерпела бы даже от нового друга. Ее охватило недовольство и огорчение. Она не медля надела свою мантию.

— Акцио! — девушка произнесла заклинание, от чего корзина Люциана прилетела прямо ей в руки. — Вингардиум левиоса! — после этих слов, паря в воздухе, за ней направились подарки от родителей.

Пивз с удивлением следил за ее уходом, его глаза метались между ее исчезающим силуэтом и Джорджем, который покраснел от смущения.

— Мерлин! Да что за день такой! — проворчал Джордж, пнув ножку стола с такой силой, что тот качнулся.

— А что такое? Я же не про вас говорил, — Пивз невинно пожал плечами, и его смех снова заполнил пространство.

Следующие две недели прошли на удивление спокойно и без особых происшествий. Все потому, что Уизли старался избегать блондинку, а она, в свою очередь, в замешательстве наблюдала за его выходками. На уроках профессора Трелони она несколько раз ловила его неловкий взгляд на себе, который он моментально переводил на магический шар, отражающий яркий свет из окон кабинета. В один из дней на занятии по истории магии он снова не поздоровался с ней, зато уселся за партой прямо за ее спиной. Лекция профессора, длинная и монотонная, казалась вечностью для Марселлы, и ее внимание все время отвлекалось на тяжелое дыхание Джорджa, которое словно обжигало ее бледную шею.

В пятницу профессор Люпин решил устроить практику для пятого курса, и в такой обстановке игнорировать мадам Малфой было бы невозможно, но и с этим ловкий Уизли справился успешно. Римус Люпин поставил учеников друг против друга для изучения оглушающего заклятия «Остолбеней». По иронии судьбы в качестве противника для Джорджa профессор выбрал именно Люциана Боула. Класс наблюдал за их магической дуэлью, ожесточенно проходившей по середине просторного кабинета. Марселла заняла место позади Боула, вместе с другими Слизеринцами. Она до сих пор не понимала, по какой причине рыжий парень даже взглядом избегал встречи с ней, но решила придерживаться схожей тактики и всеми силами старалась поддерживать исключительно Люциана. Джордж искал удачный момент для использования оглушающего заклятия, и, наконец, он настал.

«Депульсо! Остолбеней!» — звонко выпалив последнее слово, Гриффиндорец одержал победу, от чего соперник в зеленоватой мантии отлетел в каменную стену. Марселла бережно помогла ему подняться на ноги и, обернувшись в сторону, где стоял Уизли, не сумела поймать его взгляд. Так-то он вовсе покинул кабинет, и восторженные аплодисменты Гриффиндорцев мгновенно притихли, перейдя в неловкое перешептывание из уха в ухо. Даже в тесной от количества растений оранжерее на уроке травологии у блондинки не получилось сломать стену, которую Джордж выстроил между ними. Да, Марселле не понравилось то, как Джордж отреагировал на шутку про ее отца, но она не ожидала, что он настолько холодно отстранится от нее.

Еще одна бессонная ночь. Блондинка переворачивалась с боку на бок и бесчисленно меняла положение мягкой подушки, которая именно в эту ночь казалась тверже любого камня. Марселла размышляла, почему Уизли перестал стараться наладить с ней контакт, да и в общем обращать на нее внимание, как раньше. «Как мне поблагодарить его, если он меня игнорирует? Может, я отпугнула его после того, как с выражением лица моего отца покинула Больничное крыло? Или… А может, это из-за Люциана? Или у него кто-то есть?… Мерлин! Да какая разница! Он мне не ровня,» — сомнения безостановочно разрывали ее разум в клочья.